Марина Комарова - Дом потерянных душ [litres]

– Мы просто войдём, – крутились в голове его слова: спокойные, уверенные, невозмутимые. Будто он только и делал, что ходил по подобным местам.

Возмущений Тамилы он не слушал. Точнее, она была уверена, что приводит ему логические аргументы, но Германа это, кажется, только забавляло.

– Тамила, ты спокойно проникаешь в любое место. И днём, и ночью.

– Ты о чём говоришь? Как я справлюсь?

Богин тогда бросил весьма странный взгляд, а потом хмыкнул:

– Галлюцинации в помощь.

Не суть, но тон сказанного Тамилу задел, поэтому разговор в последующий час не клеился вообще. Герман сообразил, что сказал лишнее, и извинился. Правда, много времени на сборы не дал.

Тамила не представляла, что нужно делать. Но потом перезвонил отец, и в голове сразу оформился план действий. Отец просил присмотреть за квартирой, пока смотается в Электросталь на неделю, что не было открытием (Тамила не раз так делала, просматривая, чтобы бравые соседи не затопили её). Вопрос появился сам:

– Пап, а ты помнишь, на какой станции меня нашли?

Отец, до этого говоривший без умолку, резко остановился. Некоторое время он молча дышал в трубку. Тамила чувствовала, что ему так и хочется спросить: зачем тебе это нужно? Но в отличие от матери не стал этого делать:

– «Лубянка».

Тамила вздрогнула, вспомнилась книга Артемьевой. Рассказ про метро у неё и впрямь был одним из самых страшных. Но она тут же отмела закравшиеся мысли. Нечего на этом зацикливаться, подумала она. Но ориентир был. Если уж и идти, то только туда.

Перед спуском Герман дал ей нож. Старый, Тамила обратила внимание, что сейчас таких не делают.

– Что это? – спросила она.

– Богинки боятся железа, – ответил он и отвёл взгляд в сторону, словно опасался на неё смотреть, – я это вычитал вчера. Понимаю, что глупость… Но всё может быть. Возьми.

Тамила не стала возражать, заткнув нож за пояс – единственное место, где он не выпадет, – и прикрыла курткой.

– Идём.

Вокруг шумело море людей. Живая змея из человеческих рук, ног, тел, глаз и ртов. Змея шевелилась и медленно ползла вперёд. Богин не отходил ни на шаг. Казалось, он всё время к чему-то прислушивался.

Тамила краем глаза заметила, как по светло-серой холодной плитке стен скользнула извилистая тень. Губы сами собой поползли в улыбке. Её ждали. Существо могло не догадываться, что у Тамилы на уме, но явно радовалось такому появлению.

Женщина остановилась. Герман недоумённо посмотрел на неё.

– Ты что-то чувствуешь?

– Не совсем, – произнесла она. – Но скоро это изменится.

Настороженность в зелёных глазах не исчезла, психолог весь подобрался, словно готовился к прыжку, но потом кивнул.

– Хорошо, как скажешь.

Тамила ухватила его за руку и потянула за собой. Она чувствовала, что вход в дом (место обитания?) существа должен быть где-то здесь. Извилистая тень неслась вслед за ними. Ноздри защекотал тонкий запах сирени.

На дороге резко остановилась шедшая навстречу старушка. Растерянно покрутила головой по сторонам, словно потерялась и теперь пыталась определить, где находится.

Герману пришлось чуть замедлить шаг, чтобы не врезаться в неё.

– Ой, молодые люди, – послышался старческий голос. – Подскажите, как до Чистых прудов добраться? Я далеко вышла?

Старушечье лицо глянуло на Тамилу. Вместо носа зияла чёрная дыра, от губ к левому глазу тянулась широкая щель, из которой вилась струйка дыма. По телу Тамилы пошла дрожь. Чернота, которая предшествовала появлению существа. Чернота, зовущая к себе.

Богин что-то ответил. Тамила искоса глянула на него, понимая, что он ведёт себя как ни в чём не бывало. Старушка пошла дальше, тяжко переваливаясь с ноги на ногу. Сама не замечая того, Тамила шумно выдохнула, словно испытав огромное облегчение. И тут же поняла, что зря: тёмные провалы появились на стенах, полу, потолке. В них исчезали ноги людей, провалы шевелящимися амёбами пытались подняться выше: к талии и груди.

Тамилу передёрнуло. Герман крепко сжал её руку.

– Что?

– Мы рядом, – коротко бросила она.

Вдали виднелась пульсирующая тьма – огромный пузырь, который становился всё больше и больше, заполняя собой пространство и поглощая людей. Но ни криков, ни каких-то других звуков, кроме ровного гула сотен голосов, не слышалось. Оно было и понятно. Существо шло за ней, за Тамилой. На остальных ему было плевать.

– Господи, – неожиданно прошептал Богин, – так это же…

Тамила боролась с подступившим чувством омерзения, запах сирени выворачивал наизнанку.

– Ты тоже видишь?

– Да, – побелевшими губами прошептал он.

Тамила видела разлившуюся черноту впереди приближавшегося поезда. Она была такой же плотной и переливающейся, как надвигавшийся нефтяной пузырь. Вход, вдруг поняла она, вход под землю. Черноту прорезала едва заметная белёсая тонкая линия. Дрогнула, искривилась и вдруг начала увеличиваться.

Ухватив Германа за запястье так, что он вскрикнул от неожиданности, Тамила кинулась прямо к рельсам.

Послышался истерический женский визг, сдавленное оханье, кто-то выругался.

– Сумасшедшая! Сумасшедшая!

– Держите!

– Девушка, куда?!

– Ой, мамочки! Она же его утянет!

Но Тамила не слушала их. Линия превратилась в огромную расщелину, запах сирени стал невыносимым. Сделав глубокий вдох, она прыгнула прямо туда, утягивая Германа с собой.

Визг повторился на более высокой ноте, Тамиле захотелось зажать уши. Где-то в той, другой жизни, пронёсся поезд над их головами, и все звуки смолкли.

Удар о сырую землю заставил зажмуриться и внутренне сжаться. Тамила вскрикнула, Герман тяжело рухнул рядом.

– Твою ж, – прошипел он и поморщился.

Тамила встала на четвереньки и мотнула головой. По спине пробежал свежий воздух, где-то щебетали птицы.

– Так, полцарства за то, чтобы узнать, где мы, – буркнул Богин, усаживаясь и помогая Тамиле.

Она осмотрелась. Оказалось, что оба рухнули на открытую площадку: и слева, и справа простиралась равнина, зелёная-зелёная, словно тут царила весна. Неподалёку росли кусты сирени. Странно изогнутые и невероятно высокие.

Тамила поднялась на ноги и подошла к ним. Протянула руку и коснулась сиреневых лепестков. Подушечки пальцев чуть кольнуло. Она хмыкнула и отдёрнула руку. Запах – смесь аромата цветка и гниения – шёл именно отсюда.

– Словно орхидеи, – пробормотал подошедший справа Герман. И, заметив удивлённый взгляд Тамилы, пояснил: – Такая же гадость.

Тамила услышала плеск воды. Резко обернулась, но ни намёка на речку или ручеек рядом не было. Её внимание привлекла одна из ветвей сирени, на которой висела красная тряпка.

Пройдя на несколько шагов вперёд, Тамила сдёрнула её. Тряпка оказалась шарфом, совсем недлинным и узким, скорее всего, что детским. Она вздрогнула. Её шарф, тот, что был в видении. Внезапно в голове всплыло прочитанное на сайте: «Чтобы отпугнуть богинку, младенцу повязывали на руку красную ленту». Тамила хмыкнула.