Роман Дремичев - Оскал Волка [СИ]

Стражи городской тюрьмы просочились сквозь стражей города и дверь хлопнув закрылась за ними. Послышался грозный крик сержанта, раздающего команды.

Свежий воздух взбодрил приятелей.

— Ну и дела происходят в нашем славном городе. Ну и дела.

— Пошли, мы и так уже опоздали. Время давно за полночь и выволочки от начальства уже не избежать.

И приятели что было сил припустили по темным улицам в направлении тюрьмы.

На небо наползали с севера темные тяжелые тучи, скрыв во мраке одинокий месяц. Видимо будет дождь. Ветер всполошился, засвистел, взметая сухую пыль, гоняя по узким улицам тряпки и сухие листья деревьев вперемежку со всяким мусором. Даже возможно будет гроза.

Тучи уже низко висели над головой, когда друзья вломились в ворота тюрьмы. Вдалеке небо прочертила яркая молния, раздался мощный раскат грома и все стихло. Еще миг и хлынул проливной дождь стеной. Но напарники уже были вне его досягаемости.

Прогромыхав подошвами сапог по брусчатке внутреннего двора, они вошли внутрь. Тюрьма представляла собой небольшое двух этажное здание, растянувшееся почти на три квартала — мрачное и угрюмое. Без единого окна, выходящего на улицу, окруженное высоким кирпичным забором, старые ворота в котором почти некогда не закрывались.

Толкнув тяжелую дверь обитую листами битого железа, воины спустились в караульное помещение, но там никого не было, лишь две свечи на столе едва освещали небольшое помещение. Кроме стола виден был стул, табурет и дверь, ведущая на нижние этажи в подвалы — казематы, где и держали узников.

— Черт, а где же Ральф? — удивился Джон. — Его смена была перед нами. Тьфу, опять наверное напился и свалил быстрее с какой-нибудь девкой. А двери даже не на замке. И пусть в застенках сейчас не более шести человек, нужно все-таки более уважительно относиться к своей работе.

Джон повернулся к Саймону.

— Видимо, он не дождался нас и отправился домой… а может и не домой… кто его знает.

— Пора приступать к дежурству. Пойдем посмотрим, что там внизу — нахватало еще чтобы из-за этого разгильдяя кто-то из узников решил покинуть свои камеры. Где же факелы, черт бы их подрал, были же здесь! Ах, этот старый хрыч, все норовит сделать по своему и переложить нужные вещи на другое место. А вот они где.

Джон достал из под стола стопку смоляных факелов, нашарив их среди разного хлама сваленного там в большую кучу. Оттуда же он выудил старую толстую тетрадь, там велись записи обо всех заключенных тюрьмы. — Пошли на проверку.

Рыжий запер входную дверь на ключ и зажег факелы, затем дал один из них Саймону. И ругаясь прогремел ключами, отыскивая нужный на связке, отпер дверь в подвал, и они осторожно углубились в недра тюрьмы.

Оказавшись на нижнем этаже в длинном коридоре, уходящем в обе стороны на несколько десятков шагов, Саймон спросил о давно терзающей его мысли. — А где сидит колдун?

— Там, по коридору налево пятая дверь от стены, — тихо прошептал Джон. — Но…

— Пошли, взглянем, — перебил его Саймон и направился в указанном направлении.

Джон тяжело вздохнул, разведя руки в немом бессилии, и направился за ним. Догнал он его лишь у указанной двери и обогнав хотел было отпереть дверь камеры, где должен томиться внушающий страх узник, но та открылась сама от одного легкого прикосновения, лишь слегка заскрипев в тишине, противной дрожью скользнув по натянутым нервам.

Друзья замерли и взглянули удивленно внутрь. Оттуда дунуло холодным ветром в лицо, который в своем сильном порыве вмиг погасил огонь факелов. Темнота окружила людей, но ненадолго — за стеной, сквозь зарешеченное маленькое окно под потолком было видно, как воздух взрезала яркая молния, осветив промокшие улицы и близлежащие дома, а также камеру, где должен сидеть страшный колдун. Но то, что увидели стражи внутри, повергло их в ужас, сравнимый с безумием, и они с громкими криками, побросав все, что принесли с собой, бросились вон из подземелья, громко ругаясь, мимо клеток, где возможно мирно спали ничего не подозревавшие узники, наверх по ступеням и дальше на улицу. Застряв у выхода пока Джон трясущимися руками отпирал дверь, и дальше, куда глаза глядят сквозь ливень, мокрые и испуганные — две тени во мраке ночи…

В одинокой камере, где кроме убогого стола и старой лежанки ничего не было, нашел приют ужас выползший из самой преисподней — освещаемый вспышками молний под самым потолком болтался в петле огромный зверь, оскаливший свою страшную пасть, полную острых зубов. Темная густая кровь испачкала его шкуру. Злые потухшие глаза обреченно уставились в пустоту…

Наконец наступило солнечное утро, принесшее тепло и покой в души некоторых участников ночных приключений. Яркий диск солнца медленно выплывал на небо, освещая своими лучами проснувшийся мир. Все страхи и кошмары, навеянные мрачной ночью, рассеялись.

Через несколько часов после восхода взъерошенные, почти не спавшие друзья-напарники вновь вернулись в тюрьму. Остаток ночи до рассвета они провели в курятнике старой Лорны на краю города, промокшие и дрожащие. Но сейчас они были полны мужества и отваги, и смело вернулись назад.

За время их отсутствия ничего не произошло. Никто не ломился в распахнутые двери и не рвался наружу. До новой смены в полдень было еще несколько часов, а начальство никогда не объявлялось столь рано.

Спустившись вниз, они подошли к камере, где ночью испытали самый невероятный страх, который запомнят уже на всю свою жизнь.

Под потолком так и висел на веревке страшный черный зверь, отдаленно напоминающий волка. Лужа крови под ним засохла, и запах смерти витал в помещении.

— Смотри что это, — проговорил Саймон упавшим голосом. На полу, забрызганном кровью животного, лежали отгрызенные обрубки рук человека, без тела. Белоснежная кожа контрастировала с багровыми каплями, словно впитавшимися в плоть. На пальце правой руки блестел большой чеканный перстень с золотой гравировкой на черном цвете — ромб в окружении огненных языков пламени.

— Этот перстень, — вдруг сказал Джон. — Я знаю его. О боже… — и ужас с новой силой начал давить на его разум. Рыжий затрясся, будто в лихорадке, выпучив глаза, и молчал, открывая и закрывая рот, словно что-то пытался сказать, но не получалось.

Еще мгновение и он начал медленно оседать на пол, Саймон едва успел подхватить его.

— Что ты увидел, Джон? Чей это перстень? Ну, говори же — чей это перстень? — но догадка уже сама лезла в голову — и все же он настойчиво тормошил приятеля, чтобы быть уверенным наверняка.

— Сенатора… — раздался чуть слышный шепот — сенатора Лаора…

— Что? — неужели сенатор колдун. Я совершенно ничего не понимаю… — сказал ошарашенный Саймон и запнулся — в свете, проникающем в камеру сквозь решетку в стене, в темном углу он заметил странную тень, словно призрак — маленькая девочка лет четырнадцати смотрела прямо на него, прямо в глаза. У нее такие нежные голубые глаза. Девочка улыбнулась ему, словно луч надежды и прощения скользнул по каменным стенам, и медленно подняла палец к губам — предупреждая о тайне, которую доверила ему. И кивнув на прощанье, растворилась в тишине, словно ее и не было.