Дэн Симмонс - Темная игра смерти [Литрес]

Прожектор вновь отыскал меня, и я зажмурилась от его ослепительного света. О, если бы мне удалось Использовать пилота!..

И тут пуля вонзилась в подол моего халата.

Я упала на четвереньки и поползла вдоль склона. Вертолет не отставал.

Нет, там была не Нина. Тогда кто же? Я спряталась за трухлявым бревном и разрыдалась. Две пули подряд ударили в дерево. Я постаралась свернуться в тугой комок. Голова ужасно болела, халат и ночная рубашка были в грязи.

Вертолет висел надо мною рядом с мостом и вращался вокруг собственной оси. Подняв голову, я сосредоточила все свое внимание на этой дьявольской машине и ее пассажирах и, преодолевая нестерпимую головную боль, направила туда луч своей воли с небывалой ранее решимостью.

И – ничего.

В кабине находились двое мужчин. Пилот был нейтралом, а другой сам обладал Способностью… Нет, это был не Вилли, хотя такой же сильный и кровожадный. Не зная и не видя его, я не могла оспорить его Способность настолько, чтобы Использовать его.

Он же вполне мог меня убить.

Я поползла дальше к каменной арке опоры, которая виднелась в двадцати футах впереди. Пуля вгрызлась в землю в десяти дюймах от моей руки.

Пятясь, я попробовала вернуться на узкую тропу в кустарнике, и следующая пуля едва не попала мне в пятку.

Я припала к земле, прислонилась спиной к бревну и закрыла глаза. Пуля прошила трухлявое дерево рядом с моим позвоночником. Еще одна, разбрызгивая грязь, угодила в землю между ног.

Энн получила четыре пули. Одна попала ей в желудок и прошла насквозь, другая сломала ребро и руку, третья задела правое легкое и застряла под лопаткой, а четвертой был срезан язык и выбита бо́льшая часть зубов. Да, Энн не спасти, но она мне еще нужна. Чтобы Использовать ее, я должна была претерпеть всю боль, обрушившуюся на нее. Стоило поставить какой-нибудь заслон, и она бы ускользнула от меня. Но я еще не могла позволить ей умереть. У меня оставалась для нее последняя задача.

Зажигание было включено, машина стояла на нейтральной передаче. Для того чтобы привести ее в движение, Энн требовалось просунуть голову сквозь разбитый руль и остатками зубов повернуть переключатель скоростей. Рычаг ручного тормоза она, следуя многолетней привычке, опустила, – теперь пришлось поднимать его коленом.

Зрение мигнуло и пропало, но, зажмурившись, силой собственной воли я заставила его вернуться. Обломки кости, торчавшие из правой скулы, заслоняли ей обзор. Хотя это не имело значения. Она положила свои изуродованные руки на обшитый пластиком руль.

Я открыла глаза. Красная точка плясала на засохшей траве рядом со мной, вот она нашла мою руку и переместилась мне на лицо. Трухлявое бревно разлетелось в мелкие щепки. Моргнув, я постаралась отогнать надоедливое пятно.

Даже сквозь рев вертолета было слышно, как заработал двигатель «де сото», и машина рванула вперед через ограждение. Я подняла глаза как раз в тот момент, когда две фары взметнулись вверх, а потом нырнули вниз, и «де сото» 1953 года выпуска почти вертикально начал падать с обрыва.

Пилот был хорош, очень хорош. Вероятно, боковым зрением он успел что-то заметить и среагировал почти мгновенно. Турбины вертолета взревели, и фюзеляж круто нырнул вперед, разворачиваясь к открытому пространству реки. Падавшая машина Энн задела лишь край лопасти винта.

Но этого было достаточно.

Красная точка исчезла из виду, раздался чудовищный скрежет металла. Вся вращательная энергия винта вертолета словно передалась фюзеляжу, его развернуло несколько раз, и наконец машина врезалась в каменную арку железнодорожного моста.

Вертолет не загорелся и не взорвался. Груда искореженной стали, пластика и алюминия безмолвно рухнула в реку, с плеском исчезнув под водой не далее чем в десяти футах от того места, где только что исчез «де сото».

Течение было очень сильным. Еще несколько секунд прожектор вертолета продолжал гореть. Я следила, как мертвая машина погружается все глубже и глубже, относимая вниз по реке с такой скоростью, что даже трудно себе представить. Затем свет погас, и темные воды сомкнулись над корпусом, как грязный саван.

Силы мои были на исходе, и мне потребовалось по меньшей мере полчаса, прежде чем я смогла встать. Вокруг повисла тишина, нарушаемая лишь слабым плеском реки и отдаленным монотонным гулом невидимой автострады.

Спустя некоторое время я отряхнула со своей сорочки приставшие ветки и пыль, потуже затянула пояс халата и начала медленно взбираться по тропе.

За час до завтрака детям позволили выйти из дому поиграть. Утро было холодным, но ясным, солнце медленно поднималось над деревьями, словно цеплявшимися за него своими голыми ветками. Трое ребятишек, смеясь, бегали по длинному склону, который вел к лесу и дальше, к реке. Старшей, Таре, всего три недели назад исполнилось восемь лет. Элисон было шесть. Рыжему Джастину должно исполниться пять в апреле.

Их смех и крики отдавались эхом от поросшего лесом холма. Когда из-за деревьев появилась старая леди и направилась к ним, все трое замерли.

– Почему вы до сих пор в халате? – поинтересовалась Элисон.

Женщина остановилась и улыбнулась.

– О, сегодня такое солнечное утро, что мне захотелось пройтись, прежде чем одеться, – проскрипела она странным голосом.

Дети понимающе закивали. Им часто хотелось поиграть на улице в пижамах.

– А почему у вас нет зубов? – осведомился Джастин.

– Замолчи, – поспешно оборвала его Тара.

Джастин опустил глаза, переминаясь с ноги на ногу.

– Где вы живете? – спросила старуха.

– Мы живем в замке. – Элисон указала на высокое старинное здание из серого камня, стоявшее на холме.

Вокруг него простирались сотни акров парковых угодий. Узкая полоска асфальта вилась вдоль склона, уходя в лес.

– Наш папа помощник лесничего, – пропела Тара.

– Правда? – снова улыбнулась незнакомка. – Ваши родители сейчас дома?

– Папа еще спит, – сказала Элисон. – Они с мамой вчера поздно легли после новогоднего вечера. Мама проснулась, но у нее болит голова, и она отдыхает перед тем, как готовить завтрак.

– У нас будут французские тосты, – сообщил Джастин.

– И мы будем смотреть Парад роз, – добавила Тара.

Женщина улыбнулась и глянула на дом. Десны у нее были бледно-розового цвета.

– Хотите покажу, как я умею кувыркаться? – Джастин схватил ее за руку.

– Умеешь кувыркаться? – переспросила она. – Конечно же хочу.

Малыш расстегнул куртку, встал на колени и неуклюже перевернулся вперед, упав на спину и подняв кроссовками грязные брызги.

– Видели?

– Браво! – Пожилая леди захлопала в ладоши и снова пристально взглянула на дом.