Витамина Мятная - Мертвая Академия. Дилогия

— Совсем ничего не понятно!

Над ухом раздалось:

— Где непонятно?

Я коварно улыбнулась и раскрыла книгу с вырванными страницами шире.

ДНЕВНИК ГРАФА ДРАКУЛЫ ЗАДУНАЙСКОГО.

(Надпись на толстой тетради.)

Может ли кто-то понять нашу боль, наше одиночество и безысходность? Вечная жизнь — это наказание за грехи, а вовсе не дар богов.

Это неправда, что мертвецы не могут чувствовать, маги ошибаются. Наши чувства — это боль, отчаяние, депрессия и агония. Вечная агония, и поэтому мы замираем, как будто насекомые, запаянные в стекло. Навечно останавливаемся в едином миге, длящемся вечно, пока мир за блестящей поверхностью меняется и ускоряется. Мы учимся не испытывать никаких чувств, потому что это так больно. Идти по разбитому стеклу во сто крат приятнее, чем чувствовать мертвое тело и застывшую душу.

Восставшие чувствуют, но так тонко, так глубоко, как не может это делать ни один живой. Каждая мысль ранит, каждое ощущение оставляет след на незащищенной ничем открытой душе, вернувшейся с той стороны, и поэтому мы закрываемся от всего. От живых людей, родных и близких прячемся в свою раковину, оберегая нежное и кровоточащее толстым слоем непробиваемого безразличия и холода.

Что произошло там, на кладбище? Может быть, она на секунду почувствовала то, что чувствуем мы? Прониклась к нам жалостью и пониманием? Но может ли она спасти таких, как мы? Нет, ей это не под силу.

Кто из живых может почувствовать вечность и безысходность? Ведь для них время — это летящие мимо годы, наполненные смыслом, а не тягучая патока бесконечно однообразных дней. Кто может скрасить мою тьму хоть на краткий миг, может быть, она?

С того момента как я испил ее крови, там, на кладбище почти месяц назад, я с каждым днем все больше и больше чувствую себя живым, я как будто проснулся от долгого сна. Все вновь обретает краски, перестает быть серым и унылым. Каждое движение, слово, жест и поступок имеют теперь значение, а раньше все было не важно. Взгляд — как яркая вспышка. Слово, радость души, ее прикосновение, еще один удар сердца, разгоняющий мою застоявшуюся кровь. Поцелуй — как дуновение жизни, глоток воздуха в давно мертвых легких, которым невозможно насытиться.

Но сегодня на небе я видел ее — разлучницу. Она ухмылялась тонким серпом улыбки, скалила зубы с небес, насмехаясь над тщетой моих попыток найти смысл в этой не жизни.

Лунные лучи освещали окно, настал очередной день для мертвых, а для меня час икс и расплата по счетам. Рано утром прилетела стая библиотечных летучих мышей и закружилась под крышей, ища адресата. Благо Демона не было на месте, и я как примерный «слуга» приняла почту вместо него.

Свидание — недопустимое действие для меня, теперь я — фамильяр, долги за меня отдавать должен хозяин.

Я представила вампира на свидании с неизвестным и каким грандиозным скандалом-потасовкой это закончится, и поняла, что идти придется, причем тайно от ревнивого кровососа.

Долги, хоть и навязанные, приходится отдавать. Надо обделать это дельце втайне от Демона. Тем более вампир заверил, что, несмотря на ошейник, я смогу посещать все занятия, лекции и практики, которые захочу и буду в общем-то свободна, принуждать он меня ни к чему не станет.

Плохо верилось, с трудом, я бы даже сказала. О каком принуждении идет речь, если только один тембр его голоса сводит меня с ума и рвет на сторону крышу? Рандеву с неизвестным кандидатом являлось как раз проверкой правдивости обещаний моего умертвия.

Я решила, что о свидании скажу только в том случае, если меня поймают на месте преступления, на горяченьком, так сказать. Ведь если вампир не знает, что я задумала, то крепче спит.

И вообще, мне надо холить и лелеять своего хозяина, он у меня и так уже умер, что же случится с ним, если он узнает про вечернее рандеву тет-а-тет с неизвестным? Вот-вот, наверно крезанется со злости, а полоумный монстр нам в академии не нужен, здесь и так всякого, хм… сброду-народу достаточно.

Демон не узнает времени и места встречи, я спрятала коротенькую записку старой перечницы в… Где бы вы думали? В пасти у Монстрика.

Лучше тайника не найти, пес давно принюхивался к моим бумагам и лекарственным пластинкам. Пурген ему, кстати, удалось-таки утащить. Не знаю, как земная фармакология действует на призраков, на всякий случай я отправила пса погулять, пожертвовав одной туфлей, запулив ее в окно.

Думаю, раньше вторника псина не вернется. Короче, записка перестала существовать в этом мире и благополучно упокоилась там, где кончают свою жизнь все хорошие записки, а для меня был открыт путь грехопадения с неизвестным.

Я понимала, насколько грандиозным был обман, вампир точно мне не простит и запрет в башне. Надолго. Может быть, даже навечно. Но и рисковать здоровьем невинного адепта, с которым мне придется встретиться, я не могла. Мало ли что Демон над ним учинит? Парень не виноват, что у него такая не в меру неугомонная мать.

Я со вздохом взглянула на мышек. В лапках почтовых зверят все еще болталась плоская, довольно большая коробка. Пожалев надрывающих крылышки малышек, отобрала у них дар, присланный мне. Две мышки бросили мне на колени букет роз с запиской и ленточкой. Откуда-то из угла с громким лаем выскочил Монстрик, прыгая, как лягушка, поскакал, клацая зубами в сантиметре от мохнатых вестниц.

Странная реакция на пурген. Ну, хотя бы псина здорова и радостна, а живой ей уже поздно быть.

Мышки полетали кругами надо мной, приветливо пискнув, вылетели в окно.

В коробке обнаружился ворох бумаги и ткань. Одев принесенное летучими мышами платье, я взяла в руки прикрепленную к букету записку, открыла, прочитала и сама заклацала зубами, как собака.

В записке было написано:

«Уважаемая незнакомка! В связи с обстоятельствами вынужден потратить на вас тридцать минут своего драгоценного времени. Потрудитесь прибыть в 12.00 в главное здание библиотеки, в отдельный кабинет для чтения номер семь».

Надо сказать, когда читала эту записку, у моего уха уже прозвенели тревожные колокольчики, но я не придала значения интуиции.

Мне хотелось отделаться от долга как можно быстрее, тем более время поджимало, до двенадцати оставалось полчаса. После грозной записки я начинала опасаться этого загадочного счастливчика, на которого упало такое нелегкое счастье в виде меня.

Створка хлопнула. В окно влетела летучая мышь… чужая… не почтовая. Я узнала библиотечную сторожевую летунью, они зубастее и мордастее, чем почтовые, те по сравнению с крылатыми загонщицами книг просто милахи.

Это ко мне прилетела записка от старой ведьмы и узелок с…

Еще одно платье? Да они издеваются, что ли? У меня своих полно.