Дэн Симмонс - Темная игра смерти [Литрес]

– Ну, пошли, – сказал высокий.

И Джентри пошел.

Они неплохо прокатились – сначала на запад к мемориалу Линкольна, затем по Джефферсон-драйв к Капитолию, мимо здания Пентагона и обратно, хотя о достопримечательностях столицы никто не говорил. Широкий лимузин с кожаными сиденьями двигался бесшумно. Стекла были затемнены, дверцы запирались автоматически, переднюю и заднюю часть автомобиля разделяла звуконепроницаемая перегородка. Джентри усадили назад так, что он оказался зажатым между двумя неизвестными. Рядом на откидном сиденье расположился взъерошенный человек с седыми волосами, грустными глазами и уставшим, изъеденным оспинами лицом, которое тем не менее казалось красивым.

– Ребята, открою вам страшную тайну, – заметил Джентри. – Похищение людей в этой стране запрещено законом. Тем более шерифов…

– Не предъявите ли вы мне какое-нибудь удостоверение личности, мистер Джентри? – тихо попросил седовласый человек.

Джентри подумал, не произнести ли возмущенную обличительную речь, но потом просто пожал плечами и полез за своим бумажником. Никто не стал на него набрасываться, когда он сунул руку в карман, – перед тем, как сесть в машину, его обыскали.

– Похоже, вы – Джек Коэн, – заключил Джентри.

– Вы правы, – подтвердил мужчина, копаясь в его бумажнике. – А у вас полный порядок с удостоверениями, кредитными карточками и прочими документами, выданными на имя шерифа Роберта Джозефа Джентри.

– Друзья и коллеги зовут меня Бобби Джо, – заметил Джентри.

– Но нет на земле другого такого места, как Америка, где бы удостоверение личности значило меньше, – усмехнулся Коэн.

Джентри пожал плечами. Его подмывало объяснить им, насколько мало его это заботит, но вместо этого он спросил:

– А могу я взглянуть на ваше удостоверение личности?

– Я – Джек Коэн.

– Вы действительно начальник Арона Эшколя?

– Я возглавляю отдел переводов и внешних связей в посольстве, – пояснил седовласый мужчина.

– Это отдел, в котором работает Арон?

– Да, – кивнул Коэн. – А вы не знали этого?

– Может быть, один из вас троих – Арон Эшколь, откуда мне знать? – улыбнулся Джентри. – Я его никогда не видел и, судя по тому, как складывается ситуация, никогда не узнаю, кто из вас – он.

– Почему вы так говорите, мистер Джентри? – произнес мужчина ровным ледяным тоном.

– Считайте, что я догадался, – хмыкнул шериф. – Я прошу к телефону Арона, и все посольство пытается удержать меня на связи, пока вы, ребята, впрыгиваете в ближайший лимузин и рвете когти к отелю, чтобы под дулом пистолета свозить меня на экскурсию. И если вы те, за кого себя выдаете, хотя сейчас это трудно разобрать, ваше поведение не слишком соответствует тому, как должны вести себя посланники наших верных и зависящих от нас союзников на Ближнем Востоке. Подозреваю, Арон Эшколь убит или пропал без вести, и вы настолько расстроены этим обстоятельством, что тыкаете стволом под ребра законно избранному представителю власти.

– Продолжайте, – попросил Коэн.

– А пошли вы знаете куда! – отозвался Джентри. – Я уже все сказал. Объясните мне, что происходит, и я скажу, зачем я звонил Арону Эшколю.

– Мы можем поспособствовать тому, чтобы вы продолжили свое участие в этой беседе, другими средствами, – произнес Коэн, и отсутствие угрозы в его голосе сработало лучше, чем любое запугивание.

– Сомневаюсь, – ответил Джентри. – Если только вы те, за кого себя выдаете. Как бы то ни было, я не скажу ничего, пока вы не сообщите мне что-нибудь действительно стоящее.

Коэн бросил взгляд на мелькавшие за окном мраморные башни и снова посмотрел на шерифа.

– Арон Эшколь мертв, – проронил он. – Убит. Он, его жена и две четырехлетние дочери.

– Когда? – спросил Джентри.

– Два дня назад.

– В Рождество! – простонал Джентри. – Ну и праздничек выдался. Как его убили?

– Кто-то проткнул им головы проволокой, – безучастно произнес Коэн. Можно было подумать, что он описывает новый способ укрепления автомобильного двигателя.

– О господи, – выдохнул Джентри. – Почему я ничего не читал об этом?

– Там произошел взрыв с последующим пожаром, – пояснил Коэн. – Прокурор Виргинии классифицировал это как смерть вследствие несчастного случая – утечка газа. Связь Арона с посольством не была установлена агентствами властей.

– А ваши врачи нашли истинную причину их гибели?

– Да, – печально подтвердил Коэн. – Вчера.

– Но зачем было устраивать весь этот спектакль, когда я позвонил? – осведомился Джентри. – У Арона могло быть… нет, постойте. Я упомянул Сола Ласки. Вы думаете, что смерть Арона и его семьи каким-то образом связана с его родственником?

– Да. Именно так, – ответил Коэн.

– Так кто убил Арона Эшколя?

Коэн пристально взглянул на Джентри:

– Теперь ваша очередь, шериф.

Джентри помолчал, собираясь с мыслями.

– Вы должны отдавать себе отчет, – продолжил Коэн, – что, если Израиль сейчас оскорбит американских налогоплательщиков в этот чрезвычайно важный период отношений между нашими странами, последствия могут оказаться для него губительными. Мы готовы поступиться собственными желаниями, но освободим вас только в том случае, если вы докажете свою непричастность к этому трагическому событию. Если же вам не удастся убедить нас, то для всех заинтересованных сторон будет гораздо проще, если вы исчезнете.

– Хватит! – оборвал его Джентри. – Я думаю. – Они в третий раз проехали мимо мемориала Джефферсона и свернули на мост; впереди замаячил обелиск Вашингтона. – Десять дней назад Сол Ласки приехал в Чарлстон, заинтересовавшись убийствами в отеле «Мансарда»… Вы, наверное, слышали о них?

– Да, – кивнул Коэн. – Несколько стариков были убиты из-за денег, а заодно под раздачу попали пара невинных свидетелей, так?

– Приблизительно так, – усмехнулся Джентри. – Только одним из стариков оказался бывший нацист, скрывающийся под именем Уильям Борден.

– Кинопродюсер, – пояснил высокий израильтянин, сидевший слева от шерифа.

Джентри подпрыгнул – он почти забыл, что телохранители владеют даром речи.

– Да. Так вот, – продолжил он, – Сол Ласки охотился конкретно за этим нацистом в течение сорока лет – со времен Хелмно и Собибора.

– Это что? – осведомился молодой человек, сидевший справа от него.

Джентри удивленно повернулся к нему, но тут Коэн что-то резко сказал на иврите, и молодой человек залился краской.

– Этот немец… Борден… он погиб, не так ли? – осведомился Коэн.

– Во время авиакатастрофы… Якобы погиб… Но Сол придерживался другого мнения.

– Значит, доктор Ласки считал, что его старый мучитель все еще жив? – задумчиво произнес Коэн. – Но какое отношение имеет Борден ко всем этим убийствам в Чарлстоне?