Роман Дремичев - Ледяной змей [СИ]

Все утро шел снег. Белые мягкие хлопья, медленно кружась в холодном воздухе, пробивались сквозь кроны высоких деревьев, словно исполины застывших на склонах ближайших холмов, и томно, как будто нехотя, ложились на заснеженную землю. Ветра не было, и звенящая тишина накрыла лес, словно непроницаемым покрывалом.

Вот с огромной пушистой ветки старой ели сорвалась шапка снега, с тихим шорохом в водопаде снежинок она ухнула с высоты в сугроб у корней дерева. Не слышно гомона птиц и шороха зверей. Тишь да благодать, словно в зачарованном саду зимней сказки.

Фарракс, молодой, но достаточно опытный для своих лет, черный как смоль волк замер, словно изваяние, на вершине украшенного маленькими елями холма. Он оглядывал окрестности пронзительными желтыми глазами, легкий пар вырывался из его ноздрей и, извиваясь, причудливо стелился над землей, медленно растворяясь в воздухе. Пахло приближающейся весной, но зима была все еще в силе и не скоро сдаст свои позиции. Запах свежести и промерзшего дерева щекотал нос. Но что-то еще витало над землей. Такое смутно знакомое, но волк не мог почему-то распознать что же это было.

Вот где-то невдалеке треснула ветка, скрипнул ствол старого дерева и вновь тишина.

Волк встряхнулся и, не обнаружив опасности, но все еще настороже от странного запаха, двинулся вперед по склону холма, черной верткой тенью скользя меж засыпанных снегом елочек.

Утро началось неспокойно. В его норе такое было часто последнее время. Миха — красавица серая волчица — принесла ему двойню вертких, неспокойных и шебутных малышей. И вся жизнь Фарракса теперь крутилась вокруг них. Неугомонные волчата подросли и теперь каждое утро, едва отойдя от сна, они выскакивают из норы и резвятся на поляне вокруг логова, а надурив зовут мать и идут есть. Молока у Махи хватает на двоих. Но ей самой для поддержания сил и энергии нужна другая пища. Мясо. И поэтому каждый день Фарракс отправляется на охоту.

Темный лес притих. Все звери спрятались, затаившись по укромным местам. Он так и не нашел ни одного следа, что было очень странно. А снег все валил и валил, забиваясь в глаза, оседая на бровях, белой стеной падая с небес.

Что-то странное происходит в округе, он чувствовал это. И в стылом воздухе явно пахнет угрозой. Но откуда она исходит волк не знал и не ведал когда же она явит себя. Сейчас его заботила лишь пища. Охота сегодня была не удачной, и если он не добудет чего-нибудь в ближайшее время, то его дома ждет голодный сон и спокойный взгляд таких серьезных глаз жены. Она поймет все и будет терпеть. А что же он?..

Неудача словно нарочно преследует в этот день его по пятам. С самого рассвета он на ногах, а так и не встретил ни быстрого короткорогого оленя, ни косматой дикой свиньи, ни на худой конец дохлого зайца. Лес словно опустел и в этом мире, укрытом шапками снега, остался лишь он один, одинокий странник-бродяга, что находится в вечных поисках, но не в силах отыскать желаемое сколько-бы сил не прикладывал. Возвращаться не было смысла — без добычи, как проигравший. Нет, он не сможет выдержать взгляд печальных глаз Махи. А ведь она ждет его с победой. И злость на весь мир всколыхнулась в дикой душе. Что же происходит сегодня, чьи боги ополчились на него, разрушая такой привычный мир?..

Снег ложился на теплую шкуру волка, застревал в волосах, покрывая его словно одежда, скрадывал цвета.

Вот Фарракс залег под лапой большой ели, которая, не выдержав тяжести осевшего за зиму на ней снега, свесилась вниз и почти уткнулась вершиной в сугроб. У самого ствола снега было мало, а убежище не давало случайной жертве его заметить. Он осторожно разгреб верхушку снежного кома, чтобы лучше видеть, мгновение назад ему показалось, что справа меж темных стволов сосен мелькнула тень. И сразу исчезла. Волк выжидал, осматриваясь по сторонам, — если не показалось, то тень выдаст себя новым движением. Но больше ничего не происходило.

Видимо это все-таки обман. В сером лесу под снегопадом, когда видимость лишь на три шага вперед, и не такое может привидеться. Но тут страшный грохот разорвал привычную тишину — что-то затрещало, раздались гневные крики и скрежещущий смех, рев испуганных существ, звон стали о сталь и треск ломаемого дерева.

Фарракс был от природы не любопытен, но осторожность взяла свое. Надо знать опасность, что приходит издалека и не известна ему, чтобы приготовится к ее отражению или предугадать ее появление там, где он бы этого не желал. Поэтому осторожно, стараясь не выдать своего присутствия, волк поднялся на соседний холм и взглянул вниз, выглянув из-за ствола покосившегося дерева. А там в круговерти снега разыгралась кровавая трагедия…

По дну небольшого оврага вилась узкая тропинка, почти заваленная свежим снежком. Она виляла по склонам гор на западе и выбегала в долину на востоке, соединяя собой две небольшие деревушки, прижавшиеся с разных сторон к горе Райшен. Этой тропой часто пользовались. Селяне вели оживленную торговлю как между собой, так и с дальними деревнями и селениями, что расположены за грядой холмов и лесом в бассейне реки Вара. И сейчас по ней двигался обоз — крытая мешковиной телега, запряженная двойкой серых коней. Этим и воспользовались притаившиеся в снегу разбойники. Они внезапно атаковали путников, выскочив с громкими угрожающими криками из леса.

И Фарракс увидел как безжалостно и подло двуногие — исконные враги всех зверей — не жалеют и себе подобных. Кровавая драма была в самом разгаре. Трое грязных воинов в кожаных потрепанных доспехах и рваных плащах, злобно завывая, атаковали повозку. В снегу уже лежали раненые и убитые. Четверо нападавших нашли свою смерть на тропе, но и четверо охранников повозки включая возницу, окрасив снег своей кровью, отправились на тот свет. Из тех, кто путешествовал в столь не подходящее время по зимнему лесу, остался в живых лишь старец в сером блестящем плаще с капюшоном и деревянным, увитым странной резьбой посохом в руках. Седая борода путника спуталась и болталась как сырая тряпка. Он медленно отступал в лес, прижимая к груди странный небольшой ящик черного, словно мрак бездны цвета. И ужас плескался в его старческих, почти бесцветных глазах. Но видимо то был не страх смерти. Нет, что-то другое вселяло опасение в его душу.

— Эй, старик, не уходи, мы еще не закончили, — пророкотал один из бандитов. — Ну же, не упрямься, отдай нам все, и может останешься жив. Если тебя это устроит, конечно.

Его товарищи громко засмеялись и надвинулись на старика.

Защитники старца давно уже отправились в мир иной и он был совершенно один перед лицом смерти. И один на один с врагами, не ведающими жалости и сострадания отбросами. Да будет проклят тот день, когда их отцы обрюхатили их грязных матерей! Но разбойники все ближе и жуткие ухмылки на их лицах кривятся. И смерть танцует на остриях их мечей.