Линкольн Чайлд - Волчья луна

– Такого рода убийства порождают тревогу. Наводят людей на разные мысли и подозрения. Мне не хотелось подливать масла в этот огонь. Кроме того, это было совершенно не мое дело. А судя по тому, что я слышал, беднягу достаточно подвергали суровой критике и осуждениям задним числом в течение целой жизни. Зачем тревожить его вечный покой?

Логану вновь вспомнились последние краткие записи Джессапа.

– Вы говорите о докторе Фивербридже.

– Вы знали, что он тоже писал стихи? Не такие, как у меня… и не такие, что мне захотелось бы почитать. Но можно только восхищаться ученым, склонным к стихосложению. Кроме того, мне нравилось, как он противостоял критике, с каким неистовством противостоял этому миру, хотя борьба оказалась столь разрушительной для него самого.

– Откуда вы знаете?

– Мы встречались с ним раза два или три. Вроде как нашли общие интересы. Только не спрашивайте меня, какие… двух более разных людей еще не рождалось. Он пришел на мое выступление в Лейк-Плэсид. Задержался там после чтений, и мы пообщались. Через какое-то время я заехал в его лабораторию на бывшей пожарной станции. Это было в начале весны, а после первой оттепели я люблю в тех краях поохотиться на зайцев. Должно быть, я заглянул туда примерно за месяц до его смерти. Он рассказал о своей работе… не скажу, что я понял, в чем ее суть. Но именно тогда я узнал, что у нас с ним есть нечто общее.

– И что же?

– Блейкни.

– Да что вы говорите! – удивился Логан, подавшись вперед в кресле.

– Ах, они не такие уж злобные и неприветливые, какими прикидываются. Есть несколько местных жителей, с которыми они в той или иной степени общаются. Правда, они не любят чужаков и взаимно недолюбливают сознательных жителей Пиковой ложбины… их вражда имеет слишком глубокие корни; вероятно, она неискоренима. И у них есть основательная причина для обособленной жизни.

– Какая? – спросил Логан.

Но Олбрайт не дал прямого ответа.

– Доктор Фивербридж говорил мне, что ему удалось познакомиться с этим кланом… как именно, я не знаю. Может, так же, как удалось мне: чисто случайно столкнуться с одним из них в лесу, отнестись к нему с уважением, не выказывая никакого осуждения и излишнего любопытства. Но если вы хотите знать мое настоящее мнение, то я думаю, что в его случае дело связано с деньгами… в них Блейкни всегда нуждаются, какими бы независимыми и самодостаточными ни казались. – Олбрайт сунул нож обратно в ножны. – И именно об этом я рассказал Джессапу вчера днем, когда он заглянул ко мне. А Джессап тогда сказал мне, как его заинтересовало то, над чем работал Фивербридж: «лунное воздействие»; по-моему, так они оба называли предмет исследований.

Логан хранил молчание. Он не мог сообщить Олбрайту, что Фивербридж по-прежнему жив; не мог нарушить своего обещания, данного Лоре и самому этому ученому. Он быстро строил разные предположения, отвергая их одно за другим. Допустим, удивительно то, что Фивербридж заходил в поселение Блейкни… удивительно, что вообще кто-то заходил к ним: однако важно именно почему или зачем? Тогда он вспомнил статьи, прочитанные за письменным столом Джессапа… и внезапно подходящий ключ скользнул в нужный замок.

Олбрайт ничего не сказал, но выражение его лица подразумевало, что он тоже сделал некоторое открытие или нащупал путь к нему.

– Вы бывали в лаборатории Фивербриджа? – спросил он.

– Да.

– Видели его собак?

– Легавых? Да.

– Ужасно здоровые, верно?

Логан ничего не ответил и, немного помолчав, Олбрайт вновь заговорил сам:

– Как бы то ни было, теперь вы знаете, почему я так расстроился из-за смерти Джессапа.

– Почему? Не думаете же вы, что ваш рассказ мог иметь хоть какое-то отношение к его смерти?

Олбрайт пожал плечами.

– Хотя его смерть привела к определенному результату. Капитан оперативной группы, некий полицейский по фамилии Креншо, теперь планирует устроить рейд на поселение Блейкни.

– Когда? – напряженно спросил Олбрайт, изумленно подняв свои кустистые брови.

– Скоро. Возможно, даже послезавтра.

Поэт поднялся, смахнув сосновые стружки с колен.

– Тогда, полагаю, нам лучше нанести им визит.

– Кому? – удивился Логан, глянув на него.

– Блейкни. Кому же еще? – ответил Олбрайт, натягивая выцветшую охотничью куртку.

Энигматолог медленно поднялся с кресла. Олбрайт глянул на него, усмехнувшись отразившемуся на его лице замешательству.

– Мы собираемся нанести дружеский визит людям, которые сунули мне в лицо дуло дробовика, когда я в прошлый раз пытался поговорить с ними? – неуверенно произнес он.

– Ну, не совсем дружеский визит, – откликнулся Олбрайт, – но, по-моему, на сей раз вы узнаете, какие они есть на самом деле. Кроме того, разве вам не хочется задать им вопрос?

– Какой вопрос?

– Зачем их посещал доктор Фивербридж?

Логан бросил на него долгий смущенный взгляд. Последние сутки потрясения и трагические события сменяли друг друга с такой частотой, что он испытывал усталость, почти оцепенение. Однако тотчас осознал правоту Олбрайта. Он заехал навестить Олбрайта, полагая на интуитивном уровне, что поэт как-то связан с тем, что удалось обнаружить Джессапу, и оказался прав. Связь вела к доктору Фивербриджу и его странному знакомству с кланом Блейкни; кто бы мог подумать – с теми самыми людьми, к которым местные жители относились с ненавистью, недоверием и подозревали в убийствах именно их.

– Конечно, хочу, – наконец ответил он. – Но захотят ли они разговаривать со мной?

– Возможно… Если я буду с вами.

– Прекрасно. А вы не собираетесь захватить это? – Он кивнул в сторону винтовки, висевшей над грубым каменным камином.

– Нет, сэр. Оружие может лишь растревожить их. – И он первым направился к двери.

На пассажирском сиденье в пикапе Олбрайта лежала куча всяких вещей – болотные сапоги, ножи разных размеров, самострел с набором стрел, драная и выцветшая армейская куртка с сержантской нашивкой на одном плече, сундучок с рыболовными принадлежностями. Олбрайт перебросил все на заднее сиденье, и Логан забрался в салон. Включив зажигание, Олбрайт выехал с подъездной дорожки и направился к западу по шоссе 3А. Логан глянул на часы: они показывали четверть третьего.

– А как вы собираетесь избежать «радушного приема»? – спросил Джереми.

– Мы же не пойдем с главного входа, – пояснил Олбрайт.

Извилистое шоссе вскоре привело их к тому участку, где Джессап встретил свою смерть. Рыжая лента все еще огораживала большую территорию места преступления на обочине. Когда они проезжали мимо, Логан пристально глянул туда со смешанными чувствами ужаса и печали.

Сделав еще один поворот, Олбрайт свернул с центральной полосы шоссе, съехал на обочину и устремился, как показалось Логану, прямо на непроницаемые заросли кустов. Но их глубина, однако, составила от силы пару футов, и пикап, преодолев это препятствие, выехал на небольшую поляну, как раз соответствующую габаритам машины, со всех сторон окруженную густым лесом. А поднявшаяся живая изгородь за ними надежно скрыла место парковки, совершенно незаметное с шоссе. Заглушив мотор, Олбрайт резво выскочил из пикапа, и Логан последовал его примеру.