Томас Олд Хьювелт - Сглаз

Стив послушно поплелся за ведьмой.

Босые ступни Катерины оставляли черные отпечатки на полу. Если их изучить в лаборатории, подумал Стив, наверное, обнаружишь частицы почвы и бактерии трехсотлетней давности.

Подойдя к задней двери, Катерина притормозила и повернулась к Стиву.

Ясно. Я должен открыть дверь: ведь у нее-то руки цепями обмотаны, сообразил Стив. Однако, приблизившись к ведьме почти вплотную, Стив почувствовал головокружение. Он будто стоял на краю бездны – пропасти, в которую его манила Катерина.

Стараясь не дышать, Стив прижался к стене, вытянул руку и осторожно вставил ключ в замок.

Повернул ручку. Дверь приоткрылась со щелчком, Стив толкнул ее.

Сердце пропустило два удара. Стив отлепился от стены и…

…и задел Катерину.

Я коснулся ее! Коснулся!

Стив подумал, что сейчас он хлопнется в обморок, но ничего не случилось.

Он вроде бы немного успокоился. Ведьма вышла во двор, Стив – тоже.

Подол ее платья колыхался на ветру.

Они вместе шагали по газону.

Стив даже не хотел проверять, видит их кто-нибудь из соседей. Незачем.

В доме Вандермееров горел свет, но Стив почему-то был уверен, что Вандермееры не подойдут к окну.

Ситуация заколдованная – вот и все.

Но на полпути к конюшне Стив внезапно остановился. Какая-то часть его рушащегося сознания понимала, куда ведет дорога, похоже, пыталась спасти его любой ценой. В его воображении развертывались отвратительные картины его гибели и последующие адские мучения.

Стиву почудилось, будто за его глазницами что-то с треском лопнуло.

Мышцы были напряжены до предела, волосы стояли дыбом. Стив размахнулся, врезал себе по губам сжатыми кулаками.

Все то, чего он боялся в течение восемнадцати лет, достигло пика.

Всеобъемлющий ужас нарастал и нарастал.

Стив чуть было не заорал, но тотчас замотал головой.

«Развернись! Беги прочь отсюда! Ты что – думаешь, что она воскресит Тайлера? Ты свихнулся!» – вопил кто-то внутри его.

Нет, возразил себе Стив.

Я не сумасшедший. И это не безумие, а любовь. Катерина показала ему, что такое страдать по-настоящему.

Лишь пережив страдания, мы сможем сделать выбор во имя любви.

Вот в чем вопрос. Он действительно верит, что Катерина способна воскресить Тайлера из мертвых? У Стива не было никаких доказательств – только старая местная легенда в колоритном пересказе Пита Вандермеера да расплывчатое черно-белое пятно на экране Макбука.

Кто-то мог бы заявить, что здесь нет никакой логики и надо руководствоваться здравым смыслом.

Однако все знаки указывали на реальность того, что творилось в Блэк Спринг.

Тайлер озвучил это вслух, когда он и Лоуренс были в лесу, стремглав убегая от призрачного Флетчера.

А Стив получил посмертное послание от сына.

«Помоги мне, папа».

И Стив ощутил ярость по отношению к жалким крупицам разума, которые пытались отвратить его от его намерения. Если есть хоть один шанс из миллиона, он попробует.

Катерина вошла в конюшню, и он ринулся за ней. Услышал, как беснуются лошади. Паладин бил копытами в массивную деревянную дверь, которая уже трещала по швам. Нуала храпела и фыркала как одержимая. После того как в начале ноября обе лошади вырвались наружу, Джослин пригласила мастеров, которые поставили крепкие засовы. Стив надеялся, что они выдержат удары. Попытался усмирить лошадей, но Паладин встал на дыбы, закатив глаза, и продолжил бить копытами, выбивая в двери глубокие вмятины. Стив отшатнулся. Покончить с этим, и к чертям отсюда, пока соседи не врубились.

Катерина терпеливо ждала у верстака в дальнем конце конюшни, не обращая на лошадей никакого внимания. Когда Стив приблизился к ней, она отвела руку – настолько, насколько позволяли путы. Цепь натянулась. Ведьма кивнула в сторону верстака.

Стив не понял, что она имеет в виду. На верстаке стояло ведро и ножовка, под ними – металлический ящик с инструментами.

Рядом лежал болторез, среднего размера.

«Ты что – хочешь своей гибели?» – взмолились последние остатки рассудка.

Ты рискуешь жизнями всех людей – и не только жителей Блэк Спринг! Подумай о своих родных! О жене, о выжившем сыне!..

Опомнись! Ты увидел расплывчатое пятно на экране! При чем здесь любовь?

Это твой эгоизм – и ничего более! У тебя есть Мэтт и Джослин! Они еще живы!

И он опять услышал голос Тайлера:

«Если бы тебе, отец, пришлось позволить кому-то умереть, кто бы это был: твой биологический ребенок или все население городишка Блэк Спринг?»

А затем в его голове прозвучали слова Мэтта, когда тот принес Плетеной Бабе свой вымпел:

«А если приносишь в жертву то, что не имеет для тебя значения, какой в этом вообще смысл?»

И разум Стива померк.

Все, что было накоплено за его прошлую жизнь – кроме, пожалуй, самых основных, примитивных инстинктов, – съежилось и отступило, затаившись в дальних уголках сознания.

Стив взял в руки тяжелый болторез. Перед глазами возник образ, который теперь почти ничего не значил. Как весной он резал трос с замком на велосипеде Тайлера, когда его сын в очередной раз потерял ключ от своего Diamondback Joker. Лезвия болтореза легко справились с современной нержавеющей сталью, и Стив решил, что ржавое железо семнадцатого века тоже не станет проблемой.

Катерина попыталась развести руки.

Стив вцепился в болторез и поднес режущие губки к одному из звеньев цепи.

Неожиданно в его ушах зазвучал чей-то горестный вопль. Стив вздрогнул: сперва он даже не понял, что это его собственные мысли.

Что я делаю, что я делаю, что я делаю…

ЧТО Я ДЕЛАЮ?

И сдвинул ручки.

Раздался лязг, и свободные концы цепи упали на пол конюшни.

Повсюду в Блэк Спринг люди замерли. Они вмиг оторвались от своих повседневных дел, будто услышали отдаленные раскаты грома. Перестали работать, готовить, мыть посуду. Каждого жителя проклятого города пронзила тревога.

Каждый дернулся, словно ощутил, что Катерину почти расковали.

Тем временем Стив продолжал разрезать цепь: перекусив звенья болторезом еще в трех местах, он размотал ее с тела ведьмы.

Катерина медленно подняла руки к своим слепым глазам. А потом махнула Стиву и двинулась к выходу.

Она опять направлялась к дому.

Обезумевшие лошади молотили копытами в двери конюшни, но Стиву было все равно.

Стив не взглянул на свое отражение в зеркале в столовой, когда они с Катериной проходили мимо него, как два призрака. Может, и к лучшему, поскольку если бы он увидел себя, то наверняка бы забился в истерике. То было лицо дряхлого старика с перекошенным ртом и ввалившимися, но широко открытыми глазами – казалось, что они не закроются уже никогда.

Поднявшись в спальню, он нашел маникюрные ножницы и косметический пинцет Джослин.