Альбина Нурисламова - Пятый неспящий

Вопросы злыми осами жужжали в голове, жалили, не давали покоя. Регина не могла отделаться от них, от гнетущего ощущения близкого несчастья.

Но ничего особенного не случилось. Они спокойно, без приключений выбрались на трассу и около пяти пополудни уже были в «Синих камнях».

Вечером того же дня, когда Сергей переодевался с дороги, Регина увидела у него на груди странное красное пятно и похолодела, уставившись на мужа невидящим взглядом.

– А, это! – отмахнулся Сережа и небрежно коснулся отметины. – Не обращай внимания. Сегодня утром появилось. Аллергия, наверное, какая-то. Или укусили.

Пятно алело ровно в том месте, куда ночью вонзился нож старухи.

Роза слушала рассказ матери и не знала, что ей думать. Это же уму непостижимо – столько лет мучиться, изводить себя сознанием собственной вины неизвестно за что!

Глядя на то, как мать давится слезами, впервые изливая душу, как со страхом и болью вспоминает о событиях пятнадцатилетней давности, Роза испытывала сочувствие и вместе с тем – некоторую досаду. Ей было ясно как белый день: матери тогда и в самом деле приснился обычный страшный сон.

Пятно? Отец был прав: укус насекомого, раздражение на коже, царапина, аллергическая реакция – да мало ли! Но всерьез полагать, что его погубила ведьма из какого-то захолустья, да вдобавок еще думать, что ты сама подписала ему смертный приговор, – это ни в какие ворота не лезет.

Роза смутно припоминала то, о чем говорила мать, в памяти осталось не так уж много.

Долгая поездка на машине по узкой каменистой дороге… Косые солнечные лучи царапают вершины деревьев… На заросших кустами и деревьями склонах тут и там, словно хребты древних животных, из земли торчат валуны… Папины руки крепко сжимают руль, он что-то говорит ей, оглядываясь назад, улыбается… Отец вообще был веселым человеком, много смеялся и шутил. Ледяная вода ключа… Деревянный дом, где они остановились на ночлег… То, как они с папой секретничали, сидя во дворе, возле колодца…

Старуху она совершенно не помнила.

Роза еле слышно вздохнула. Как ужасно: один-единственный случайный эпизод наполнил ее детство нескончаемыми нотациями, опасениями, страхами и запретами, превратил ее мать в перепуганную женщину, добровольно лишившую себя всех жизненных радостей.

Папа умер от сердечного приступа, в тот самый день, когда они вернулись в Казань. Произошло это через неделю после происшествия в горах.

– У папы был инфаркт, – осторожно проговорила Роза. – Ты ни в чем не виновата, мам. А что пошевелиться ночью не могла, так это обычный сонный паралич. Я про такое читала.

Мать подняла на нее несчастные глаза, покрасневшие от слез.

– Я и не ждала, что ты поверишь. На этом свете у каждого своя правда. И во многое невозможно поверить, пока не столкнешься сам. У твоего отца было здоровое сердце, он должен был жить еще долго-долго. Когда Сережа умер, пятно исчезло. Бесследно, будто и не было никогда. Нет уж, дочка, я знаю то, что знаю, что я видела. Никакой это был не сон. – Она взяла салфетку, вытерла глаза, высморкалась. После небольшой паузы заговорила спокойнее, тверже: – Всю жизнь тряслась от страха. Знаешь, сколько ночей не спала – все чудилось, что ведьма где-то тут, в моей комнате, смеется надо мной. Ну, выторговала я у нее свою жизнь, а зачем? Зачем мне жить, если я знаю, что вместо меня ушел Сережа?! Я ни разу не видела мужа во сне с тех пор, как он умер. Он не мерещился мне, не приходил на грани сна и яви. Исчез без единого следа! Ты спрашивала, зачем я молиться стала? Надеялась избавиться от вечного страха, от вины. Думала, пусть Бог приютит меня, заберет мою душу под свое крыло. Ислам – сложная религия, строгая, мне многое в ней было непонятно, но это казалось правильным. Разве спасение может быть легким?

Роза сидела и думала: если бы они с мамой поговорили обо всем раньше, что-то в их жизни могло бы сложиться иначе. Теперь, в эту самую минуту, она хорошо понимала мать и искренне жалела.

Конечно, девушка все равно не поверила в ведьмино проклятие, но главное – не в этом. Теперь она видела, насколько велика была любовь матери к мужу, умершему много лет назад. Это умение пронести любовь сквозь годы вызывало уважение. Роза сама была человеком сильных чувств и эмоций, а мать прежде казалась ей сухой и холодной. Теперь же она ощущала родственную, духовную близость к этой женщине, сидящей напротив. Близость – и любовь.

Неужели им нужно было умереть, чтобы ощутить себя по-настоящему живыми, родными, нужными друг другу?..

– А самое страшное, я ведь не знаю, куда ведьма забрала его по моей вине! – говорила между тем мать. – Куда я отправила своего Сережу? Может, его душа до сих пор бьется в неволе, не в силах вырваться? Вот и хотела отмолить его. В общем, все это сложно, дочка. Теперь уж не разобраться.

Мать и дочь смотрели друг на друга, и Роза чувствовала, что сердце ее словно освобождается от чего-то мрачного, болезненного. Вопреки горьким маминым словам и самой сложившейся невероятной ситуации, ей хотелось обнять ее, прижаться к маминой щеке поцелуем.

Она уже потянулась к матери, когда вдруг заметила это . Увиденное казалось настолько невероятным, что Роза пару раз моргнула, чтобы убедиться: это не обман зрения.

У ее матери больше не было ладоней. Рукава платья заканчивались пустотой. Минуту назад все было в порядке! Но сейчас ладони исчезли, однако маме, судя по всему, это не причиняло ни малейшего неудобства. Она продолжала говорить, ничего не замечая.

Спустя пару мгновений, в течение которых Роза безуспешно пыталась осознать увиденное и понять, что происходит, она увидела, что контуры тела и лицо матери начали расплываться. Это было все равно что в сильную жару смотреть вдаль – что-то вроде зыбкого, дрожащего марева на горизонте.

– Мама! – Роза не могла сдержать крика. – Что с тобой такое?!

В глазах матери застыло непонимание. Теперь она молчала, продолжая все так же сидеть на месте, не делая попытки произнести ни слова, и только глядела на дочь. Ее лицо с каждой секундой становилось все бледнее, прозрачнее. Она растворялась в воздухе, исчезала – и это происходило стремительно, неотвратимо.

Роза вскочила, отпихнув стул ногой, и бросилась к матери. Нужно было обогнуть большой стол – это заняло бы не больше нескольких секунд, не поскользнись она на пролитом недавно чае. Девушка замахала руками, пытаясь уцепиться за столешницу, и чудом удержалась на ногах. Когда она все-таки подбежала к матери, выкрикивая на ходу что-то, сама не понимая что, было уже поздно.

Ее руки лишь слегка мазнули по краю платья и нырнули в пустоту. Девушка покачнулась и снова едва не полетела на пол. Завертелась волчком на месте, словно собака, которая пытается ухватиться за собственный хвост.