Адам Нэвилл - Ритуал

– Будто ты не виноват. – В нем снова заговорил инстинкт. Тот ужасный инстинкт, который он едва мог контролировать, если чувствовал себя оскорбленным. Честно говоря, так было каждое утро в лондонской подземке, а потом – большую часть дня на работе, в магазине подержанных пластинок.

– А? Разве я тебя провоцировал? На то, что ты сделал? Разве заслужил это? Психопат чертов!

– Дом, – строго сказал Хатч.

– Перестань, Люк, – сказал Фил. – Просто перестань. На сегодня хватит.

– Да пошел ты, – неосознанно вырвалось у Люка.

– Опять за старое, – сказал Дом.

Люк глубоко вдохнул. Сделал паузу. Посмотрел на кончик сигареты.

– Ты с самого Лондона меня достаешь. Думаешь, приятно терпеть твои шуточки?

– Ох ты, бедняга, мать твою.

– Зачем ты опять меня унижаешь? Зачем?

– Завязывай, Люк, – сказал Хатч устало.

– Почему? Почему для вас всегда утомительно слушать меня? Я что, говорю что-то неуместное или глупое?

– Может, и так, – сказал Дом.

Люк проигнорировал комментарий, зная, что Дом пытается отыграться на нем за унижение, испытанное во время драки.

– Поверить не могу, что раньше мы были друзьями.

Дом не утихал.

– Мы больше не друзья, так что не напрягайся.

Внезапно у Люка исчезло всякое сожаление о нанесенных Дому побоях.

– Какого черта я делаю здесь, с вами? Эта мысль не покидала меня с того момента, как вы все появились у меня в квартире.

Дом приподнялся на локте, и Люк увидел его напряженное лицо в темном проходе палатки.

– Может, ты должен был уже тогда что-то сказать и избавить нас от своего общества на эти дни.

Люк громко рассмеялся.

– Забудь, что произошло утром. Кстати, сейчас я чувствую, что был прав. Просто забудь об этом на какое-то время и скажи. Скажи, какие у тебя ко мне претензии? Давай, выкладывай.

– Люк! – окрикнул его Хатч.

– Нет уж, позволь. – Люк снова перевел взгляд на Дома и медленно произнес:

– Что я такого сделал? Скажи мне. Ты постоянно меня доканываешь. Что бы я ни сказал, ты все отрицаешь. У меня нет права на свое мнение. Что бы я ни сказал, у вас с Филом на все есть саркастический комментарий. Или переглядываетесь с гнусными ухмылочками. Почему? Я из кожи вон лезу, но что бы ни делал, получаю взамен лишь неуважение. Будто я совершил какую-то непоправимую ошибку. Да, именно так. Неуважение. Но будь я проклят, если знаю, из-за чего заслужил это. Но я хочу это знать. Объясните мне.

Никто не проронил ни слова.

– Времена изменились, Люк. Мы все ушли вперед, – сказал Хатч.

– Что это значит? Только честно.

– Мы стали другими. Люди отдаляются друг от друга. Со временем. И в этом нет ничего плохого.

– Плохо приглашать кого-то в поход, а потом, отстранившись от него, смешивать с дерьмом. Даже когда все хреново, вы продолжаете так поступать.

– Ты зашел слишком далеко, – сказал Фил.

– Если мы тебя чем-то обидели, прости, – сказал Хатч. – Как нам сейчас с этим быть?

– Ты тут ни при чем. Ты ни в чем не виноват, Хатч. Я говорю не о тебе, а о той парочке.

Дом покачал головой.

– А ты никогда не думал, что некоторые твои слова могут нас бесить?

Люк поднял вверх руки.

– Какие, например?

Дом высунулся из палатки.

