Линкольн Чайлд - Волчья луна

Шмыгнув носом, Сюзанна кивнула.

Раздался звонок в дверь.

– Это, должно быть, Бетти Корнхилл, – сказала Сюзанна, вытирая глаза салфеткой. – Она говорила, что заедет.

Логан предположил, что она упомянула жену Джека Корнхилла.

– Тогда мне пора уходить, – сказал он. – Я просто заехал, чтобы выразить как-то свои соболезнования и…

– Нет, – прервала его Сюзанна, – нет… пожалуйста, останься. Мне хочется услышать вашу с Рэндаллом историю: как вы познакомились, как стали друзьями, каким он был в университете. Мне необходимо многое услышать, узнать что-то неизвестное мне раньше… хотя разумно ли это?

Логан кивнул. Более чем разумно.

– Его кабинет в конце коридора. – Сюзанна встала, все еще прижимая платок к глазам, и махнула рукой в сторону кабинета. – Ты можешь подождать пока там.

– Отлично.

Джереми позволил проводить его в небольшой чисто прибранный кабинет, совмещенный с комнатой отдыха. Звуки шагов Сюзанны удалились по коридору; он услышал, как открылась дверь, услышал женские голоса, сменившиеся новыми рыданиями.

Логан окинул взглядом комнату. Ее содержимое, живо напомнившее о старом друге, отозвалось в душе мучительной, острой болью. Книги по управлению лесным хозяйством и охране живой природы соседствовали на полках с философскими трактатами. Чисто прибранный компьютерный стол с аккуратно сложенной небольшой стопкой папок с документами. Бюст Торо, который Джессап держал при себе с последнего курса университета. На стенах висела тщательно продуманная по композиции подборка вставленных в рамки фотографий: молодой Джессап с рюкзаком за спиной, загорелый и улыбающийся, в каком-то экзотическом восточном местечке. Гораздо более зрелый Джессап, сидящий на кровельной балке этого самого дома, с победным видом подняв молоток – очевидно, только что забил последний гвоздь в остов крыши. Семейная фотография: Джессап, Сюзанна и дети на фоне зеркальной глади озера, за которым возвышаются здания Лейк-Плэсида.

Взгляд Логана рассеянно скользнул по письменному столу. И его внимание вдруг привлекла лежащая рядом с компьютером записная книжка Джессапа в потрепанном кожаном переплете. Странно, Логану казалось, что Джессап никогда не расстается с этим ежедневником, он вечно выглядывал из его нагрудного кармана.

Из гостиной теперь доносился только один тихий и утешающий голос. Логан пристально посмотрел на книжку. Какие же последние слова говорил ему Джессап по мобильнику, когда они сговорились встретиться в баре Пиковой ложбины? «Джереми, не знаю даже, как сказать… как вообще попросить тебя об этом… Ты помнишь наш разговор двухдневной давности? Я еще говорил, что пытаюсь кое-что выяснить… и скажу больше, если мне удастся узнать нечто более определенное? Так вот, я узнал. И нам надо бы поговорить».

Он провел кончиками пальцев по кожаной обложке ежедневника и, помедлив, взял его со стола. К его острому любопытству примешивался, казалось, легкий налет вуайеризма. Сюзанне хотелось услышать истории о прошлой жизни погибшего мужа; а вот Логану хотелось узнать, что занимало думы рейнджера в последние дни.

Джереми начал листать ежедневник. Это был не типичный рабочий журнал офицера: короткие записи фактов и сухие комментарии перемежались с цитатами из любимых мыслителей Джессапа – на одной из начальных страниц Логан заметил высказывание Честертона: «То, на что мы не можем смотреть, – это единственная вещь, в свете которой мы видим все остальное» [24].

Листая страницы дальше, Логан заметил, что записи стали все чаще относиться к недавним убийствам: состояние тел, места их обнаружения, заключения официальных совещаний. Имелись также отдельные заметки, отметил энигматолог, о его собственной неудачной попытке поговорить с Блейкни и о сведениях, добытых им во время первого посещения Пиковой ложбины. Однако на последней странице тщательные и методично сделанные записи сменили отрывочные пометки и вопросы:

Ч. Фивербридж – умер 16 апреля. Направление последних исследований

Джереми и Лора Фивербридж?.. История туманная!

Лунное воздействие???

Олбрайт: Ф. и Блейкни

Закрыв ежедневник, он положил его на место. Логан не знал, что именно могли означать последние отрывочные записи, но Джессап, похоже, сосредоточил внимание на его отношениях с Фивербриджами едва ли не в той же мере, что и на этих вырождающихся Блейкни.

«Джереми, не знаю даже, как сказать… как вообще попросить тебя об этом… И нам надо бы поговорить».

Друг до чего-то докопался. Видимо, поэтому вчера вечером он не взял с собой записную книжку. И встретиться он хотел не для того, чтобы о чем-то спросить Логана, а для того, чтобы поделиться с ним своими находками.

Пытаясь проанализировать столь неожиданное и удивительное заключение, он прошелся по столу блуждающим взглядом. Теперь он остановился на экране компьютера. На мониторе были открыты два документа, содержание каждого напоминало какую-то научную статью. К собственному изумлению, Логан увидел, что эти статьи написаны Чейзом Фивербриджем.

Не сводя глаз с монитора, он опустился на стул и начал читать. Обе статьи, очевидно, появились в не слишком почтенных изданиях: вероятно, лучшие, если не единственные научные органы, где еще принимали труды Фивербриджа.

Он прочитал обе публикации от начала и до конца. Первую статью, фактически некое извлечение, а не полноценное описание исследовательской работы, издали в конце прошлого года, и в ней описывалось, как Фивербридж планировал доказать в конечном итоге, что определенные химические элементы лунной атмосферы являются непосредственной причиной «лунного воздействия». Во второй и последней статье, опубликованной в нынешнем феврале, рассматривались вопросы трансформационной биологии и возобновления роста: к примеру, виды макрофагов, позволяющие саламандрам восстанавливать утраченные конечности; или имагинальные диски [25], благодаря которым гусеницы превращаются в бабочек, даже когда ферменты разрушили большинство их тканей. Статья завершалась размышлениями о потенциальных способах использования ДНК животных для воздействия или даже непосредственной модификации ДНК человека и его генетического кода и вероятных возможностей ускорения данного процесса в лабораторных условиях.

Логан откинулся на спинку стула. Нет ничего удивительного в словах Лоры Фивербридж о том, что ее отец стал объектом губительного презрения. В первой публикации смутно отражены недавние опыты Фивербриджа с качественным воссозданием лунного света и его влиянием на поведение, которое он видел воочию, но именно вторая статья – с ее рассуждениями о неестественных трансформационных последствиях – безусловно, и сделала его объектом самых язвительных насмешек. Вероятно, обстрел строгой академической критики заставил его пересмотреть столь радикальные гипотезы и после своего неудавшегося самоубийства и мнимой смерти вернувшийся в каком-то смысле к жизни ученый, умерив аппетиты, возобновил свои натуралистические исследования, сосредоточившись на доказательстве тезисов его первой статьи.