Роберт Говард - Боги Бал-Сагота (сборник)

Мы брели по пустынным улицам, и в один момент Гордон вдруг крепко выругался.

– Мы будто идем по лабиринту, и ведет он нас в никуда! Здесь, в самом сердце цивилизации, ее прямой враг совершает преступления самого что ни на есть дикого характера, и это ему сходит с рук! Мы все равно что малые дети, которые странствуют в ночи, пытаясь побороть незримое зло… мы имеем дело с дьяволом во плоти, о чьей подлинной личности не знаем ничего, о чьих подлинных намерениях можем лишь догадываться.

Никогда еще нам не удавалось арестовать никого из ближайших приспешников египтянина, а те немногие простофили, которых он использовал и которых нам удалось схватить, умирали таинственным образом прежде, чем успевали что-либо нам рассказать. И вновь я повторяю вопрос: что за странной властью обладает Катулос, раз он имеет влияние над народами столь разных верований и рас? В Лондоне его, конечно, поддерживают, по большей части, изменники и наркоманы, но его щупальца тянутся и по всему Востоку. Посудите сами, какова его власть: она позволила ему послать китайца Ли Куна убить вас, считайте, на верную смерть; отправить Яр-хана, мусульманина, прыгать по крышам Лондона, чтобы совершить убийство; удерживать Зулейху, черкешенку, в незримых оковах рабства.

Конечно, мы знаем, – продолжил он после задумчивого молчания, – что на Востоке существуют тайные общества, которые держатся особняком, надо всеми религиозными предрассудками. В странах Африки и Востока до сих пор есть культы, чьи истоки восходят ко временам Офира [100]и заката Атлантиды. Этот человек, должно быть, имеет власть в нескольких, а то и во всех таких обществах. Он называет себя египтянином, но правит жизнями и судьбами правоверных мусульман, индусов, синтоистов и дьяволопоклонников. Такого не бывает в природе. Вы когда-нибудь слышали, – он вдруг повернулся ко мне, – об океане, который, как говорят, связан с самим Катулосом?

– Ни разу.

– В Северной Африке распространено поверье, основанное на очень древней легенде, что великий лидер цветных рас должен явиться из моря. А я однажды слышал, как один бербер [101]называл Скорпиона «Сыном Океана».

– У них это свидетельствует об уважении, не так ли?

– Да. И все же я порой тому удивляюсь.

– Такой поздний час, а лавка еще открыта! – неожиданно заметил Гордон.

На Лондон спустился туман, и свет фонарей вдоль тихой улочки, по которой мы брели, мерцал причудливой краснотой, характерной для подобных атмосферных условий. Звуки наших шагов отдавали жутковатым эхом. Даже в самом сердце большого города всегда есть участки, кажущиеся заброшенными и забытыми. Такой была и эта улица. Здесь мы не видели ни одного полицейского.

Лавка, что привлекла внимание Гордона, находилась прямо перед нами, на нашей стороне улицы. На двери никаких надписей не было – только эмблема в виде какого-то дракона. Свет струился из открытого проема и небольших витрин по обе стороны от него. Поскольку это не было ни кафе, ни вход в гостиницу, мы слегка удивились тому, что здесь было открыто. В обычный день, полагаю, ни я, ни Гордон не придали бы этому особенного значения, но сейчас мы были настолько напряжены, что непроизвольно стали подозревать неладное. Затем и случилось нечто такое, что точно не могло быть в порядке вещей.

Высокий, очень худой мужчина вдруг, заметно сутулясь, появился из тумана впереди нас и рядом с лавкой. Я едва успел его разглядеть – невероятная худоба, поношенная, мятая одежда, высокая шелковая шляпа, надвинутая к самым бровям, лицо, скрытое шарфом, – но затем он, свернув с тротуара, вошел в лавку. По улице прошелестел холодный ветер, превращая туман в дымчатые, похожие на призраков клочки, но холодок, пронесшийся по моему телу, возник вовсе не из-за ветра.

– Гордон! – воскликнул я вдруг, стараясь, однако, чтобы меня не услышали. – То ли меня уже подводят чувства, то ли туда сейчас вошел сам Катулос!

У Гордона загорелись глаза. Теперь, когда мы находились ближе к лавке, худой человек перешел на бег и ввалился в дверь, а мы с детективом устремились вслед.

Мой взгляд упал на странный ассортимент товаров. Стену покрывали образцы старинного оружия, а пол был заставлен множеством любопытных предметов. На плечах идолов маори громоздились китайские божки, а сваленные в кучу средневековые доспехи темнели рядом со стопками редких восточных ковров и латиноамериканских шалей. Это была антикварная лавка. Но фигуры, вызвавшей наш интерес, мы не увидели.

Из задней части лавки показался старик в причудливой красной феске, парчовом жакете и турецких тапочках. Он был левантинцем или вроде того.

– Желаете чего-нибудь, господа?

– А вы и в поздний час открыты, – вдруг заметил Гордон, скользя быстрым взглядом по помещению в поисках какого-либо укрытия, где мог находиться тот, за кем они пришли.

– Да, сэр. Среди моих клиентов много чудаковатых профессоров и студентов, которые ведут весьма беспорядочный образ жизни. А ночные суда привозят мне особые товары, и покупатели заходят даже еще позднее, чем сейчас. Так что у меня открыто всю ночь, сэр.

– Тогда мы просто посмотрим, – ответил ему Гордон, а затем шепнул Хансену: – Отправляйся к задней двери и останавливай всех, кто попробует выйти.

Хансен кивнул и незаметно прошел туда. Задняя дверь была отчетливо нам видна, но то, что находилось внутри, загораживала старинная мебель и тусклые ковры. Мы шли за Скорпионом – если это был он – след в след, и мне не верилось, что он успел бы пересечь всю лавку и выйти незамеченным. Ведь мы видели заднюю дверь с того момента, как вошли внутрь.

Мы с Гордоном осматривались среди всяких диковин, беря некоторые в руки и обсуждая их, но я не имел и понятия об их происхождении. Левантинец сидел, скрестив ноги на мавританском ковре посреди помещения и, похоже, наблюдал за нашими передвижениями лишь из вежливого любопытства.

– Нам без толку притворяться, – прошептал мне Гордон спустя некоторое время. – Мы заглянули везде, где Скорпион мог бы прятаться. Сейчас я представлюсь, и мы как следует осмотрим все здание.

Пока он говорил, у входа снаружи остановился грузовик, и внутрь вошли два крепких негра. Левантинец словно ожидал их – он просто указал им в сторону задней части лавки, и они, поняв, пробурчали что-то в ответ.

Мы с Гордоном внимательно проследили, как они подошли к большому саркофагу для мумии, стоявшему вертикально у стены. Затем опустили его, выровняв, и бережно, держа по бокам, понесли к двери.

– Стоять! – Гордон шагнул вперед, решительно выставив руки. – Я представитель Скотленд-Ярда, – быстро проговорил он, – и уполномочен делать все, что посчитаю нужным. Поставьте мумию на пол. Ничто не покинет это помещение, прежде чем мы его тщательно не осмотрим.