Марина Комарова - Дом потерянных душ [litres]

– Ты горишь, – хрипло сказала она. – Это голод, но утолять его нечем. Детей больше нет, да?

Огненная стена перестала обжигать. Существо взревело и бросилось на Тамилу. Она вскрикнула и кинулась через огонь, к дому.

– Stojan! [2] Stojan – стоять ( словац .). – резко крикнул Богин.

Существо внезапно замерло и повернулось к нему. Тамила успела отметить сообразительность психолога, применившего родной язык.

– Помоги нам! – послышались задыхающиеся голоса: детские и измученные.

– Помоги! Спаси!

– Мы здесь!

Тамила понимала, что это может быть ловушкой, но ноги уже несли её к дому. За огненной стеной осталось мечущееся существо и Богин. Она оказалась возле двери: слишком трухлявой, чтобы защитить жилище, но ещё кое-как державшейся.

– Выбей! – прошелестели слабеющие выдохи. – Замани её назад!

Тамила краем глаза заметила тени, окружившие полянку. Разлился многоголосый тоскливый вой. Серебряная луна подмигнула плоским глазом. Чертыхнувшись, Тамила с силой ударила дверь плечом, и дверь рухнула. Плечо вспыхнуло болью. Стиснув зубы, она нырнула в тёмный коридор.

Пыль, тьма, сырость. Во рту привкус крови (она даже не заметила, что прокусила губу). Пальцы онемели, сжимая рукоятку ножа. Вой не смолкал. Тамиле показалось, что что-то скрипнуло. Потом ещё раз и ещё. Стены дрогнули. Она попыталась сделать шаг назад, но слетевшая с петель дверь поднялась и захлопнулась.

Крик застрял в горле. Скрип раздался возле самого уха. Спустя секунду Тамила поняла: стены.

Стены трещали, сквозь них пробивалось сияние. Еле-еле, словно в нелепом фильме, поставленном на замедленную съёмку, из стен выползали руки. Маленькие, грязные, детские, с обломанными ногтями. Слепо ощупывали стену вокруг, будто пытались что-то найти.

Дети, мелькнуло в голове, господи, это же все те дети. Тамила со свистом выпустила воздух из лёгких. Зрелище шевелящихся рук как приводило в ужас, так и завораживало, не давая оторваться. За спиной раздался стук в дверь.

– Открой… – шипение существа разливалось, как чернила, окутывая всё вокруг. – Будет хуж-ж-же…

Тамила беспомощно осмотрелась. Сердце стучало в висках, в горле пересохло.

«Дура, куда ты полезла? Куда?» – неслись сумасшедшие мысли.

Дышать стало больно. Ближайшая из рук вдруг выскочила по локоть и ухватила Тамилу за куртку.

– Беги! – шепнул детский голосок.

– Найди зеркало у помощницы. Пусть посмотрит… Это вход… Пусть сгинет в том мире.

Шипение, долетевшее из-за двери, заставило поторопиться. Тамила побежала вперёд, руки подталкивали и тянули, не давая остановиться. Однажды она поскользнулась, испуганный вскрик разрезал тьму коридора. Лоб взмок, пряди прилипли к вискам. Руки из стен не дали упасть: подхватили и снова толкали дальше.

Вой тварей на улице не прекращался, теперь слившись в бесконечно дикий минор, лившийся из десятка глоток.

«Герман, его же разорвут!» – пронеслась шалая мысль и тут же исчезла.

Тамила стояла перед дверью. Дверь была знакома – не так давно она мерещилась в видениях. Женщина хорошо помнила: за неё нельзя заходить. Нельзя, иначе ждёт наказание. Но теперь это было неважно. Она ухватила тяжёлую резную ручку в виде головы льва и потянула на себя. Дверь вопреки ожиданиям раскрылась бесшумно. Мягкий золотистый свет полился в коридор, детские шепотки стали неразборчивыми. У Тамилы по спине пробежали мурашки. Комната, кресло с истлевшим пледом. В нём сидела девочка с рыжими хвостиками и забавно мотала ногами.

– Привет! Опять ты! Пускать не велели! Забыла, что ли?

Этот голос резал слух, больше напоминая звук, с которым пилят дерево. Тамила смело шагнула вперёд.

– Убирайся, – чётко произнесла она.

Сзади раздался грохот, потом вой. Тамила обернулась, поняла, что существо ворвалось в коридор. Теперь оно ни капли не напоминало женщину, даже угловатую и некрасивую. Лицо исказила адская гримаса, в провалах глаз царила чернота, рот – ломаная линия. Шея неправдоподобно вытянулась, спутанные волосы безобразно свисали. Руки стали нечеловечески длинными, груди отвисли, словно оно выкормило множество детей, а живот увеличился.

Существо взревело и кинулось к Тамиле, но живой лес рук задержал его. Визг заставил её похолодеть, она быстро отвернулась. Ладони били, обломанные ногти впивались и рвали плоть.

Рыжая девочка спрыгнула с кресла и направилась к Тамиле. По мере приближения человеческий облик пропадал, появлялось существо, которое сдавливало грудь во сне. Чёрная клякса с пурпурными зрачками. Тамила ухватила попавшую под руку вазу с засохшей сиренью и швырнула вперёд. За спиной по-прежнему стоял визг. Клякса дрогнула, будто в замешательстве. Потом тонко вскрикнула и снова кинулась на Тамилу. Та увернулась, но уцепившись за ножку кресла, упала на пол. Нос начал ныть. Правая сторона лица гудела, напомнив о боксёрской груше.

Клякса подкралась ближе, Тамила метнула в неё нож. Пламя охватило черноту, клякса беззвучно исчезла. Вздохнув, женщина села, опираясь на дрожащую от напряжения руку. Указательным и большим пальцами и вовсе было больно двигать.

Кресло исчезло вовсе. В стене, к которой оно было приставлено, появилась огромная дверь. Вытянутая, гладкая, отполированная настолько, что Тамила увидела своё отражение. Она сделала шаг вперёд, но тут же замерла. Там, за дверью, кто-то стоял. Неясные очертания обрели форму. Тамила вскрикнула – на неё смотрел Кирилл с залитым кровью ртом и мёртвыми глазами.

– Загони её сюда, – голос прозвучал у Тамилы в голове. – Хранитель не вернётся, она боится железа.

За ним стали появляться другие фигуры, в основном – дети. Все смотрели на неё так, словно давно уже ждали и теперь не верили своему счастью.

«Месть, – осознала она, – они хотят отомстить».

Медленно привстав, пытаясь прогнать пляшущие перед глазами красные круги, Тамила подхватила нож, ещё не совсем понимая, что и как будет делать. Но всё же подошла к двери и закрыла её собой.

Существо появилось в комнате. Ободранная кожа клочками свисала с тела, правая кисть лишилась нескольких пальцев, левая сторона лица была искорёжена до неузнаваемости.

Оно хрипло выдохнуло. Видимо, хотело что-то сказать, но получилось лишь мерзкое бульканье. По телу Тамилы прошла дрожь отвращения. Существо уже ползло на четвереньках.

– Поднимайся, тварь, – прошептала она сухими губами, сжимая нож, – если хочешь, возьми меня. Но сама. Я же здесь! Давай!

Существо, покачиваясь, начало подниматься на ноги. Страха уже не было, Тамила знала, что она не одна.

– Ну же! – подзадорила она. – Или хочешь сдохнуть прямо на этом дурацком ковре?

Существо взвыло и кинулось на Тамилу. Чуть пригнувшись, женщина всадила нож в грудь существа по самую рукоятку.