Pferd im Mantel - Очищение молитвой [Неоконченное]

Возвращались в Вельшино молчаливые, понурые. Дойдя до деревни, разбрелись по домам, скупо попрощавшись — тяжело на душе у каждого. Вот так вот жили-жили, дело вместе делали, и, казалось, так будет всегда. Но нет ничего вечного, всему конец и придел под солнцем положен. Только как теперь жить?! Провожать и ждать — нет хуже креста. Так и засели все, каждый за своим забором, а кое-кто и бутылку почал… Тяжёлый день, жаркий, томительный. Словно похоронили кого…

А на следующее утро Село зашевелилось, как муравейник — на площадь выезжала техника. Люди Звиада прибыли!

Для людей капитана Гамишвили Совет отвёл самую настоящую закрытую территорию, или «усадьбу», как её называли местные. «Усадьба» представляла из себя почти два гектара территории, обнесённой полноценным бетонным забором по всему периметру и «егозой» поверху, несколькими зданиями и подсобными строениями внутри. В прошлой жизни всё это хозяйство принадлежало какому-то местному нуворишу, владевшему несколькими АЗС на трассе и чем-то ещё, уже никто и не помнит конкретно. Как ему удалось урвать этакий кусок земли — вопрос идиотский. Воровство, коррупция, всё на продажу. На вопрос, куда подевался нувориш с присными — а на него трудилось немного-немало около двадцати человек только в «усадьбе» — тоже уже никто не ответит. Свалил куда-то, и о его судьбе теперь можно только гадать, да надо ли? Кому она интересна и кого волнует? Короче, когда вся канитель вдруг неожиданно началась, бывших хозяев и след простыл, и вотчина вполне естественным образом перешла в пользование Села. Место-то больно удачное: на перекрёстке двух дорог — из Русино на Ляхово, и дальше, на Корнево, известному уже по памятному рейду за фермерской техникой; и второй, которая на Пески, как раз той, по которой команда Срамнова и уходила в рейд на Лихославль. Фактически, «усадьба» была крайним форпостом анклава с этой стороны, а дальше — деревни уже не жилые. К тому же, на территории были вкопаны три топливных цистерны, в которых и хранилась большая часть топливного запаса анклава, а потому территория круглосуточно охранялась нарядами ребят Паратова. В главный дом — бывшие хоромы нувориша — связисты даже протащили провод прямой телефонной связи с Советом, когда стало ясно, что на беспроводную связь уже рассчитывать не стоит. Если постараться, то можно было разместить в «усадьбе» народу и побольше, нежели неполная рота Гамишвили, а потому поселили его людей удобно, с комфортом и прицелом: освободили парней Парата от несения службы на объекте и тем самым усилили остальные посты, наконец-то вздохнули свободно оттого, что одно из самых опасных направлений наконец-то было закрыто — ведь вояки взяли на себя заодно и контроль ближайших выселов, а именно оттуда порой и забредала, заползала всякая нехорошая пожить. До Села с «усадьбы» — пятнадцать минут пешком, но, невзирая на то, Село щедро снабдило новопереселенцев не только примитивными средствами передвижения — велосипедами, но даже и выделило два квадроцикла и пять мотоциклов. В общем, всё разрешилось до нельзя кстати, а ведь поначалу весь Совет крепко ломал головы по вопросу размещения людей. Тут отдельное спасибо находчивому Парату — стараясь решить свои вопросы, Валера как снег на голову вывалил предложение отдать «усадьбу» воякам, и качественно аргументировал своё предложение. Видимо, параллельно росту паратовской бороды, росла хитрость, находчивость и смекалка — хитёр жук! Но контраргументов ни у кого не нашлось, хотя искать и пытались. Но, рассуждая здраво, какие ещё варианты? Звиад чётко сказал: казарменное положение, из этого и исходите. А где расселить ещё роту компактно? Предлагалось выделить какую-ни-то деревню из выселенных, да незадача — за годы запустения жильё тамошнее, и без того ветхое, стало уже не жильём, а руинами. К тому же, всё что ещё как-то могло использоваться и имело хоть какую-то ценность и применимость в хозяйстве, ушлые кушалы уже подрастащили. Восстанавливать эти руины — сизифов труд, проще новую деревню отстроить. Да ещё там, где надо, поближе: ведь все ближайшие выселы далековато от Села, оттого местные их и покинули, перебираясь поближе к людям, к храмам. Если люди откуда-то ушли, это не значит, что жильё запустело — явились другие «жители», быть им неладными. Днём вся эта погань шкерится в темноте — чердаках, подвалах, сараях — ну, а ночью — здравствуйте! Кому понравится такое общежитие?! А между тем, люди Гамишвили, как оказалось, к противостоянию со всей этой нежитью не особо-то и готовы…

Другой вариант был, собственно, банальным — отстроить ребятам «конец», как говорили местные. Не надо грязи: это значит совсем не то, что напрашивается само собой. К мужскому естеству отношения тут никакого — просто так уж повелось, что кушалы именуют «концом» тупиковую улочку. Звучит, конечно, с вопросами, но извините — традиция. Но как бы всё не понималось и не звучало, решения у данного предложения не было. На дворе — конец лета; не лучшее время для начала масштабных строек. Если даже допустить возможность чуда, что Михалычевы мужики, плюнув на всё, и нарубят лес на срубы, то по самым скромным подсчётам им времени нужно ну никак не меньше пары месяцев, а это уже октябрь. Да и какой идиот ставит сруб из летнего леса?! Только самый замшелый олух. В общем, дальше этот поток сознания можно было и не продолжать…

Поэтому Паратов всадил своё предложение ровнёхонько в «десяточку». И что бы кто не думал, и как бы не пытался упираться, возразить тут было нечего. Русков, зависнув над столом тучей, махнул рукой: «Пущай вселяются…». И на этих его словах отец Паисий, зыркнув на старика и пробормотав что-то под нос, несколько раз перекрестился. Слово — не воробей; следить бы надо…

Но дело было сделано, и на следующий день Паратов повёз парней Звиада, заехавших первой волной, на новое место жительства. Вместе с манатками.

К моменту прибытия основной группы из Центра, парни Семчука уже освоились на новом месте и с помощью выделенных Русковым местных мужиков — древоделов кое-как к их прибытию подготовились. Не абы что, но сколотили добротные двухярусные кровати, привезли какую-никакую мебелюшку, привели в чувство скважину и баню, а что ещё солдату нужно? Особым распоряжением Совета в «усадьбу» на постоянное проживание и трудовое участие были командированы трое сельских поваров, обустраивать кухню. Приезжайте, ребята, все вам рады…

Гамишвили явился с людьми как и сказал — день в день, только вот сам он явился нехороший. Двое суток без сна, подготовка, сборы и переезд сделали своё дело — по дороге из Центра в Село Звиада несколько раз вырвало, голова раскалывалась от боли. Посмотришь — и отшатнёшься; личина серая, как у ходуна; глаза — красные. Пока народ на площади орал и радовался, Срамнов выудил капитана из толпы.