Шимун Врочек - 13 монстров (сборник)

Андрей дошел до вагона и уселся, когда все вышли. Светлая станция показалась ему слишком яркой, стены – слишком твердыми, необходимость держать человеческую осанку – утомительной. Позывы нового организма обнаруживали мало общего с теми, к которым он привык, будучи человеком. Кроме этого, в голову лезли всякие нечеловеческие мысли. Андрей нервно поерзал, прилепляясь жгутиками к дерматину сиденья.

Проверяющая в синей накидке не выгнала его из вагона, поезд потащился в черный туннель, свет погас, Андрей остался в слабом растворе темноты и красного света. Он встал и прошел между сиденьями, размышляя, что делать дальше. Вдалеке звякнули цепи, плотная тишина рассыпалась, и поезд тронулся в обратный путь, на станцию. Всего через пару минут вагон опять принимал пассажиров. Андрею пришлось вернуться на прежнее место, и он, боясь чересчур пристальных взглядов, спрятался под капюшоном. А чтобы к нему уж наверняка не приставали, стал испускать вокруг себя слабый, но резкий запах. Это работало, и он катался так весь день, пока на одной из станций не почувствовал – именно почувствовал, а не увидел или услышал – знакомый шелест эфира, которым он теперь ощущал воздух и заполненный им объем. Это был тот самый, именно тот, кого он так долго выслеживал. Чужак! Он зашел в вагон и сел, но теперь Андрей знал, что это не два существа, а одно, внутри которого находится усыпленный человек. Резервируя внутри себя место под добычу, существу пришлось выдавить часть собственного тела в сторону, изобразив рядом с собой неотлучного и не отлипающего ни на секунду спутника – сухую старушку с седыми волосами и пустым взглядом.

Остроумно, подумал Андрей. Со стороны кажется, что людей как бы двое, а на самом деле – это один-единственный раздувшийся монстр, вышедшее на промысел чудовище. К тому же, Андрей отметил и бытовую сторону такой трансформации, чересчур гибкое тело становится с таким отростком намного устойчивей, когда внизу четыре ноги вместо двух. Во встреченном им существе уже находилась добыча, чудовище несло ее куда-то. Потяжелевшее и уставшее, но довольное – Андрей почувствовал в эфире этот мерцавший радостью запах. Куда оно тащит добычу?

Андрей доехал с ним до конечной, и, когда они вместе утонули в красноватой темноте за станцией, когда в вагоне погас свет, а эфир покинули запахи людей, чудовище отлепилось от сиденья, подошло к двери и двумя гибкими, специально сформированными отростками раздвинуло створки. Андрей последовал его примеру и направился следом, они вышли в туннель, обошли поезд и нырнули в незаметный проход за боковой лестницей. Света здесь не было вовсе, но свет им был и не нужен, они ощущали пространство по-своему, как доступный или недоступный объем. И в нем, в этом огромном бассейне с эфиром, плавали разноцветные ветвистые пятна, словно огромные разлапистые снежинки – то были запахи, звуки, радиация, электрические потоки и прочие излучения, из которых в сознании Андрея складывалась весьма четкая картина наполненного событиями окружающего мира.

В узком проходе одежда стала ему сильно мешать, штаны сползли, ноги запутались в ботинках, Андрей отбросил шмотки и, приняв удобную форму, последовал за чудовищем.

У всякого движения есть начало и есть конец. Человекообразный червь в форме здоровяка и старушки перешагнул через ржавый рельс заброшенной тупиковой ветки и, пройдя по кривой норе со скользкими стенами, замер у входа в огромный подземный пузырь.

Мысли копошились в голове Андрея, беспокойные, как паразиты, которых жрет кислота чужого сознания. Платой за эти неудобства паразиты обретали новые качества и знания. Эта остановка и то, что за ней последовало, показались Андрею вполне ожидаемыми событиями, ничем не отличающимися от, например, еды или дефекации. Обычное дело: монстр присел и, раздвинув ноги, отрыгнул из собственного чрева похищенного в метро, облепленного теплой вязкой слизью ребенка. Это был мальчик лет шести. Он очнулся, открыл глаза и стал водить руками в безнадежных попытках растолкать темноту, яркий детский крик разлетелся по извилистым кишкам подземелья, Андрей ощутил эти напряженные волны – сдавленный, отчаянный вопль. Странные ощущения, он запутался в своих чувствах, в широких границах между спокойным одобрением и решительным протестом. Разобраться с этим ему еще предстояло, но то, что он увидел, совершенно точно происходило когда-то с его Анечкой. Андрей вздрогнул от ужаса. Мальчик заскользил в яму, дно которой устилала липкая плесень. Под землей, где нет света, все становится одинаково бесцветным, только форма и плотность имеют смысл, только эти параметры существуют в пространстве и имеют право занимать его часть. Мальчик извивался на дне, возбуждая вокруг себя воздух, заставляя его колебаться звуковыми волнами, словно воду от брошенного в нее камня. Андрей представил себе спущенную на крючке наживку, за которой очень скоро приплывет какая-нибудь рыба. Он подполз к охотнику ближе, опутал его жгутиками и спросил:

– Что ты сделал?

Тот недовольно завибрировал.

– Что ты сделал? – повторил Андрей. – Зачем ты его сюда принес? Что теперь с ним будет? Что дальше? Что потом? – Он передавал вопросы своим телом, сразу все, в его сознании они были слеплены в единый комок, похожий на смятую бумагу, и все отправлены внутрь чудовища одновременно, как ложка с кашей в рот Анечки. Монстр затрясся и с силой отбросил чужие назойливые щупальца, часть из них порвалась. Его фальшивое лицо расползлось и потрескалось. Он ответил не сразу, затрясся от презрения и непонимания – как может кто-то задавать подобные вопросы. Ответы на них такие древние, что давно утратили всякий смысл.

– Так надо, – услышал Андрей, – так было всегда, я охотник.

Затем он взмахнул одним из своих затвердевших отростков и отсек от Андрея кусочек его мягкого тела, Андрей не раздумывая подхватил этот кусочек и тут же его съел, так быстро, что даже не успел сообразить, что именно он делает, так сработали его новые рефлексы. Тело восстановило прежний объем, сожрав свою часть, кусок себя.

Охотник втянул «старушку» и пополз прочь, волоча ее одежду по земле. Эфир затрясся и, словно воздух от приближающегося поезда, потек к другому, новому чудовищу, устремившемуся к яме с противоположной стороны подземного пузыря. Если бы у Андрея остался хоть сантиметр человеческой кожи, он наверняка покрылся бы мурашками. Однако Андрей не убежал вслед за охотником, несмотря на беспокойство. Что-то страшное приближалось, эфир наполнился удушливой тяжестью и грозил раздавить Андрея, если он задержится здесь хотя бы на минуту. Однако новые инстинкты еще не обладали всей властью над телом и разумом, он выдержал их электрический натиск и остался.