Денис Филонов - Жалкие создания

Виктор опустил глаза в листок и продолжил:

– И четвертый шаг – последний, он должен пройти через врата в другой мир, потому что после всего случившегося, место его будет уже не здесь. Это все.

– И все-таки это ты виноват, ублюдок! Какого хрена ты дал Дену эту чертову книгу, если знал, что она так опасна!?

– Мне потребовалось немало времени, чтобы разобраться во всем этом. К тому времени, когда я понял, что к чему, книга была уже вас. Я, правда, сожалею.

– Заткнись! Ты не хрена не сожалеешь! Мы в дерьме по твоей вине, и если умирать, то только тебе! – Андрей сжал кулаки, собираясь, как следует, отделать Виктора, но я его прервал.

– Подождите, но ведь я никого не вызывал. Андрюха, ты же был там, мы отложили книгу и решили не делать этого. Мы ничего не читали, почему же он выбрал меня?

Я всю жизнь посвятил себя потустороннему миру, всей этой гребаной мистике, которой так страстно увлекался, так любил, можно полагать, боготворил. И теперь она вызывала во мне только отвращение, словно я столько лет поливал себя лужей, еще и с радостью раскрывая широко рот за добавкой. Я знал, что играл с огнем, но считал, что неплохо управляю им и могу даже использовать во благо, но зло нельзя сделать добром.

– Вероятней всего это было, просто ты не помнишь. У тебя за эти дни случайно провалов в памяти не было? – спросил Виктор.

– Было кое-что, но, думаю, так бывает. После того как мы убрали книгу, сильно напились, а на утро я уже ничего не помнил.

– Вот и ответ на твой вопрос, Денис. Эта книга не телефонный справочник, который вот так просто можно забросить в дальний ящик. Вы открыли ее, нужно было полагать, что добром это не кончится. За все нужно платить.

Мы попрощались с Виктором и покинули его скромную библиотеку. На улице уже вовсю разгулялась ночь. Яркий серб луны навис над крышами зданий, словно с интересом, заглядывая в открытые окна домов, наполненных секретами и всевозможными бытовыми историями. Безоблачное небо оказалось усеяно мириадами звезд и созвездий, говорящих мне о том насколько мал и ничтожен мир, теряющийся посреди бесчисленных полей, раскинутых на просторах вселенной.

Из задумчивого состояния меня вывел голос Тани:

– И что теперь будет?

– В смысле?

– Я говорю о книге.

– Ты сама слышала Виктора. Для полного прохождения ритуала мне нужно убить человека, но я этого делать не буду, – с уверенностью заверил я, правда, ее это не слишком успокоило.

– Но ведь то существо найдет выход, как заставить тебя совершить зло... — Она помедлила, опустив глаза. – Господи, я не верю, что это действительно происходит на самом деле. Неужели нет другого способа? Какого-нибудь заклинания, чтобы вернуть все, как было.

– Я бы рад что-либо исправить. Но это уже необратимо.

В воздухе стоял приятный запах свежести, как после дождя. Андрей брел в стороне от нас и не слишком прислушивался к разговору, хотя мне хотелось побыть в тишине. Полюбоваться пейзажем ночного города. На миг почувствовать себя свободным человеком. Я никогда еще не испытывал подобных, казалось бы простых, ощущений, когда ты просто наслаждаешься тем, что ты жив и наблюдаешь за окружающей красотой, как будто раньше этого не было. Ночь никогда еще не была так удивительна, как сегодня.

Я снял куртку и укутал ею продрогшую до костей девушку. Поблагодарив меня, она поспешно спрятала замерзшие руки в карманы куртки.

Переходя пустую дорогу, я вдруг обратил внимание на один из жилых домов, где перед окнами неподвижно стояли люди, словно застывшие манекены – перед каждым окном. Они не проявляли никаких действий, подобно угрюмым, молчаливым зомби или того хуже, провожая нас своими мрачными взглядами. Они были и на балконах, и все, как один, глядели на нас, словно ожидали слепых указаний от неведомого, похитившего их разум.

– Что им нужно? – испугано вымолвила Таня, увидев в одном из окон первого этажа бледное лицо маленького мальчишки – такое чистое и невинное, и такое хладнокровное, вызывая будоражащий страх. Возможно когда-то это были обычные люди: мужчины, женщины, старики и дети – жители города, устремляющие безжизненные взгляды в нашу сторону – они ждали указаний.

– Че уставились?! – злобно крикнул Андрей, обращаясь к безмолвной толпе. – Пошли прочь! Убирайтесь! Оглохли?!

– Андрей...

– Интересно вам? Пошли к черту, уроды! – он подобрал с асфальта небольшой камень и швырнул в сторону дома, однако люди даже не моргнули глазом, продолжая изображать статуи.

– Андрей, хватит! – прикрикнул я на него. – Надо убираться отсюда!

– Это начинается, Ден! Оно уже здесь!

Повернувшись, я неожиданно столкнулся с молодым парнем в очках, появившимся так внезапно, словно из пустоты. Из его глаз текли струйки крови, словно слезы.

– Он видит тебя, – произнес парень. Его губы растянулись в мерзкой улыбке. – Я это вижу.

Тяжело сглотнув, я попятился назад. Он достал из-за спины острый разделочный нож, сжимая его в руке крепко, словно боялся выронить.

– Я вижу его, – снова повторил он, жалобно всхлипнув. Вплотную подставив острие ножа к своему горлу, он резко провел им, делая надрез и кровь брызнула фонтаном, попадая мне на ботинки. Таня взвизгнула, отворачиваясь, чтобы не видеть захлебывающегося собственной кровью парня, который лежал на дороге, издавая булькающие и мычащие звуки. Толпа не сдвинулась с места.

– Твою мать! Что за хрень здесь творится!? – Андрей в полном замешательстве смотрел на юношу, зажимающего руками рваное горло, из-которого, не переставая, хлестала густая алая кровь. Через минуту он уже не шевелился, безвольно распластавшись на холодном асфальте. От тела медленно расползалась лужа крови.

Небо потемнело от серых туч, скрывших собою луну и вызвавших вспышку молнии. Тьма накрыла пространство, и я начал падать вниз, в бездонную пропасть, где мои крики о помощи потонули в оглушительном раскате грома.

Оказавшись на поверхности земли и отряхнувшись от грязи, я осмотрелся по сторонам. Совершено незнакомое мне место.

За спиной клубилась бесформенная тьма, как густой и непроницаемый туман, уводящая в запредельные вечные миры, далекие от нашей вселенной. Повеяло сырым, могильным холодом и знакомым запахом дурман травы, который я почуял еще в лачуге старика. Нечеловеческий вой доносился снизу, ввергая душу в неописуемый, какой-то парализующий кошмар. У меня внутри что-то сжалось. Какое порождение ада ждет меня по ту сторону и смогу ли я вынести его непредсказуемый облик, отколовшийся от света и теперь черный и обезображенный настолько, что даже у самых храбрых людей земли при одном только его виде остановилось бы в груди сердце?

Едва ли я мог рассмотреть дорогу под ногами. Впереди возникла дверь и, как бы сильно я не хотел заходить в нее, другого выхода у меня не было. Я коснулся ручки и потянул на себя. Дверь с легкостью поддалась, и меня обдало волной ослепительного света.