– Думаешь, кто ты есть на самом деле? Может, напомнишь нам, какой ты «вольный казак». Ни семьи, ни жены. Не веришь в моногамию. Не позволяешь никому орать на себя на работе. Не хочешь становиться заложником ответственности. Тебе уже тридцать шесть, дружище. Ты работаешь в лавке. Ты продавец. Тебе не восемнадцать лет. Но ты не изменился, и тебя сложно воспринимать всерьез. Потому что тебя до сих пор радует, что Lynyrd Skynyrd выпустили новый альбом.

Фил и Хатч захихикали.

Люк окинул взглядом всех троих, запрокинул голову и саркастически рассмеялся.

– Так вот оно что.

– Думаешь, твоя философия производит впечатление на людей, у которых в жизни есть хоть какая-то ответственность? Тогда, в Стокгольме, ты сказал, что сделал другой выбор. Какой выбор? Что ты сделал за свою жизнь? Честно? Чем можешь похвастаться?

Люк наклонился вперед и начал говорить повышенным тоном, пока не одумался и не понизил его.

– Это не соревнование. Мне не нужно то, что есть у вас. Честно, не нужно. А раз я не ведусь на это, вы пытаетесь выставить меня неудачником. Совершенно верно, я усложнил себе жизнь музыкальной лавкой, которая пошла кверху жопой. Переездом в Лондон. Но я – не бесцельный неудачник. Я работаю в магазине, чтобы свести концы с концами. Я не выбирал эту карьеру. Эта работа помогает мне платить за аренду. Я просто делаю это, и все. Я не такой, как вы думаете.

Фил хихикнул, и Люк понял, что тот смотрит на Дома. Ему что, тоже влепить? Он пристально посмотрел на Фила.

– Но вас это очень волнует. Вас бесит, что я не сижу, погрязнув в долгах, с какой-нибудь унылой сукой на шее. Вместо этого вы пиарите свою жизнь, будто хотите, чтобы я вам завидовал. Кто хотел бы такого, парни? Посмотрите на себя. Вы выглядите, как старые пердуны. Вы оба. Жирные, седые, а вам еще сорока нет. Это семья с вами такое сделала? Брак? Я тоже должен к этому стремиться? Завидовать? А если нет, я не в деле? Почему? Я вам отвечу. Потому что я напоминаю вам о том, чего вы не можете делать. Да, не можете. Потому что вам этого никто не позволит.

Дом просто покачал головой.

Фил тихо сказал:

– Сука.

Дом снова поднял глаза на Люка, пытаясь сдержать смех.

– Всякий раз, когда мы встречаемся, ты пытаешься утереть нам этим нос, на большее ты не способен. Задержка в развитии налицо.

– Что? Следовать зову сердца. Не идти на компромиссы. По-вашему, это удел неудачника?

– Только послушайте его, – тихо сказал Фил, проявив активность впервые после инцидента у церкви. – Он зарабатывает два с половиной фунта в час и живет в той же жопе, из которой не вылезал со второго курса университета.

– И все же тебя это бесит, – сказал Люк. – По-настоящему бесит. Вы носите в себе лишь сожаление и обиду. Я не виноват, что вы оба боитесь своих тупых женушек.

Дом фыркнул.

– А ты трахаешь паршивых шлюх и живешь как бомж. О, я бы не задумываясь поменялся с тобой местами. И где ты проходил курсы по торговле компакт-дисками и музыкальной прессой? В гребаном Финсбери-парке?

– Почему женщины, с которыми я встречаюсь, – паршивые шлюхи, а злобные стервы, с которыми вы спите, значит… желанные? Респектабельные?

Хатч покачал головой. В темноте было сложно понять, улыбается он или нервничает.

– Парни, вы переходите все границы.

Но его никто не слушал. Теперь даже он раздражал Люка, потому что, как обычно, пытался защитить Дома. Он всегда с ним нянчился. Знают ли они, как они вместе выглядят? – Деньги, – продолжил Люк. – Это самое ценное, что есть у всех, так? То, что они зарабатывают?