Наталья Тимошенко - Исчезающие в темноте [СИ]

— Не подскажете, как найти его родителей? — спросила она, с сомнением глядя на листок. — Хотим поговорить с ними, а у вас в деревне даже улица не везде написана, где уж там номер дома.

— Это да, — Елена Николаевна вдохнула, — когда я только пришла работать, ничего здесь не знала, сама-то не из здешних мест, а людей побольше было. Долго могла какой-нибудь дом искать, пока не переборола неловкость и не начала спрашивать. Как выйдете от меня, возвращайтесь обратно ко въезду, первый поворот направо и там увидите красный дом с шиферной крышей. Забор ярко-синий, Павлик недавно покрасил, он там один такой красочный.

Марк и Рита поблагодарили фельдшера и поторопились к выходу. За то время, что они провели на ФАПе, уже начало темнеть. Солнце скрылось за лесом, и темные мрачные тени поползли по земле, словно саваном укрывая деревню.

— У тебя серьезно отчество Гедеонович? — спросила Рита, когда они уже шли к машине.

Марк улыбнулся.

— Гронская — девичья фамилия моей матери. Я взял ее, когда мне исполнилось восемнадцать. А до этого я был Вебер Марк Гедеонович.

Рита замерла, распахнув водительскую дверцу, но так и не залезая в салон.

— Серьезно? Ты немец?

Марк выразительно вздохнул и тяжело забрался в машину.

— Одна из моих прабабок была фрейлиной самой императрицы, — пояснил он, когда Рита села рядом. — То ли Марии Федоровны, то ли Александры Федоровны, мои родители сами путаются в показаниях. Она и сама была немкой, и замуж вышла за немца. И с тех пор наша семья маниакально чтит свои немецкие корни, всех детей называют исключительно немецкими именами. Моего брата, например, зовут Франц. Представляешь парня в русской школе с таким именем? Сестре повезло больше: Анна — интернациональное имя. Я в восемнадцать официально взял фамилию матери и вообще заявил, что своего сына назову Ваней. Ты себе не представляешь, какой был скандал! Мать — между прочим, русская — глотала валерьянку, бабушка лежала в обмороке, отец кричал, что лишит меня наследства. Даже не знаю, что такого ценного он может мне оставить, чтобы я боялся это потерять.

Рита рассмеялась.

— Да ты бунтарь?

— А кто не бунтарь в восемнадцать лет? — вздохнул Марк, глядя в лобовое стекло.

Разговор с мамой Павла произвел на Риту странное впечатление. И еще более странные ощущения оставил Марк. Рита не переставала удивляться, как ему удается несколько раз за день менять образы, органично вживаясь в каждый, как будто в прошлой жизни он был актером, а не художником.

Когда они нашли нужный дом и она припарковалась у калитки, Марк не спешил выходить из машины. Он с задумчивым видом смотрел в окно и крутил в руках трость.

— Марк? — осторожно позвала Рита.

Он повернулся к ней и еще несколько мгновений с таким же задумчивым видом разглядывал ее лицо.

— Я думаю, какую легенду нам выдать родителям этого Павлика, — наконец медленно произнес он.

— И какие идеи?

— Да есть одна. Там в багажнике лежит черная сумка, можешь принести мне ее?

— Конечно.

Рита вылезла из машины и поторопилась к багажнику. Она не знала, что задумал Марк, но понимала, что повторять легенду про внезапно выделенные деньги на реабилитацию глупо и жестоко.

Искать нужную сумку пришлось долго: весь огромный багажник внедорожника был завален каким-то барахлом, среди которого Рита разглядела не только одноразовую посуду, теплые пледы и пару пустых бутылок из-под дорогого алкоголя, но даже походную палатку. В одном месте палатка была перепачкана уже подсохшей, но еще достаточно свежей грязью, да и в целом было видно, что ею часто пользовались. Немного поковырявшись, Рита нашла и сумку.

— Что у тебя в багажнике? — спросила она, вернувшись в салон и протягивая ее Марку. — Я думала, ты не ездишь на машине.

— Там палатка, пледы и все, что может понадобиться для ночевки на озере, — отмахнулся тот, торопливо открывая сумку.

Рита удивленно посмотрела на него, но больше ничего спрашивать не стала. Она не могла заподозрить в Марке любителя пикников на свежем воздухе, но с другой стороны, почему нет? Ей тоже иногда хотелось сбежать из душного города, пропахшего выхлопными газами, поэтому она уезжала к бабушке на дачу. Озеро — тоже неплохой вариант. А чтобы не садиться за руль, наверняка он брал с собой Леру. Смущали только пустые бутылки из-под виски, но Рита решила, что это не ее дело.

Марк тем временем вытащил из сумки комок черной одежды и целый пакет с серебряными побрякушками. Прежде, чем Рита успела что-то спросить, он одним движением стянул с себя футболку и принялся разворачивать одежду из сумки. Рита деликатно отвернулась, хоть он и не просил об этом и едва ли испытывал смущение. Судя по выразительному смешку, ее поведение его скорее забавляло.

— Можешь поворачиваться, — объявил он через несколько минут.

Рита повернулась к нему и открыла рот от удивления: вместо привычного Марка с легкой плутоватой улыбкой и давно не стриженными светлыми волосами на пассажирском сиденье сидел человек, которому самое место в разрекламированной «Битве экстрасенсов». Светло-серая футболка сменилась черной со странными рисунками: нечто среднее между иероглифами и каббалистическими знаками. Поверх нее был накинут длинный черный плащ. На шее висело несколько серебряных кулонов на длинных цепочках, а пальцы украшали огромные перстни. Волосы Марк чем-то смочил и зачесал назад, отчего глаза на бледном лице стали казаться еще больше и еще темнее, создавая иллюзию, как будто он смотрит в самую душу, видит насквозь все потаенные страхи и сомнения. Рита даже почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок, а пальцы на руках вмиг заледенели. В довершение образа наконечник его трости украсил большой набалдашник в виде черепа.

— Держи, — Марк протянул ей еще одну цепочку, на конце которой висел треугольник с вращающимся кругом внутри. Не хватало только палочки, чтобы получились настоящие Дары Смерти из Гарри Поттера. — Леркина одежда тебе будет мала, так что будешь играть роль моей помощницы.

Рита оскорбленно забрала кулон. Лера если и была меньше нее, то на один размер максимум. Ну ладно, на два. Впрочем, если смотреть правде в глаза, то субтильная Лера, напоминающая девочку-подростка, носила, скорее всего, сороковой размер, в то время как Рита на бабушкиных пирогах только огромным усилием воли влезала в сорок четвертый, порой переходя на сорок шестой.

— Зачем вообще этот маскарад? — мрачно спросила она, вешая цепочку на шею. С утра, зная о предстоящей долгой дороге, она и так надела темный немаркий свитер и такие же джинсы, а потому вполне могла сойти за помощницу колдуна.

— Надо, — загадочно ответил Марк, вылезая из машины. — Сейчас посмотришь на работу Мастера, моя Маргарита.