Роман Дремичев - Ужас ночи [СИ]

Не широкую пыльную тропинку в тусклом свете хоть и плохо, но было видно. Высокие, покрытые грязью и черным мхом деревья окружали ее со всех сторон, словно немые грозные стражи этого леса. Во мраке они казались выходцами из других далеких миров. Их корявые скрюченные силуэты пугали своими не естественными формами и размерами, нелепыми очертаниями, искаженными линиями. Вызывали из глубин сознания воспоминания о таинственных сказочных существах, крадущихся во мраке ночи, хозяевах древних, окутанных тайной лесов. Будоражили память ужасными образами диких троллей и уродливых гоблинов, навевали страх и ужас в людские сердца…

Семья прошла уже почти половину пути по притихшему лесу, как вдруг просека озарилась ярким голубым светом, словно кто-то позади них включил большой фонарь, осветив себе путь во мраке. Но, мигнув раз, свет тут же погас. Снова тьма ворвалась в этот мир. Ирина машинально обернулась назад, решив узнать причину странной вспышки света, но вокруг была лишь пустота, только легкий ветерок чуть всколыхнул мягкие локоны ее светлых волос.

Вокруг все было спокойно — все те же темнота и тишина. Свет больше не появлялся.

— Что это такое было, ты не знаешь? — спросила она Толю, поворачиваясь к нему, и замерла, остановившись посреди дороги. Слова, не успев слететь с ее губ, горьким колючим комком застряли в горле. Рядом с ней никого не было — лишь сынишка прижимался к ее ногам, уткнув свое лицо в подол платья, и тихо плакал.

— Толя, — тихо позвала она мужа. — Ты где? Толя-я… Не шути так, пожалуйста. Мне страшно.

Тишина. Холодок страха юркой змейкой пробежал по телу женщины, сердце ее учащенно забилось в груди.

— Толя-я-я, — разорвал ночную тишь ее испуганный, истеричный крик. Она заметалась, не зная, что делать. В ее душу закрался страх, в висках оглушительным водопадом стучала кровь. И вдруг, словно в ответ на ее зов, где-то вдалеке раздался страшный пугающий дробный стук. Ирина обернулась — никого нет. Но далекий звук не стихал, наоборот, все больше и больше набирал силу, медленно приближаясь.

Еще больше напугавшись, ничего толком не понимая в происходящем, Ирина быстро схватила на руки своего единственного ребенка — сработали в единый миг все материнские инстинкты, сокрытые в ее нежном женском сердце, — и бросилась бежать вперед по дороге, подальше от этого жуткого места, подальше от сжигающего душу страха и врывающегося в ее сознание безумия. Жуткий звук неумолимо приближался, разносясь далеко окрест. И вскоре она разобрала, что это был за звук. Это был цокот не подкованных копыт.

«Кто же ездит здесь по ночам на лош…», — додумать она не успела. Резко и совершенно неожиданно налетев на поваленное давней бурей, не видимое в темноте дерево, лежащее поперек дороги, она запнулась, едва не сломав ногу, и упала на землю лицом в низ. В ночи раздался громкий плачь маленького мальчика.

— Не плачь, милый, не плачь, — прошептала Ирина, успокаивая напуганного сына, и вновь обернулась назад. Там во тьме она различила две крохотные красные точки — они плавно приближались, дробный стук копыт усилился. Ирина попыталась подняться на ноги и бежать дальше, но ее длинная юбка за что-то зацепилась, и у бедной женщины не хватало сил, чтобы освободиться. Тогда она подняла Сашу на ноги и толкнула его в ночь.

— Беги, сынок, беги, — проговорила она, тяжело дыша. — А я сейчас…

— Мама! — крикнул маленький Саша, протягивая к ней на бегу хрупкие ручки. — Мамочка!

— Беги, — еще раз проговорила Ирина, и ее сын скрылся во тьме.

Ирина хотела привстать, чтобы посмотреть, за что же она зацепилась, как вдруг что-то упругое и тяжелое, пробившись сквозь кроны деревьев, смыкающиеся своеобразным сводом над дорогой, свалилось на нее сверху, придавив к земле. Она больно ударилась головой о камень, валяющийся в пыли на дороге, расцарапав себе лоб. Алые струйки крови пробежали по ее прекрасному лицу, закапали на землю, впитываясь в сухую серую пыль.

Господи, да что же происходит здесь сегодня?..

Кое-как перевернувшись на спину, Ирина попыталась спихнуть с себя упавший на нее предмет, но тут коварная луна, мелькнув среди ветвей, осветила его своим голубым светом, и крик ужаса от увиденного застрял в груди женщины. То, что лежало на ней, было телом ее мужа. Исполосованное, с ужасными рваными ранами на груди, все в крови — оно прижимало ее к земле своим весом. Толя смотрел на Ирину пустыми, остекленевшими, блестящими в свете ночного светила глазами. Это — смерть! И за его смертью должна последовать и ее смерть. И этого не избежать.

Ирина вдруг сорвалась на крик — нервы ее не выдержали и сдали. Но все-таки она, не оставляя надежды на спасение, билась, пытаясь выбраться из-под тела того, кто до сих пор очень сильно любила и кому отдала свое сердце. Но в сердце у нее сейчас был лишь страх, сковавший тяжелыми цепями ее ранимую душу…

И тут она почувствовала на себе чей-то жуткий взгляд. И еще. Она, замерев так, что прекратила даже дышать, поняла, что пугающий стук стих. И кто-то страшный стоит рядом с ней, пристально рассматривая ее. Ирина медленно подняла голову и тут же откинулась назад, вжавшись в землю еще больше, стараясь слиться с ней, чтобы спрятаться от пробирающего до костей кошмарного взгляда ночного незнакомца. Тот молча сидел на большой черной лошади, из ноздрей которой клубами валил едкий удушливый дым. Черты его тела сливались с мраком темного леса. Страшные, горящие ярко-красным огнем глаза нелюдя прожигали тело женщины насквозь, изучая ее душу.

Вселенский ужас иглой боли пронзил ее мозг, она затряслась в приступе безумной дрожи. И тут в ее измученное сознание ворвались, возникнув словно ниоткуда, тихие слова: «Твой сын теперь мой! И ты! Моя!»

Острая боль пронзила ее левую грудь. Громкий крик мучающегося, терзаемого человека пронеся над спящим лесом, растаяв в холодной вышине — его так никто и не услышал. Горькие обильные слезы душили бедную женщину, боль в груди остановилась все нестерпимее. Внезапно Ирина почувствовала, что ее сильно бьющееся сердце дрогнуло, шевельнулось, не сбиваясь с бешеного ритма, забилось, заметалось в ее теле, отыскивая путь наружу. Она почувствовала, как какая-то таинственная сила тянет ее маленькое сердечко вон из уставшего, измученного тела. Она чувствовала, захлебываясь слезами, как оно медленно двинулось вперед, сметая со своего пути все преграды. Вот затрещали рвущиеся ткани, треснули под сильным напором хрупкие ребра, острыми краями разрезая тонкую кожу. Темным фонтаном брызнула липкая кровь. Новая волна жгучей, не переносимой боли окатила ее нежное тельце, заставив ее саму не естественно выгнуться, заломив придавленную трупом ногу, и закричать еще громче прежнего. И с противным шлепком кровавый ошметок, бывший ее сердцем, упал на дорогу прямо в песок, несколько раз еще дернулся и затих.