Наталья Калинина - У судьбы две руки

На счастье Алины, горная дорога действительно оборвалась небольшой поляной, за которой виднелось поселение. Они пересекли деревеньку, в которой из живых существ им встретились лишь гуси, кот и привязанный к забору полусонный ослик. А затем выехали на широкий луг с сочно-зеленой, словно подкрашенной акварелью травой. Герман поставил машину под деревянный навес, неподалеку от которого лениво щипали траву козы, и заглушил двигатель.

— Ну и где ваш ресторан? — закрутила головой Алина.

— До него еще дойти надо.

Девушка хмыкнула и вылезла наружу. Хорошо, что для встречи она не стала наряжаться и оделась в джинсы, джемпер и куртку. Замечательно бы она смотрелась на лугу посреди коз в платье и туфлях на каблуках, если бы нарядилась как для обеда в ресторане. Пожалуй, и на встречу с Евгением не стоит расфуфыриваться. На всякий случай.

— Пойдемте, — позвал Герман и направился через луг. Алина с опаской покосилась на подошедших слишком близко к машине коз и, не мешкая, бросилась догонять мужчину. Шел тот настолько быстро, насколько позволяла его хромота, сунув обе руки в карманы куртки и сосредоточенно глядя себе под ноги, словно на какое-то время забыл о приглашенной им девушке. Алина молча зашагала рядом, стараясь не выдать своего беспокойства тем, что ничего похожего на ресторан поблизости не наблюдалось.

— Ресторан за лугом, — сказал Герман, словно прочитал ее мысли, и Алина с облегчением выдохнула. Но, как оказалось, расслабилась она слишком рано, потому что луг внезапно оборвался пропастью, по дну которой бурлила горная река.

— Нам на ту сторону, — сказал Герман и указал рукой на перекинутый над пропастью веревочный мост. Алина в ужасе уставилась на потертые веревки, которые соединяли узкие дощечки, затем перевела взгляд на острые грани камней, выступавшие из бурых вод, и решительно замотала головой.

— Нет. Я не пойду. Наслаждайтесь сами вкусом вашей незабываемой форели. Я… не голодна.

С этими словами она развернулась, чтобы уйти, но крепкие пальцы вдруг сомкнулись на ее запястье.

— Не глупите, Алина. Мы проделали такой путь не ради того, чтобы вы в последний момент передумали.

— Вы издеваетесь?! Вы бы еще предложили на тарзанке на ту сторону перелететь!

— Я уже понял, что храбростью вы не отличаетесь. Хотя вчера у меня сложилось о вас иное впечатление. Спуски и подъемы вас отнюдь не пугали, и скакали вы по узким тропкам не хуже горной козочки.

— Вчера под ногами у меня была твердая почва, а не эти гнилые дощечки и потертые веревки!

— Плохого вы мнения о мосте. По нему, да будет вам известно, большая компания туристов пройти может. Идемте! Нас уже ждут.

С этими словами, не давая ей возможности возразить, Герман ступил на раскачивающийся мост и сделал несколько шагов вперед. Несмотря на хромоту, равновесие он удерживал прекрасно и даже не держался за низко натянутую веревку, заменяющую перила.

— Идите же сюда, — нетерпеливо позвал он, поворачиваясь к замершей в нерешительности девушке, и требовательно протянул ей руку. Решившись, Алина вложила ладонь в его и ступила на раскачивающийся мост.

— Вот и умница! — похвалил Герман и снова улыбнулся. Солнечные блики скользнули по его темным волосам, коснулись, будто ладонью, щеки и заплескались смешинками в зеленых глазах. Если бы не пропасть под ногами, может, Алина бы признала, что этот мужчина все же очень привлекателен — когда не язвит, не хмурится, а улыбается. Но мост раскачивался так, что она еле сдержала испуганное восклицание и зажмурилась изо всех сил.

— Не открывайте глаза. Держитесь за меня и идите следом, — тихо сказал Герман и легонько потянул ее за собой за руку.

— Если мы убьемся, я не знаю, что с вами сделаю! — прошипела Алина. — Черт вас побери!

— Не призывайте черта, пока я вас веду. В целях вашей же безопасности.

— Скоро еще?

— Мы прошли полтора метра. Осталось девяносто восемь с половиной.

— Чертваспобери, чертваспобери! Вас и вашу форель! Чтоб вам…

— Девяносто семь метров, Алина. Девяносто семь — это уже ничто! Вы так храбро прошли целых три метра.

— Молчите уж!

— Я вас подбадриваю! Вы умница, преодолели еще полметра.

— Вы что, специально раскачиваете мост?!

— И не думал. Кстати, вид отсюда открывается шикарный! Жаль, что с закрытыми глазами вы ничего не видите.

— Ай, отстаньте!

Казалось, прошла целая вечность до того момента, когда под ногами Алина почувствовала не хлипкие дощечки, а твердую землю. В тот же момент, как они сошли с моста, Герман выпустил ее руку из своей.

— Ну вот, добрались!

Алина открыла глаза и увидела кривившую губы мужчины усмешку, за которую она тут же его возненавидела. Без сомнений, он выбрал такой маршрут, чтобы посмеяться над ней!

— Только не говорите, что ресторан закрыт. Иначе я скину вас в пропасть.

— Я вам еще пригожусь — перевести обратно. Или желаете тут остаться?

— Герман, послушайте! — негодование придало ей решительности. — Это первый и последний раз, когда мы с вами вместе обедаем. Мы вообще больше не увидимся, поняли?

— Ой, не зарекайтесь, — ухмыльнулся он и оглянулся на радостный оклик. Алина только сейчас заметила за спиной мужчины небольшую полянку, на которой под голыми деревьями располагались столы и лавки. Может, летом, когда деревья покрываются листвой и создают естественный купол, здесь и красиво, но не сейчас. Ради этой забегаловки они подвергали свои жизни опасности?! Если Герману нравится рисковать — бог с ним. Но она не готова обменять свою жизнь на возможность съесть хачапури.

А Герман уже вовсю смеялся и болтал с грузным невысоким мужчиной с пышными усами и лысой, будто коленка, головой. Поверх одежды на том был повязан темный фартук с масляными пятнами, и Алина сделала вывод, что перед ней или сам хозяин «ресторана», или повар. А может, и тот и другой. Герман, посмеиваясь, что-то рассказывал, и его собеседник, косясь на Алину, закатывался здоровым басовитым хохотом. К своему негодованию, Алина поняла, что смеются они над нею — над тем, как она перебиралась через мост, и покраснела. Если бы не этот чертов мост (кстати, Герман успел упомянуть, что мост так и называется — Чертов. Видимо, не одна Алина чертыхалась на нем), то она бы развернулась и ушла. Но страх пересилил гордость, и Алине ничего не оставалось, как сверлить ненавидящим взглядом своего спутника и ждать, когда отхохочется мужчина в фартуке.

— Ай, девочка моя! Садись сюда, моя хорошая, — засуетился тот, вытирая руки о передник. — Сейчас Давид принесет тебе покушать. Я сегодня угощаю, Гера, хачапури. Дорогой ты мне гость. И девушка твоя хороша. Настоящая красавица! Береги ее и приводи еще. Хачапури, конечно? И форель! Только выловили. Веришь? Пойдем, покажу. Нет, лучше садись напротив своей девушки, а Давид принесет вам покушать. Моя Гала уже готовит. Как услышала, что вы идете, так и встала к плите. Слышишь, как шипит масло?