Pferd im Mantel - Очищение молитвой [Неоконченное]

Не прошло и получаса, как площадь уже кишела народом. Отдавая отчёт, что как бы народ не радовался новым соседям, но время сейчас на вес золота, Русков выставил охрану вокруг Совета с чётким наказом — никого, кроме прибывших не впускать ни под каким предлогом. Исключая, конечно, ответственных лиц. Но те уже собрались в Совете: явился благочинный с диаконом, прилетел Паратов, стуча каблуками пришла церемонная Тина. Людей на Селе ждали, готовились: пока переселенцы топтались на площади, разглядывая кушалинские храмы, подъехала «буханка» с обедом, мужики откуда-то быстро подтянули столы, скамейки — прибывших начали кормить. Невзирая на сопротивление Сергача, Паратов поставил к технике пятерых мужиков, а бойцов под белы ручки также вытащили из брони за стол. Пока народ отъедался, в парке установили столы, и отобедавшие направлялись на комиссию. Что она представляла из себя? У кого были, смотрели документы, а у кого таковых не было, записывали на слово. Интересовались семейным статусом, родом занятий и навыками вообще, вручали каждому пару листков с описанием анклава, а также предупреждениями о том, что для них теперь обязательно, а что — не принято, спрашивали, чем хотели бы заниматься. Ну, трудоустройство — вопрос не с кандачка решаемый, наелись уже, тут с каждым отдельный разговор будет. Другое дело, что в Селе уже как-то повелось проживание общинами — так проще и правильнее, и селить, например, повариху в Найдёново, откуда ей каждый день по сорок минут до Села топать — не эффективно. Менять потом всё придётся, а человеку оттого — лишняя головная боль. Поэтому и пытались определиться с работой заблаговременно.

Ну, кое с кем из новоприбывших было ясно и так. Гариев тот же самый тут же был прикомандирован к Баеву, как к брату по цеху, к нему же он попал и на постой: дом у Баева большой, а живёт один, оба медики, будет проще. И Рашид, забрав из грузовика нехитрые пожитки, отправился к фельдшеру. Пару мужиков выделил по каким-то одному известным приметам Волчок, явившийся позже всех, и всё потому, что прежде людей, уделил пристальный интерес бронетранспортёру, зацепился языком с Калиной и Кимом, покурил первую, вторую, третью… пока не был препровожен в присутствие Русковым, заметившим это безобразие из окна.

Пользуясь моментом, пока новые насущные проблемы не погрузили в свою пучину старосту и благочинного, Фёдор доложился о делах. Рассказал о проблеме с переездом, о том, что дело это неотложное и самое первое, а также о том, что Гамишвили отправил вслед за ними ремонтную группу, и поведал, что требуется с их стороны. Вызвали Михалыча, взвалили на него:

— Как хошь, а давай собирай мужиков своих, Михалыч. — отрубил Русков. — Берите транспорт, Волков вон, пусть механизаторов своих с техникой даёт. Ты, Валера — своих ребят назначь на охрану. Ну, человек пять чтоб… У Тины припас возьмёшь, в столовке — горячее, и — дуйте туда. Раз робята военные впряглись ужо, нам негоже их подводить никак. И вы, батюшко, хоть отца Феофана пошлите, раз просят оне так…

— Пётр Василич… — перебил старосту Срамнов. — Не надо отца Феофана. Пусть лучше Степан Политыч поедет. Тут ещё момент: Звиад просил к себе в расположение батюшку. Худо у них там с обстоятельствами. Кого, кроме отца диакона можем послать?

— Надолго, Федя? — почесав бороду, спросил отец Паисий.

— Недели на две, отче. — ответил Срамнов. — Раньше не управятся.

Отец Паисий задумался. А сколько не думай, всё одно — кроме диакона, послать некого. Алтарников не пошлёшь, не справятся. Отец Александр стар и немощен, ну, а про самого отца Паисия речи тут не идёт.

— Собирайся, Феофане. — благословил он диакона. — Собери потребное, и к отходу будь готов.

— Слушаю, отче. — поклонился диакон, и молча покинул собрание.

Илюха с Политычем подкатили на квадрике, когда суета в Селе была в самом разгаре. Илья давно угнетал Волчка, чтобы тот выделил им на команду присмотренного «Гризлика», да и Волчок-то был не против, но против Указа не попрёшь, а тут Рускова попустило, и выделение он всё-таки подписал пока Федя с Иваном и Севой гостили у вояк. После лихославльского рейда с топливом полегчало, да и перспективы с объединением с людьми Гамишвили внушали определённый оптимизм старику, поэтому Илья выбрал правильный момент. Ну и хорошо, квадрик — штука востребованная, непрожорливая и пролезет, где макар телят не гонял. Но по людям ездить не станешь, а на площади — фурор. Пришлось оставлять его у моста, где старая пивнуха раньше стояла, что сгорела ещё при советской власти, а дальше — топать ножками. Хотели удивить своих, да удивились сами: квадрик, конечно, круто. Но БТР-то — он всё-ж покруче выйдет.

Пока, цокая языками, бродили вокруг новоприобретения и слушали восторженные рассказы Ивана с Севой о том, насколько крут «бэтр» и какие горизонты открываются для лесных с его благоприобретением, из дома Сельсовета вышли Срамнов и Сергач. Обнялись, и Федя представил своим Богдана, и, чтобы не откладывать приятное, сражу же огорошил старика тем, что надо бы ему скоренько собираться. Политыч, нацелившийся было на покой в ближайшие дни, скис. А вот Илья — тот наоборот, загорелся.

— Я тоже со Степан Политычем тогда пойду, ладно, дядь Федь? — повис на Срамнове паренёк. — Офонарел уже на деревне без дела! Аслан с Папой свалили, а я — как прикованный!

Срамнов вопросительно глянул на Политыча, мол, что скажешь, отец? Недовольный старик отмахнулся — пускай уж.

— Сам вызвался. — ехидно стукнул по спине парня Фёдор. — Собирайся давай. А кстати, мужики — куда это наша сладкая парочка намылилась, а?

— Гбырячью берлогу выкупать с командой охотников вчера отправились. — буркнул Степан Политыч, постукивая костяшками пальцев по броне. — Нарисовался тут один, с нашего краю. Мы думали — за день управятся, но нет, пока, вишь, не возвернулись.

— Заломал кого, не? — оживился Федя.

— Пытался. — буркнул Политыч. — Дважды, и всё с нашей стороны. Но отлуп получил оба раза. Вот наши и собрали команду на ево. Небось завалют — подранок…

— Муж в Тверь — жена за дверь. — пояснил ситуацию Ваня. — Ты только за порог — у вас тут и начинается…

Лейтенант, по всей видимости, не вполне понимая о чём возник разговор, переминался с ноги на ногу. Федя, заметив это его неловкое состояние, повернулся к нему.

— Вник, Богдан, не? Гбырятина на нашем краю обжилась, пока мы у вас гостили. А так бы познакомил тебя с Асланом… Ну да ладно, успеется. — и, поясняя Политычу с Ильёй, показал им пальцем на лейтенанта. — Богдан, он после Звиада — второй человек. Любите, жалуйте. С ним, кстати, и на переезд отправитесь.

— Это эти, которые…? — не подобрав слов, очертил в воздухе руками что-то значимое Сергач.