Алексей Гридин - Рубеж [сборник]

Позже мне рассказали, что космический флот и десантники в основном поддержали восстание, а войска наземного базирования и противокосмической обороны остались лояльны прежнему правительству. Наш корабль проскользнул сквозь чахлую линию кораблей мятежников, лишь начинавших выстраивать вокруг Велии сферу блокады, и опустился на космодром королевского дворца. Я вышла наружу, и вот под каблучками моих туфелек – земля другой планеты! Столь многие мечтали об этом, желали прогуляться по пыльным тропинкам, понимая все те трудности, что препятствовали им – а в итоге первой на другой планете оказалась простая девчонка, пообещавшая выйти замуж за принца.

Нас доставили сразу в штаб, какие-то люди в мундирах кланялись мне, говорили что-то непонятное, советник Галь порой подсказывал, что им ответить. Одно я поняла сразу, а советник подтвердил: эти люди готовы были умереть за меня, но не собирались исполнять любой мой приказ. Мне это не очень было понятно: я все-таки принцесса, или кто? Но я ничего не сказала, все-таки это – не мой мир. Пока что – не мой.

– Я для вас не человек, а просто символ! – заявила я советнику, когда закончились долгие разговоры о неясных мне вещах, и мне было позволено покинуть помещение штаба.

– Любой король, принц или принцесса всегда в первую очередь символы, Ваше Высочество, – ответил с легким поклоном Галь. – И вообще, зачем вам вникать в то, что происходит? Сидите на троне, ставьте подписи на документах, радуйте подданных, и я вам обещаю, что, когда закончится война, к вашим услугам будет весь мир. Вы посетите пляжи планеты Дарлавар, изумрудный песок которых воспет бесчисленными поэтами, увидите бесчисленные произведения искусства в музеях Латариона, примете участие в охоте в заповедниках Ашшайна. Но все это – потом, после победы.

– Но…, – только и смогла я пролепетать, усаживаясь на краешек кровати, огромной, полускрытой парчовым балдахином, переливавшимся в сиянии замаскированных под факелы светильников мириадом крохотных радуг.

Мне хотелось сказать советнику так много, что не удавалось сказать ничего. «Это нечестно!», хотелось выкрикнуть мне. «Вы обещали мне принца! Я хочу принца, а ваша гражданская война мне совершенно неинтересна!» Но на самом деле я не произнесла этих слов, ведь тогда Галь окончательно решил бы, что перед ним – откровенная дурочка. Он и так-то вряд ли был большого ума о моих способностях.

Советник правильно истолковал мое молчание, а, может быть, просто прочитал все по моему лицу, пока я боролась с подступавшими к глазам слезами и искала единственно верные слова.

– Ваш муж, Ваше Высочество, – отчеканил он, – оказался изменником и заслуживает смерти. Мне очень жаль, что так вышло. А сейчас вам пора спать. Вам нужно отдохнуть, перед завтрашним днем.

Потянулись однообразные дни, полные давящего напряжения. Каждое утро я присутствовала на заседаниях штаба, честно стараясь не зевать и пытаясь вникнуть в то, что происходит. Все-таки, эта планета должна стать моим домом, и когда-нибудь мне придется ею править. Что бы не говорил советник Галь, но и он не вечен.

А война затягивалась. Галь нервничал, тщательно скрывая свое беспокойство. Ему и его соратникам не удалось быстро покончить с мятежом моего мужа (как непривычно говорить о том, что у меня есть муж), у восставших тоже не вышло захватить власть одним ударом. Зато у принца Ларра было одно преимущество: на его сторону перешла большая часть космического флота Велии, и теперь мятежники блокировали планету, не пропуская к нам транспорты с продовольствием. Запасы еще были, но они ведь не бесконечны.

День за днем мы и мятежники тревожили друг друга атаками небольших кораблей, ракетными обстрелами. Мне однажды показали запись: ракета попадает в истребитель восставших, в яркой вспышке корпус беззвучно разламывается пополам, медленно разлетаются какие-то обломки. Наверное, я сама себе это нафантазировала, но мне показалось, что я видела, как из разбитого корабля вылетает мертвое тело пилота. А за что умирал он? Что двигало им, когда он вел свой корабль в бой, зная, что может погибнуть в бою? У него была своя правда, или он разделял правду мятежного принца? Неужели он всего лишь выполнял приказ, сражаясь за человека, убившего собственного отца, чтобы сесть на его трон? Впрочем, бывают ведь и такие люди, которых устраивают, когда за них думают, а им самим остается лишь нажимать на спусковой крючок.

Или ставить подпись на указе.

Именно этого хочет от меня советник Галь. Его ближайшие сподвижники одеты в черные мундиры войск Внутренней Стражи, и даже седые вояки в штабе не рискуют спорить с этими людьми. Но у людей в черном что-то не ладится. Галь дважды приносил мне на подпись длинные списки, утверждая, что все эти люди должны быть немедленно схвачены и казнены. Но я не хотела одним росчерком своего пера отправлять на смерть людей, которые мало того, что ничего не сделали мне – о существовании которых я недавно вообще не подозревала. Спорить с советником я не могла, да это и бесполезно было: очень хорошо умел этот человек уговаривать. Поэтому я демонстративно отложила перо, отвернулась, включила местный аналог телевизора, развернула голографический экран на половину своей немаленькой гостиной и уставилась в какое-то маловнятное зрелище, изо всех сил делая вид, что мне это гораздо интереснее.

Я уже поняла, что советник считает меня маленькой глупой девчонкой с варварской планеты. Может, даже, всего лишь разумной зверюшкой – не зря он тогда рассказывал мне про ежика. Ладно, будет ему зверюшка, будет ему капризная взбалмошная девчонка!

Устав стоять у меня за спиной и ждать, пока Моему Высочеству угодно будет вспомнить о деле, Галь напомнил о себе деликатным покашливанием и предложил всех означенных в списке персон не казнить, а задержать на неопределенный срок. Что ж, уже лучше. Маленькая, но победа. Это я подписала.

Наверное, именно потому, что Галь не воспринимал меня всерьез, он не ограничивал меня в передвижении по дворцу, позволял общаться с информационной системой – правда, не объяснил, как всем этим пользоваться, но я поломала голову, и кое в чем разобралась. Как раз к этому времени у меня разыгралась бессонница, случилось несколько истерик со слезами и швырянием вещей в слуг. Все это сошло мне с рук, я заявила, что лекарства принимать не буду и вообще приду в себя тогда, когда война закончится. А пока что у меня стресс, вызванный тем, что в моем новообретенном государстве – братоубийственный конфликт. Даже Галь согласился со мной, позволив отказаться от доктора и попробовать адаптироваться самостоятельно. В конце концов, у него хватало проблем, и он не собирался тратить на меня лишнее время – ровно столько, сколько ему было нужно, чтобы я изображала правительницу и подписывала те документы, что он приносил. Отвоеванное у сна время я тратила на то, чтобы ознакомиться с дворцом, бродя по нему бледным измученным призраком.