Линкольн Чайлд - Обсидиановый храм

Однако сегодня вечером оба: и государственный палач, и доктор Коулфетер не смогли исполнить смертный приговор Люциуса Гарея. Палач был отозван в связи с чрезвычайной семейной ситуацией, а доктор Коулфетер испытывал симптомы аппендицита – оба инцидента, конечно же, были срежиссированы Диогеном. И поэтому власти Флориды, как всегда желая соблюсти строгий график исполнения наказаний, прибегли к услугам доктора Уолтера Лейланда.

Сейчас он припарковал арендованную машину на стоянке для персонала и, выйдя из нее и миновав пост охраны, попал на территорию тюрьмы. Зона приведения в исполнение смертельных приговоров располагалась отдельной структурой от блока смертников. Именно она включала в себя камеру казни, где, к слову сказать, уровень безопасности был немного слабее по сравнению с остальной частью тюрьмы. Это объяснялось тем фактом, что слишком много гражданских лиц – представителей прессы, семей жертв и осужденных – могли проходить сюда через их ворота, чтобы присутствовать на казнях. На внутреннем посту охраны Диоген снова предоставил на проверку свои документы, после чего его провели через первую, а затем и через еще одну стальную дверь. Камера смертельной инъекции располагалась справа от него, электрический стул – слева. Диоген выбрал правый коридор.

Флоридские казни исполнялись строго по расписанию. Он взглянул на свои часы. К настоящему времени осужденный должен был уже получить свой последний обед, и его бы уже посетил надзиратель и, если он пожелал, капеллан. И еще он должен был снять свою обычную одежду и переодеться в больничную рубашку. Скорее всего, в этот самый момент тюремный врач ЛеБронк крепил датчики ЭКГ к груди Люциуса Гарея.

Диоген прошел мимо двух открытых настежь дверей наблюдательной зоны для свидетелей – у родственников, представляющих жертв, была отдельная смотровая комната от родственников осужденных – и он отметил, что, хотя в комнате со стороны жертв уже находилось с полдюжины человек, другая комната была пуста.

Он прошел мимо перегородки в маленькую комнату, в помещение, в котором непосредственно подготавливались смертельные инъекции. В дальнем конце находилась дверь, ведущая непосредственно в камеру казни. Надзиратель, пара охранников, несколько тюремных служащих, назначенных присутствовать на казни, и тюремный врач ЛеБронк уже находились в тесной, плохо пахнущей камере.

Надзиратель кивнул Диогену.

– Спасибо, что приехали так быстро, доктор Лейланд.

Диоген пожал ему руку.

– Не стоит. Я лишь исполняю свой долг.

Доктор ЛеБронк протер свой потный лоб носовым платком, а затем, в свою очередь, встряхнул руку Диогена. Как и большинство людей, задействованных в исправительной системе Флориды, ЛеБронк верил в смертную казнь всеми фибрами своей души. Однако когда дело дошло до того, чтобы он действительно помог исполнить этот приговор, он увял, как тепличная лилия, оказавшаяся под прямыми лучами солнца.

– Это против правил, – сказал ЛеБронк. – Я имею в виду, что сейчас здесь у нас нет обычной команды исполнения смертных приговоров.

– Готов ли объект? – спросил в свою очередь Диоген, снимая белый лабораторный халат с ряда вешалок и надевая его. С того момента, как заключенный, приговоренный к смерти, в последний раз покидал свою камеру, он или она для остальной части процедуры именовались «объект».

ЛеБронк кивнул.

– Обычно мы не допускаем, чтобы казни исполнялись только одним членом команды, – заметил надзиратель. – Понимаете, это делается для спокойствия исполнительной команды, а не из-за какого-либо особого внимания к объекту. Но доктор ЛеБронк, находящийся здесь, не в состоянии справиться с подобной задачей. Надеюсь, для вас это станет не слишком… обременительным делом, – продолжил он, бросив испепеляющий взгляд на тюремного врача.

Диоген понял подтекст слов, сказанных надзирателем. Это являлось правилом: на казни должны были присутствовать два палача, действующие на пару, и каждый из которых должен был вводить свою собственную смертельную смесь лекарств в трубку капельницы. Однако только одна из этих трубок вела в кровоток осужденного – другая была направлена в одноразовый мешок. Таким образом, те, кому было поручено исполнение казни, могли утешить себя тем, что они, возможно, не совершали убийство человека. Это была психология расстрельной команды: одному стрелку выдавались холостые, остальным – боевые патроны.

– Поверьте, для меня это не будет проблемой, – ответил Диоген, с осторожностью добавив правильную интонацию мрачной решимости, чтобы не выдать надзирателю ни малейшего намека на свое рвение. Он поставил свой медицинский саквояж на ближайший стол. – Справедливость должна восторжествовать. И все мы знаем, насколько губернатору нравится, когда подобные казни происходят вовремя. По отношению ко всем, кто представляет штат и с е мьи пострадавших, было бы бесчеловечно переносить это событие.

– Вы будто прочли мои мысли, – надзиратель кивнул, жестом подтверждая свои слова. – Как только вы будете готовы, мы сможем приступить.

Диоген взглянул на часы: ровно восемь тридцать.

– Я готов.

Надзиратель повернулся и дал сигнал охранникам, которые тут же вышли из комнаты. Как уже знал Диоген, они отправились забрать Люциуса Гарея и доставить его в камеру казни.

Через пять минут охрана привела в комнату Гарея. За ними следовал духовный наставник неопределенного вероисповедания, одетый во все черное. Объект лег на каталку из нержавеющей стали, оборудованную специальными креплениями из толстой кожи для запястий и лодыжек. И, как заметил Диоген, кардиомонитор уже был подключен к сети.

– Вы хотите, чтобы служащий поставил катетер? – спросил доктор ЛеБронк.

Диоген покачал головой.

– Лучше я сам. Тем более, это такая мелочь.

Он прошел через дверь в камеру казни. Дальняя стена была закрыта шторами. Гарей повернул свою толстую шею, чтобы взглянуть на своего будущего палача. Он оказался здоровенным коренастым мужчиной с выбритым черепом, маленькими блеклыми синими глазками и полностью отсутствующим выражением лица. На коже его рук, шеи и груди темнела масса размытых тюремных татуировок. Трудно было сказать, какие именно эмоции он испытывал: страх, гнев, недоверие, – казалось, что все эти чувства пробегали по его лицу одно за другим.

Диоген осмотрелся, чтобы еще раз освежить в памяти обстановку и продумать предстоящую процедуру у себя в голове. Дотянувшись до банки с ватными шариками, он протер внутреннюю область правой руки мужчины спиртом.

Трубка капельницы вела из комнаты для ввода лекарств к стойке, расположенной у каталки приговоренного. Диоген перетянул руку объекта выше локтя жгутом и постучал кончиками пальцев по коже на сгибе локтя Гарея, чтобы получить ярко выраженную вену. У него возникли небольшие трудности с проколом, но, в конце концов, он нашел вену и ввел в нее катетер, после чего снял жгут.