Джон Коннолли - Ночные легенды (сборник)

Внизу на каменной платформе стоял мужской преподавательский состав школы. Я узнал хормейстера Бирса, учителя словесности Джеймса, а также Диккенса, Беррейджа и По [9]. Перед всеми ними стоял директор школы Лавкрафт в красном клетчатом халате и таких же тапках.

– Давайте его вперед, юноши, – указал директор. – Так, так, аккуратно. Закрепите его как следует, Хайд: мы же не хотим, чтобы он у нас сбежал? О, да прекратите же вы ныть, Сметвик. Скоро все кончится.

Сметвика привязали к четырем железным кольцам, вбитым в каменную плиту; каждая нога и рука были надежно примотаны к кольцам. Сметвик теперь жалобно выл, но похоже, никто не обращал на это внимание, и каменные стены равнодушным эхом отсылали его вой обратно.

– Ну что, старшие мальчики, – обратился директор, подзывая ребят правой рукой. – Подходите по одному. Вы знаете, как заведено.

Шестиклассники встали ровным рядком лицом к платформе. На полу рядом со Сметвиком различался какой-то рисунок, примерно в фут длиной и шесть дюймов шириной; он выделялся в камне, который был темнее и древнее тех, что вокруг. Рисунок напоминал останки ископаемой окаменелости, с той разницей, что сама окаменелость, некогда здесь залегавшая, была сноровисто вынута, а вместо нее остался лишь полый отпечаток.

На моих глазах каждый из мальчиков поочередно делал шаг вперед, открывал свою бархатную коробочку и помещал кость в определенную секцию полого рисунка, отчего та постепенно заполнялась, и вот уже в выемке на полу лежали скелетные останки некоего насекомого, прежде мною не виданного. Судя по всему, у него было восемь лап, как у паука, но при этом скелет был явно внутренний, а не внешний. Взгляду открывались и грудная клетка, и крохотный вытянутый череп, и короткий шипастый хвост, заполнивший пустующий в камне желоб.

Вместе с тем как встала на место последняя косточка, директор улыбнулся и извлек из кармана халата небольшой нож с ручкой из слоновой кости.

– Хайд. Честь пустить кровь Сметвика оказывается вам как старосте старших учеников.

Хайд, темноволосый, напыщенного вида юноша, вышагнул вперед. На нем красовался парчовый халат. С мелким поклоном Хайд принял от директора нож, с которым повернулся к Сметвику. Крики распятого мальчика повысились на октаву.

– Отпустите меня, пожалуйста! – верещал он. – Ну пожалуйста, господин директор! Хайд, ну пожалуйста! Прошу, не режь меня!

Директор школы в сухом раздражении покачал головой:

– Ради бога, Сметвик, перестаньте голосить. Будьте человеком, наконец. Теперь я не удивляюсь, отчего из вашей семьи не вышло ничего путного. А вот брат Хайда погиб на Сомме [10], подняв в атаку две сотни человек. Они все погибли вместе с ним и были благодарны за шанс отдать жизнь вслед за своим любимым командиром. Это ведь так, Хайд?

– Так точно, господин директор, – кивнул Хайд с чванливостью, истинно свойственной потомственному живодеру.

– Вот видите, Сметвик? Хайд именно из тех парней, за которыми на смерть идут другие. Ну а кто пойдет за нытиками вроде вас, Сметвик? Никто. А кто за вас проголосует, Сметвик? Ни одна живая душа. Смешают ли свои ряды орды дикарей, в ужасе разбегаясь при виде вашего меча? Ответ очевиден, Сметвик. Они лишь посмеются над вами, а затем отрежут вам голову и водрузят на кол. Вы по сути своей не представляете никакой ценности, да и в будущем от вас ее все равно бы не было. Таким образом, на вас замыкается все новое поколение Монтаганов. В этом ваше наследие. Хайд, прошу вас, приступайте.

Хайд подался вперед и сделал длинный, глубокий надрез у Сметвика на левой руке. Тот немедленно заверещал от боли. Из раны сразу же потекла кровь и оросила окостеневшие останки того насекомообразного существа внизу.

Буквально на глазах вокруг него начала образовываться красноватая оболочка. Прорезались вены и артерии, и мелкое темное сердце начало качать кровь. Кости на скелетных ногах существа, до этого сложенные под брюхом, ощутимо напряглись и стали чутко подрагивать, пробуя воздух. Желтая, похожая на желе субстанция забрезжила в маленьком черепе, а хрящистый хвост с тоненьким дребезгом зашуршал по камню.

Существо шевельнулось, вслед за чем напрягло свое тельце и вдруг разом выпрямилось, упруго вскочив над своим желобом. Теперь оно уже не лежало, а стояло на своих длинных суставчатых ногах. Росту в нем было с десяток дюймов, желтовато-белая полупрозрачная кожа на спине, ячейками напоминающая гусеницу, жирно лоснилась. В свете свечей поблескивали черные бусины глаз (их было шесть, разномерных, спереди черепа). Вот оно приподняло приплюснутую голову, и стал виден удлиненный рот шириной в пару дюймов, окруженный по бокам густой щетинкой щупиков.

Директор школы сделал осмотрительный шаг вперед и возвел ладонь на манер иллюзиониста, демонстрирующего свой последний фокус.

– Джентльмены! – воскликнул он голосом, подрагивающим от гордости. – Представляю вам… талисман нашей школы!

Собравшиеся мальчики дружно зааплодировали. На каменной плите, пытаясь вырваться, всем телом извивался Сметвик.

– Ну прошууу, – стенал он, – отпустииите! Если что не так сделал, так я прошу прощенияааа! Простите меняааа. Ну что я такого сделал? А? Скажите, ну?!

Директор школы покосился на него чуть ли не с жалостью.

– Да, Сметвик, вы виноваты. Вы родились не в том сословии.

Вскоре существо учуяло источник крови. Жвала его зашевелились, а рот плотоядно приоткрылся, вбирая первые капли. Оно снова напряглось телом, опустив брюхо к самому полу, а затем цепко скакнуло на плиту. Слышно было, как вякнул Сметвик, когда оно зацепилось за его грудь. В следующую секунду оно выгнуло спину и единым скорпионьим ударом всадило в шею шип хвоста. Ударившую красную струю быстро пригасила пасть существа: плотно припав, оно неторопливо начало высасывать из мальчика жизнь. Хотелось зажать уши, слыша утробное, нечеловеческое уханье; тошнота нудила горло при виде разбухающего членистого туловища, скапливающего в себе кровь несчастного слабеющего мальчика, жизнь из которого уходила по минутам.

Наконец существо насытилось. Отяжелевшее, оно отделилось от Сметвика и неторопливо сползло с плиты. Сметвик лежал неподвижно, с открытыми глазами и посеревшим лицом. В шее у него зияла круглая кровавая дыра. Левая рука дернулась раз, затем другой, и он безжизненно обвис.

Директор школы осторожно взял существо за бока и высоко поднял; то отреагировало лишь вялым шевеливанием ног, а со жвал у него капала кровь.

– Этим ритуалом костей мы все спаиваемся воедино, соучастием своим объединяясь в великую семью, которую являет наше сословие! – возгласил он торжественно. – Целые поколения людей усвоили через это скромное создание неоценимый урок. Кровь низших сословий есть наша животворная кровь; без нее мы не можем быть великими, а если великими не можем быть мы, то не может быть великой и наша страна. А теперь троекратное ура школе Монтегю!