Витамина Мятная - Мертвая Академия. Дилогия

Зов, еле-еле слышный. Шепот в ночи.

«Приди ко мне».

Кто меня зовет? Монстр? Это кошмарное чудовище?

«Я нуждаюсь в тебе, я не могу без тебя! Будь со мной. Прикажи! Я жду приказа»!

Нерешительно темная громада сделала шаг в мою сторону, я набрала в легкие воздух для сигнального визга, но тварь, похоже, читала мои мысли, она отпрыгнула раньше, чем я успела закричать. Черная тень кружила вокруг меня, стараясь подойти поближе.

Оно боится моего голоса? — пришло осознание.

Чудовище напало со спины, схватило меня, подняло, прижало к себе.

Сейчас мне отгрызут голову. Я сжалась в комок, пряча лицо в ладонях, но чудище не ело меня. Оно помечало меня, как свою территорию, вдыхая мой запах, терлось об меня, пачкая мое лицо в пыли. В темноте только горели красные глаза, и слышался хрип.

С высоты птичьего полета была видна равнина, покрытая пышными растениями, озерами и реками. Серая молния пересекала великую равнину наискосок. Она неслась через поля и леса, сбивая все на своем пути, не сбавляя темпа, нос ее был направлен точнехонько на север.

За ней, как вода в ручей, собирались в кучу черные точки и преследовали. Мрачные тени выныривали из-под поваленных деревьев, выскакивали из-за валунов, около которых притаились. Серая стрела была неуловима и целеустремленна.

Волки с ожерельями из красных клыков на шее слились в стаю и уже всей компанией бежали, надеясь догнать верчелфа. Оборотни-предатели пытались поймать и убить его.

Верчелф был сильнее, выносливее, быстрее.

Тан двигался в сторону плато. Он боялся опоздать. В ушах его звенел ликующий вампирский зов. Демон нашел ее .

В первый момент, когда Тан услышал вопль радости, подумал, что ослышался. На поляну навстречу ему вышел малознакомый волк, отвлекая внимание.

Но когда оборотень попытался докричаться до своей половинки — он понял: что-то блокирует его голос. Вампир, он не дает ему прикоснуться к ее сознанию. Танатос зарычал. По зову он определил: она не в логове.

Велеречивый чужак мешал, пытался его задержать на поляне, заболтать, остановить, оттянуть время. Тогда верчелф осознал, что его самка в опасности, это заговор против него и ее.

Танатос разорвал на мелкие части вестника, даже не заметив, что его самого пытались уничтожить. Он понимал только одно: его самку каким-то образом выманили из логова, чтобы убить.

Но случилось еще более худшее — ее нашел Демон, почувствовал, позвал, приманил своим соблазняющим пением и постарается забрать и спрятать, да так хорошо, что Танатос никогда ее не найдет.

Несколько раз его умудрились поймать, волки-противники прыгали с деревьев, пытались схватить за холку, повалить и наброситься кучей. Задержать его не смог никто.

За своей спиной он оставлял разорванные на куски трупы.

Оборотень двигался к плато Семи Ветров, там его Жизнь, она в опасности.

Стая из двадцати заговорщиков догнала Танатоса только на самом плато. Волк, прибежав на место, нашел следы волчиц, множество запахов и пустоту.

Оборотень закружил по нагорью, кроша своими лапами отцветшие кусты и камни, прижимая нос к земле.

Запаха крови не было — не убили. Следов, уходящих в любую сторону — тоже, ее не увели. Они просто исчезли, вампир и Жизнь. Возможно, улетели, ведь у кровососа есть крылья.

Танатос задрал голову к небу и зарычал, а потом завыл, жалостливо, тоскливо. Вой перешел в вопль гнева и сотряс небеса.

Сзади в ответ послышалось многоголосое рычание.

Заговорщики ступили на поляну.

Вынырнув из ущелья, где они прятались, к стае оборотней присоединились три волчицы, одна из них прихрамывала. Обнюхавшись с другими волками, обменявшись рыками, самки нырнули в толпу преследователей.

Разойдясь полумесяцем, оборотни двинулись на серого волка.

Танатос по-прежнему не обращал на них внимания, задрав морду к небу, он нюхал воздух, стараясь уловить направление.

В воздухе пахло магией и вампиром. Запах Демона как-то странно изменился, теперь от него отчетливо фонило сильной магией.

Кольцо из волков сомкнулось.

Глаза Танатоса залило кровью от безысходности, от тоски и разлуки. Волк завыл на темную луну. Сознание ускользнуло, перекинув верчелфа на другую сторону, в пучину звериного безумия.

Внутренний хищник взревел, осознав, что, возможно, он потерял свою новоприобретенную Жизнь навсегда.

Лунные розы питаются сильными эмоциями, кровью и смертью.

Все плато было залито красным. На колючих ветках, тревожимые ветерком, покачивались чьи-то внутренности, среди камней валялись черные лохматые куски. Между двух кустов, уже оплетающих ее своими быстро растущими ветками, лежала голова черного волка, глаза ее тупо таращились в фиолетовое ночное небо.

В следующее новолуние хищные розы расцветут еще пышнее. Напитанные кровью, болью и ужасом тугие бутоны раскроются в день темной луны, их запах будет еще сильнее привлекать неосторожных, заманивая на пустоши Темной Империи и пожирая живьем.

Недаром имя Танатос переводится как смерть.

Когда красная пелена спала с глаз Тана, он обнаружил, что лапы и когти в крови, морда тоже вымазана внутренностями, а в зубах зажато чье-то оторванное ухо.

Вервольф с удивлением понял, что он бежит, снося на своем пути все, что попадается: ветки, валуны, стволы деревьев, и лапы сами собой несут его в вампирские угодья.

Волк здраво рассудил: куда же еще податься опальному вампиру, как не к своим, ведь даже сам он, Тан, поступил так же, придя к оборотням.

Только вампиры, любящие свежую человеческую кровушку и всякие групповые постельные извращения, во сто крат опасней для живой человечки, чем вервольфы.

Оборотень выплюнул чужое ухо и ускорил бег, пролетая километр за километром на пределе своих возможностей.

Из портала меня выбросило как раз в колючие кусты. Но это были далеко не розы.

Терновник! Чертополох! Колючие лопухи!

С шипеньем и ойканьем, оставляя на ветвях клочки волос, выковырнула себя из кустов. Гневно глядя на заросли чертополоха, забрала у жадных колючек свой гипотетический волчий хвост, что свисал с набедренной повязки — все, что осталось от меховой жилетки и повязки из шкуры Тана. Этим маленьким куском невозможно было прикрыть даже срам.

Я стояла на старой дороге.

Пустынное пространство, одинокая, заброшенная колея, поросшая травой. Мой чуткий слух уловил грохот колес вдали.

Да, я скоро трансформируюсь, превращаюсь то ли в оборотня, то ли в вампира, и мое восприятие меняется вместе со мной. Недалеко то время, когда для меня будет столь же неважен кинжал в сердце, как и для… Лучше о нем не вспоминать, мое сердце пока не умерло, и каждый раз, когда я думаю о нем, оно болезненно сжимается.