Тим Каррэн - Дом из кожи

После того как с меня содрали кожу - величайшее из мучений - меня медленно, не торопясь, разобрали. Из меня извлекли нервную систему и прикололи её булавками к доске. Все системы - сосудистую, мышечную, лимфатическую - извлекли и аккуратно разложили в нужном порядке, пока не остались только кости. Затем и их переложили на столы, залитые кровью моих жертв. Всё, что я делал с другими, в этот раз сделали со мной. И всё это время я находился в сознании. Я в полной мере испытал агонию бесчеловечного расчленения моего тела. С помощью крюков они извлекли мои глаза и вытерли их, не оставив даже слёз.

Никто не обращал внимания на мои крики, мольбы, на моё страдание. Полагаю, Сёстры считали, что оказывали мне великую честь. Когда работа была закончена и меня полностью разобрали, тогда я оказался на другой стороне. Я плохо помню момент перемещения, только кричащие черные шары и неясные тени. Во время переноса я вырубился. Очнулся я в помещении, похожем на операционную XIX века. Я назвал его Обитель Боли. Анатомический театр.

Всё только начиналось.

К работе со мной приступили легендарные хирурги-садисты. Они без конца удивлялись мне, увеличивая жестокость своих игр. Меня собирали и снова разбирали дюжину раз. Казалось, за время этих экспериментов прошли целые эпохи. Наконец, им это надоело и меня оставили в покое. Я смог ознакомиться с новым миром, в котором оказался.

Я странствовал много лет, но так не нашел границы этих Земель. Я видел городские кладбища и покинутые селения. Я учился выживать в мире, в котором не было ничего, кроме тьмы, тумана и страданий.

Я узнал, что смерти здесь не было. Я видел людей, которые вешались, отрывали себе конечности, перерезали глотки, вскрывали животы, делали всё, что угодно, лишь бы выбраться отсюда.

Но самоубийство не позволяло спастись. Уйти отсюда оказалось сложнее, чем попасть сюда. Это было место для всех проклятых, но без жертв им быстро становилось скучно. Не было никого, кого можно было бы убить, ни единой невинной души, которую можно было бы развратить, ни единого тела, которое можно было бы осквернить. Для любой творческой личности это настоящее проклятие.

В тумане прятались города, застроенные уродливыми зданиями, вымощенные кривыми улочками, ведущими в никуда. Я видел реки и покрытые тиной озера, полные изуродованных тел. Видел тени, настолько чёткие, что, казалось, они были осязаемы. Видел землю, источавшую слезы и пламя. Небо над моей головой истекало кровью и нечистотами. Как и обещали Сёстры, тут не было никаких границ. Любой порок, любая девиация, когда-либо созданные людьми и никогда ими не виданные, были доступны здесь. Повсюду было много пустого пространства, повсюду валялись изуродованные, расчлененные тела, будто здесь прошла какая-то крупная битва. У обочин дорог стояли кресты с распятыми детьми, взрослые висели, привязанные к столбам, а под ними полыхало пламя. Свет этого пламени вырывал из тьмы такое, чего лучше бы никогда не видеть. Повсюду стояла вонь горелой плоти и слышались крики проклятых.

Мне казалось, я попал в ад. Но я не видел никакого дьявола, никого, кто повелевал этой обителью страданий. Потихоньку я всё изучал. Собирал слухи и байки от безликих шлюх, рыдающих священников и скучающих садистов. Там где убивали, калечили, расчленяли и хоронили живьем, я узнал гораздо больше. В средневековых пыточных камерах, около виселиц, я узнал, что есть способ выбраться отсюда. Существовал ряд математических формул, применив которые можно вернуться в ту реальность, из которой тебя забрали. Если узнать их, можно странствовать между мирами, когда захочется.

Время шло, но я очень терпелив. Я аккуратно переписал тайные символы и чуждые нашему миру уравнения со стен темных переулков и с полов мрачных склепов. Я нашел нужные мне ответы на могильных камнях и телах убитых. Я всё записал. Я показал свои записи ученым и дворянам у гильотины. Я нашел нужные мне ответы и собрал эту мозаику в единую картину.

Время шло, но больше я ничего не нашел.

И всё это время, находясь среди теней и трупов, я не переставал думать о Лизе. Я уже не был похож на человека. Скорее, я напоминал одно из множества созданий, окружавших меня. И пока я оставался на грани разума, я не переставал думать о ней. Иногда мне, даже, казалось, что и она думала обо мне.

Тогда я начал задумываться над тем, что я могу сделать, чтобы выбраться, раз вся мозаика была собрана. Мне нужны здесь невинные души. Мне нужны игрушки.

И в этот момент я понял, какая именно игрушка мне нужна.

Мне нужна Лиза.

Я должен найти свою старую любовь.

На следующий день разыгралась буря. Лиза поспала пять или шесть часов и ей этого оказалось достаточно. Она проснулась около одиннадцати и попросила администратора её не беспокоить. Фенн, скорее всего, взбесится, покажет значок и потребует впустить его внутрь. Ей этого точно не надо.

Она быстро помылась, привела себя в порядок и вышла через черный ход. Если он, всё-таки, придет, её здесь не будет. Лучше спрятаться и всё, как следует, обдумать. Она доехала на такси до делового района и пообедала в греческом ресторане. Она поела и выпила вина, ни о чём не думая. Совершенно ни о чём.

Но всё, рано или поздно, заканчивается. Она вернулась в районе трех часов, Фенн уже ждал её в фойе. Она подумала, что он готов ждать неделями, если понадобится.

Он поднялся вместе с ней, не зная, что делать, улыбаться или ругаться и оставил это решение на потом. Они вошли в номер, сели на диван, Лиза налила им выпить.

- Расскажешь, что случилось? - спросил Фенн. - Или так и будем сидеть, будто незнакомцы?

- Всё хорошо.

- Правда?

Она кивнула и, когда он попытался обнять её, увернулась.

- Ты себя странно ведешь, как вернулась из дома, - спокойно сказал он. - Что-то случилось и я хочу знать, что именно.

- Нет, не хочешь.

- Расскажи.

- Не было ничего.

- Врёшь, - сказал он.

- Я испугалась. Я всю ночь просидела в доме с дурной историей. Воображение сыграло со мной злую шутку, - она даже не могла взглянуть ему в глаза.

- И всё?

- А что ещё могло случиться?

- Я думал, ты мне скажешь, - он подсел ближе. Его забота была искренней, как и желание. Она чувствовала.

- Ничего не было.

Он обнял её, губами прижался к её уху. Шептал ей такое, чего она от него никогда не слышала, да и не хотела слышать. Его ладонь легла ей на грудь.

- Не надо, - произнесла она.

- Почему? - он поцеловал её в шею и провел рукой по бедру.

- Прекрати, - она оттолкнула его. - Я не хочу.

- Да, что не так-то? Что я сделал, блин?

- Ничего ты не сделал, - ответила она, обхватив себя руками. - Ничего. Дело во мне.