Таня Фрей - Магнит

Тот недоверчиво посмотрел на нас, но согласие своё всё-таки дал.

И под всеобщее недоумение мы покинули класс, в который так недавно зашли.

Всё становилось всё страньше и страньше.

Бри забежала за угол и устремилась к окну. Я — за ней.

— Бри, что происходит? — воскликнул я. — Может, объяснишь?

Она развернулась, уперевшись локтями в подоконник. Часто-часто дышала. Глаза будто заплаканные. Волосы растрёпанные.

— Я чувствую, что что-то грядёт, Томас. Я не знаю, как от этого избавиться, это просто мешает мне дышать, это давит изнутри с такой силой, что кажется, что сейчас разлетишься на тысячи осколков!

Она провела ладонью по лицу.

— Я не понимаю, почему, почему это со мной происходит! — в истерике закричала она, а я оглянулся, чтобы убедиться, что рядом никого нет.

— У тебя паника, — заметил я.

— Я хочу закричать, — прошептала Бриджет. — Не знаю, зачем, не знаю, как это может чему-либо помочь. Просто закричать…

— Так закричи, — твёрдо сказал я. — Забудь, что ты в школе с какими-то там правилами. Если ты чувствуешь, что это нужно, то закричи, потому что сейчас на кону — жизни многих людей.

С секунду она смотрела на меня. А потом глубоко вдохнула и…

…закричала.

Громко. И крик её разрезал висевшую в школе тишину.

А вслед за криком последовал ещё один шум, которого не было слышно до этого. Оставив кричавшую Бриджет, я кинулся к кабинету биологии.

Перед ним стояла Шарлотта. Спиной ко мне, лицом к классу.

— Чарли? — осторожно позвал я, перебивая крик. — Чарли, ты…

Фразу закончить не удалось.

Она взглянула на меня, потом вновь вернулась взглядом в кабинет.

А потом раздался оглушительный звон.

Я подбежал ближе, но тут же отступился.

Стёкла вылетели из окон. Осколки осыпали всех, кто находился в кабинете. В особенности стоявшего у самого окна мистера Клауса.

Бри перестала кричать. Вместо крика раздавались глухие рыдания.

Я оттолкнул Чарли в сторону и вбежал в кабинет. Здесь никто не двигался. Совсем никто.

— Мистер Клаус! — заорал я, устремившись к нему. — Мистер Клаус, вы меня слышите? Мистер…

И тут у меня пересохло во рту.

По голове мистера Клауса, нашего доброго мистера Клауса, стекала кровь. Глаза остекленели и смотрели на потолок. Я по инерции устремил свой взгляд туда же… и едва не потерял равновесие.

Кровавая надпись сияла своим ужасающим значением:

12 МЁРТВЫХ.

— Двенадцать мёртвых, — послышался сзади голос Шарлотты. — И этого не изменить. Двенадцать человек умрут, как бы вам не хотелось этого изменить.

Она улыбалась. Конечно, улыбалась не она, а Хейли.

Мне было искренне жаль мою лучшую подругу. Мою потерянную лучшую подругу, ставшую марионеткой.

— Чарли, одумайся…

— Двенадцать человек умрут, — механически повторила она. — Умрут. Умрут, умрут, умрут.

Я выбежал из кабинета, схватившись за голову. Голос Чарли звенел у меня в голове, перед глазами мелькало то безжизненное тело Клауса, то кровавая надпись.

Со стороны лестницы выбежала Сидни, а за ней ещё много учеников. Увидев меня, она сразу ринулась ко мне с таким лицом, словно кто-то умер.

Ну да, так и есть, умер. Мистер Клаус.

— Томас! — закричала Сид. — Томас, что случилось?

Она пощёлкала пальцами у меня перед глазами, потрясла меня за плечи. Но я словно выключился.

— Томас! — заорала она. Я посмотрел ей в глаза. Провёл рукой по её волосам.

— Пойдём отсюда, — тихо сказал я.

Приобнял её за плечи, повёл к лестнице.

Ноги тащили меня и Сидни за собой подальше от этого ужаса. Но сбежать от него окончательно не могли. Хотя бы потому, что мы — его часть.

***

Дом Сидни я привык рассматривать исключительно как место проведения самых взбалмошных вечеринок. Дом, где нередко лился рекой алкоголь, а некоторые даже протаскивали с собой травку, хотя им потом за это доставалось. От нас. Мы ведь такие правильные, что просто слов нет. Дом, где к утру почти во всех комнатах приходилось наводить порядок, да ещё нужно было успеть до приезда матери или отца Сидни, иначе ничего хорошего из этого бы не вышло. Или они бы не обратили внимания. У них же у самих проблем по горло. Иногда они наверняка бы и сами не отказались от подобной вечеринки.

Но этот же дом вызывал у меня, да и не только у меня, другие, менее весёлые воспоминания. А именно — вечеринку в честь дня рождения Хейли.

Самый ужасный момент был даже не тот, когда мы нашли мёртвого Джо, нет. Самым ужасным был тот момент, когда мы разделились. Когда Сидни осталась на парковке. Когда мы не понимали, что происходит. Когда все исчезли.

Это начало конца и было самым страшным. Когда начинаешь падать, никогда не знаешь наверняка, чем это падение закончится. Мы не знали. Мы тогда даже и не знали, что вообще падаем. Узнали потом и очень пожалели о том, что узнали.

— Здесь, вероятно, Хейли навела полнейший хаос, — с грустью вспомнила Сидни, войдя в свою комнату. Сейчас ничего не говорило о том, что здесь происходило совсем недавно, но стоит вспомнить тот звонок моей подруги, когда её переполняли одни эмоции. Когда её комната выглядела так, словно её обыскивали на наличие тех же наркотиков.

— Хаос она навела повсюду, — горько усмехнулся я. — Везде, где только можно.

— И зачем? — спросила Сид, не ожидая услышать какой-либо ответ.

— Может, она устроила беспорядок снаружи, потому что хотела избавиться от беспорядка внутри?

Она пожала плечами. Переложила какие-то тетрадки на полку, убрала ручки в пенал. Вновь подошла ко мне.

Повисло неловкое молчание. Нам обоим хотелось говорить, но, видимо, мы не могли найти нужных слов. А меня тянуло к ней, словно магнитом, и я ничего не мог с собой поделать.

— Сидни, — тихо прошептал я, заправив выбившуюся прядку волос ей за ухо. Провёл ладонью по её щеке.

Сидни, наша маленькая кукла Барби, попавшая совсем не в нужное место. Но здесь она нашла меня.

И я понял: я нашёл её.

Я наклонился к ней, она поднялась на цыпочки, положив мне руки на плечи. И наши губы встретились.

Я запустил руки в её спутанные волосы, а она отвечала на все поцелуи с той страстью, что, казалось, ждала этого момента всё то время, когда она любила меня. Любила, любила, любила всегда, при любых обстоятельствах, несмотря ни на что. А теперь я любил её. Здесь и сейчас. Ощущая вкус её клубничного блеска для губ, чувствуя, как её пальцы хрупко впиваются мне в спину. Открываясь друг от друга на какое-то мгновение из-за нехватки воздуха и снова ныряя в бездну.

Этой бездной были мы. Опустошённые, распластанные по земле этого города. И утешение мы смогли найти только в нас самих. Только друг в друге.

Она сама потянула меня к кровати. Повалила меня на неё, не переставая целовать. Я понимал: она слишком долго ждала этих мгновений. На пару секунд мы остановились и посмотрели друг на друга.