Роман Дремичев - От смерти не уйти… [СИ]

…Бой был ужасен. Неистово грохотали черные пушки, похожие на разъяренных демонов из бездн ада, стоявшие на вершинах близлежащих холмов. Они посылали десятки раскаленных ядер в небеса, чтобы потом те со страшным, сводящим с ума свистом рухнули на землю, высоко подбросив ее пласты над головами уставших измученных людей, сея гибель и разруху вокруг себя. Словно кошмарные драконы из страшных детских сказок, пушки выплевывали яркий огонь и струи густого белоснежного дыма. Почти все поле боя было уже сокрыто за непроглядной завесой этого молочно-белого тумана. Где-то вдалеке стрекотали ружья, слышались безумные крики гибнущих в огне, разрывающие душу на части, чьи-то разъяренные вопли, грязная площадная ругань и громкий звон сталкивающихся разящих сабель. Там шла ожесточенная рукопашная — кровавая карусель жизни и смерти.

За небольшим холмом справа послышалось истошное надрывное ржание смертельно напуганных лошадей. Видимо конница под командованием капрала Даутса, что шла в обход заслонов неприятеля на выручку своим, залегшим под прицельным огнем пушек у дальнего лесочка, там напоролась на хитро устроенную засаду врага. Теперь им не сладко приходится. И на помощь послать больше некого (они и сами — помощь раненым и изможденным долгой битвой солдатам). Все давно либо уже мертвы, либо задействованы в этой кровавой баталии.

Огненный шар солнца лениво стоял в зените. Было очень жарко. Хоть бы легкий полуночный ветерок подул, остудил разгоряченные тела солдат, покрытые коркой засохших пота и крови, но его как на зло не было. В этот страшно длинный, изнуряющий день Великим Вселенским Силам вкупе с могущественными богами этих земель было не до смертных. Люди были предоставлены сами себе.

Погода стояла прекрасная. Последние несколько дней солнце вообще не показывалось, скрываясь за пеленой хмурых серых облаков. И теперь оно безучастно взирало на кровавую игру, что затеяли эти обезумевшие людишки, любуясь ее действием, наслаждаясь свысока представшей ей картиной…

Одни бойцы в ярких зеленых мундирах — сейчас заметно потрепанных, покрытых толстым слоем налипшей пыли — держали оборону большого каменного города, гордо возвышавшегося на берегу Западного океана, не давая неприятелю прорваться к его стенам и захватить один из крупнейших центров страны. Ночью наспех были сооружены укрепления, навалены баррикады, прорыты глубокие ямы, траншеи, рвы и смертельно опасные ловушки. Комендант города едва узнал о приближении врага, сразу же задействовал все имеющиеся в наличие силы, чтобы уберечь от захвата Закатную твердыню. Верными долгу солдатами и ремесленниками, которые добровольно пришли в ряды армии, было сделано все для обороны родного обиталища. Никто из них не хотел отдавать на поругание захватчикам свой отчий дом.

Нападавшие носили синие одежды и блестящие на солнце стальные шлемы-каски украшенные оборкой из темных шкур. Подлые поработители из восточных стран, они целенаправленно и решительно вторглись в пределы южной страны, казавшейся такой безобидной и легко доступной, но на самом деле оказавшейся грозной и сильной. Страны, которую до сих пор никто не в силах был покорить. Это была земля свободы, страна вольных и смелых людей…

Я находился среди «зеленых» — так именовали себя городские воины. Мой отряд входил в центурию под командованием тавруса Лирика, и мы сдерживали противника у заграждений ближе к лесу на самом дальнем рубеже от города и залива. Наш левый фланг — сейчас почти весь скрывшийся в пороховом дыму — был самой горячей точкой на всей линии обороны. Вокруг бревенчатой стены раскинулись безжизненные не вспаханные поля, голые и заросшие кое-где колючими кустами магурий. По ним в обход густого леса враг уверенно и безбоязненно маневрировал, атакуя бастионы со всей жестокостью и безжалостностью, окрыленный своим безрассудством. Прямо за нашими спинами росла небольшая березовая роща, по краю которой тянулась старая наезженная дорога, ведущая прямиком к городским воротам. Эта роща была сейчас для нас дальше, чем само солнце и синее небо, за тысячи тысяч долгих верст от насыпей и валов — наших хилых укреплений.

Мы не имели права отступать! Приказ — держаться до конца, как бы тяжело не было! Сдаваться на милость врагу — нельзя! Ходит слушок по окопам, что вскоре на военных судах подойдет подкрепление из столицы, но я, как и многие мои товарищи, почему-то уверен, что это все обман, никто не успеет добраться до нас во время. Последние кто прибыл к нам вчера — ребята из сотни Сабара — все давно погибли, наткнувшись на заслон врага далеко в полях — даже мы не успели им помочь. Трое выживших, сумевших несмотря ни на что прорваться назад к баррикадам, умерли через несколько часов от многочисленных ран и большой потери крови. Скоро, наверное, и мы последуем вслед за ними.

Но отступать никто не намерен — будь что будет!

Стена, которую мы с таким усердием возводили пару дней назад, была уже больше чем наполовину разрушена. В ней зияли огромные бреши, кое-где толстые бревна, опаленные пороховым огнем, треснули и сейчас свирепо скалились в небеса измочаленными краями. Заслоны постепенно рушились, часто погребая под собой зазевавшихся и тяжело раненных солдат. Но упорный враг, как ни старался, до сих пор не смог взять это полуразрушенное препятствие. Мы — храбрецы! — держались, как могли, из последних сил стараясь не доставить ему такого удовольствия.

Но не тут то было. «Синие» собрали у подножия холма большую часть своих смертоносных орудий и подводили все новые и новые полки свежих солдат, еще не участвовавших в боях. Мы поняли, что неприятель намеревается, ударив по нам огромной силой, сосредоточенной в одной точке, одним рывком пробить брешь в обороне и проникнуть к защитникам в тыл и, разметав во все стороны обоз с ранеными, атаковать бастионы с двух сторон. Одним словом взять нас в «клещи» и не отпускать, пока жив хоть один солдат.

Я находился у бойницы почти на самом краю заграждения и видел, как к укреплению устремился с громкими криками большущий отряд. Затрещали ружья — бой вскипел с новой силой.

Тяжелые пушки не замолкая палили, забрасывая нас черными ядрами, все больше разрушая стену, превращая ее в ничто. Издалека послышались приглушенные стоны и вскрики раненых, задавленных расщепленными бревнами или похороненных под пластами теплой земли, так и сыпавшейся темным дождем через край. Мы не могли не то что ответить врагу, даже голову высунуть нельзя было. Пули, словно разъяренные дикие пчелы, свистели над головой, горящие ядра, страшно свистя, обрушивались всей своей силой на стены. Оглушительный невыносимый гром расколол пространство. Казалось, будто само огромное безоблачное небо треснуло и по кускам рушится сверху на нас, круша сухую землю. На укреплениях царил полный хаос…