Николай Беляев - Вьюга [СИ]

Тяжёлая, пусть и пластиковая дверь гулко бухнула за спиной — ветер наподдал так, что не спас даже отрегулированный доводчик.

Вьюга с утра разгулялась не на шутку, несмотря на все прогнозы о тёплой зиме, и Андрей в который раз поблагодарил родное предприятие за хорошую казённую одежду — конечно, в массивной зимней куртке, особенно с накинутым капюшоном, он становился похож на терранского пехотинца из «Старкрафта», но зато ни холод, ни ветер были уже не страшны. Дело было за малым — преодолеть сотню метров до соседнего корпуса и родного тёплого кабинета.

Мгла стояла почти непроглядная. Уже светало, но метель мела, ограничивая видимость до нескольких шагов. Даже и не скажешь, что начало ноября… вьюжная погода скорее февралю под стать. Зима пришла совершенно неожиданно, и была ещё более неожиданно холодной и малоснежной, до сегодняшнего дня — как в конце 1941-го, некстати вспомнил Андрей, не так давно случайно пролиставший найденную у знакомого невзрачную серую книжку на плохой бумаге, написанную ещё в 90-х местным журналистом-историком и посвящённую обороне города в первую военную зиму. Бои шли как раз в этих местах — всё лето и осень население усиленно укрепляло берег реки, предполагая, что враг появится с запада, а он появился с юга, лавиной пройдя по замёрзшим топям… и споткнувшись уже здесь, на подходах к городу.

Парень пошёл по краю дорожки, натянув капюшон как можно глубже, прикрывая глаза от колючих снежинок. Навстречу, пробивая пургу лучами света фар, с рёвом проехал трактор с отвалом, сгребая к обочине снег — тракторист Сашка, сидящий в прозрачной кабине, уже полузалепленной снегом, приветственно кивнул. Андрей махнул рукой в ответ, и ветер тут же сноровисто содрал с него капюшон, щедро бросив в лицо порцию ледяного крошева. Метров тридцать до двери…

Толчок чуть не сбил Андрея с ног. Перепугавшись, парень отпрыгнул в сторону — при такой погоде, при свисте ветра, да ещё с минимальным обзором из-под капюшона и машину проглядеть немудрено, но, впрочем, водители предприятия отлично это знали и никогда по территории быстро не ездили.

Впрочем, это оказалась не машина. Налетевший на Андрея на ногах не удержался и сейчас пытался подняться из сугроба, наваленного трактором.

Парень, внутренне выругавшись на неуклюжего придурка, шагнул ему навстречу, подавая руку… и удивлённо отпрянул.

Человек был не в рабочей серой зимней куртке, как у самого Андрея, и даже не в обычном пуховике, какие носил в это время чуть ли не весь город.

Он был в светло-сером мятом пальто почти до пят и — Андрей не поверил своим глазам — в тёмно-серой будёновке с развёрнутыми «ушами», нелепо застёгнутыми на подбородке.

Взгляд выхватывал всё новые детали. Это не пальто, это шинель — вон на воротнике нашиты малиновые ромбы петлиц. Ремень, на нём болтаются кожаные патронные подсумки, лопата на боку, фляга, противогазная сумка — всё уже густо облеплено снегом. А вон и винтовка — он выронил её при толчке, и сейчас она нелепо торчит из сугроба.

Рука Андрея машинально вытащила из кармана мобильник — посторонний, да ещё и в таком виде, явный недочёт охраны. В старинной одежде — пара человек на предприятии увлекалась исторической реконструкцией, но этот человек явно не относился к их числу. Незнакомый… Да и на работу в старинной военной форме никто из них не приходил, за исключением единственной лекции для коллег год назад.

Потом парень сам не смог объяснить, почему так и не набрал номер. Схватив незнакомца за рукав, рывком вытащил его из сугроба — тот почти не сопротивлялся. Андрею показалось, что человек совершенно выбился из сил и вообще не понимает, где находится. Свободной рукой выдернул из сугроба облепленную снегом винтовку. Тяжёлая, потяжелее привычного «калаша» будет…

— Ну-ка, пойдём…

Три десятка шагов показались сотней. Незнакомец был довольно щуплым, но весил, кажется, больше центнера — хотя, скорее всего, просто было неудобно его тащить.

Вот и дверь. Еле открыл — неудобно, ветер, бьющая в глаза вьюга, обмякшее тело… Предбанник, поворот ключа в двери тесноватого кабинета…

Он свалил человека в шинели на стул, снял свою тёплую куртку, поставил в угол к вешалке винтовку — это оказалась обычная «трёхлинейка», хорошо знакомая по фильмам. Мельком глянул на монитор, по экрану которого плавали вращающиеся часы заставки — почти десять. Освободил второй стул, перекинув с него на стол кипу папок с бумагами. Взвесив в руке электрочайник, щёлкнул кнопкой включения, вытащил из шкафчика коробку с пакетиками чая, плетёную тарелку с печеньем и две кружки — свою и ту, что держал для гостей.

В кабинете было жарко — батареи грели вовсю, котельная топлива не жалела. Под прикладом винтовки и под ногами незнакомца стали расплываться лужицы от тающего снега. Заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок, Андрей задумчиво рассматривал невольного гостя.

Поначалу, на улице, он показался парню стариком, но сейчас, при ярком свете, было видно — совсем молодой пацан, двадцать максимум. Небольшая щетина — впрочем, в этом возрасте она ещё почти не растёт, так что может быть и недельной. Осунувшийся, щёки ввалились, закрытые глаза запали — такое ощущение, краше в гроб кладут. Обветренные, посиневшие губы шевелятся, словно человек без сознания пытается что-то сказать.

В гроб и кладут, ехидно шепнул внутренний голос. Как думаешь, кто это и откуда?

Я не знаю. Сейчас посмотрим. В охрану позвонить никогда не поздно.

Снеговик прямо — весь облеплен… На ногах сапоги, явно не новые, за спиной — тощий вещмешок. Одно из «ушей» будёновки надорвано, пуговица на ней всего одна, остальных нет. На руках — промёрзшие насквозь шерстяные перчатки. Дышит сипло, неглубоко.

Вскипевший чайник щёлкнул, Андрей налил две кружки. Подумав, бросил в «гостевую» аж три ложки сахара — себе всегда клал самое большее одну. Почесав затылок, присел перед пацаном, расстегнул будёновку, похлопал по щеке:

— Эй, парень… Живой?

Пацан с явным трудом разлепил глаза. Взгляд понемногу становился осмысленным — видимо, начал соображать, что находится в незнакомом месте. Сморщился от яркого света. Руки зашарили вокруг, словно независимо от остального тела, взгляд сфокусировался на стоящей в углу винтовке… и пацан рванулся к ней так, что Андрей, хоть и был раза в полтора тяжелее, еле сумел водворить его обратно на стул.

— Сиди уже… Кто ты такой? Откуда?

— Красноармеец Фёдор Соловьёв, — просипел парень еле слышно, но с явным вызовом в голосе. Поставил ноги поудобнее, упёршись в пол. — Больше ничего не скажу.

— Пока и этого хватит… Сними перчатки, на батарею брошу, пусть посушатся, — протянул руку Андрей. — И будёновку снимай, давай-давай.