Таня Фрей - Магнит

Хейли до сих пор не объявилась. Чарли до сих пор была собой.

— Ты ещё долго продержишься?

Она пожала плечами.

— Не знаю. У меня сейчас такое ощущение, что я заперта в клетке.

— Вот и не выбирайся из этой клетки, — предостерегающим тоном сказал я. — Потому что мало ли, вдруг Хейли к тебе пробирается, когда ты эту клетку открываешь.

А ведь действительно. Вдруг Чарли была уязвима лишь тогда, когда сдавалась?

Вдруг мой телефон пискнул, уведомляя о новом сообщение. То же случилось и с мобильником Шарлотты. Мы растерянно переглянулись и достали телефоны.

Это было сообщение от NightWolf'а. Которого, скорее всего, вовсе не существовало.

«Готовы узнать свои самые страшные тайны, покрытые туманом?»

— Что он хочет этим сказать? — медленно проговорила Чарли, глядя в экран. — Какие ещё страшные тайны?

— Понятия не имею, — ответил я. — Видимо, он знает о нас что-то, что мы бы не хотели рассказывать друг другу.

— А разве что-то такое ещё осталось? — недоверчиво спросила она.

Я подумал. Осталось ли что-то такое у меня? Конечно, какие-то мелкие тайны у меня были. Но какую из них он выберет? Что решит рассказать всем, словно пытаясь… выставить меня в дурном свете? Или чего он там добиваться решил?

— Должно остаться, — хмыкнув, сказал я. — У всех есть секреты, о которых они не расскажут даже под дулом пистолета.

Шарлотта отложила телефон и посмотрела на свои руки. На ладони.

Она всё ещё видела на них кровь.

Её руки были в крови, которая уже была смыта.

Какой уж секрет мог быть страшнее этой известной всем правды?

***

Когда я уходил, мать Чарли долго не хотела меня отпускать. Она пыталась выведать, что с нами со всеми происходит. Рассказал ли я ей об этом?

Нет.

Потому что на такой вопрос не мог ответить даже самому себе.

Я снова вставил в уши наушники и включил музыку. С ней было как-то спокойнее. Многих раздражает, когда одна и та же песня крутится раз, наверное, в десятый подряд. У меня, конечно, было не в десятый сейчас, а в третий. И всё равно не надоедало.

Потому что уж очень песня была… в тему, что ли.

I see people turn their heads and quickly look away

Like a new born baby it just happens every day.

Люди мне по дороге домой встречались. И все — какие-то замкнутые. Избегающие чужих взглядов.

Изменился ли наш город? Как ни странно, но да. Он изменился. Тэррифилд заметно помрачнел. На улицах больше не было слышно ни весёлого стука колёс фургончика с мороженым, ни радостных приветствий, ни предложений о помощи. Люди не общались больше друг с другом. Люди друг друга избегали.

Когда это началось? С момента гибели Хейли? Я не успел за этим проследить, однако же ни капельки бы не удивился, если так оно и было.

А ещё стало казаться, что город начал пустеть. Раньше в нём было как-то тесно, людно, шумно. Теперь же создавалось ощущение, что он сошёл со страниц романов об апокалипсисе. Не хватало лишь медленно оседающих на землю сухих, уже почерневших осенних листьев, пыли, заброшенных автомобилей с побитовыми стёклами и старых измятых газет, валяющихся на дороге бессвязными клочками.

Чаще стали идти дожди. Всё вообще небо покрывалось тёмными тучами, не давая проходу солнцу и ясному голубому небу. Всё чаще будто бы заволакивало всё какой-то вязкой дымкой.

И не сопоставлять изменения в природе Тэррифилда с изменениями в нас самих не получалось.

Хейли считала, что наш город сгнил. Что ж, она способствовала тому, чтобы он начал разлагаться. Ей нравилось разрушать то, что было её собственным домом, вот только непонятно было, почему. Может, потому, что этот город не был пристанищем её лучших воспоминаний, а напоминал о чём-то ужасном?

Например, о том, что именно здесь она познакомилась с нами, с Чарли, что именно здесь кто-то рассказал ей про шабаши? О том, что именно Тэррифилд превратил её в то, кем она была теперь?

Ситар наперебой с отчаянным вокалом отзывались в моей голове.

I wanna see it painted, painted black

Black as night, black as coal

I wanna see the sun blotted out from the sky

I wanna see it painted, painted, painted, painted black.

А ведь всё действительно уже почернело. Всё, что ни назови.

Город. Стены. Чарли. Мои ботинки. Небо.

Всё, что было ярким и солнечным, стало хмурым, туманным. И обратить этот процесс вспять не являлось возможным.

Как только я снял наушники, вдоволь насытившись восклицаниями Мика Джаггера, у меня зазвонил телефон. Я остановился. С опаской выудил мобильник из кармана.

К счастью, то была Бри. Я нажал на кнопку и приложил телефон к уху.

— Как у вас там дела? — не дожидаясь её приветствий, поинтересовался я.

— Сид в порядке, — заверила меня Бриджет. — И её рана практически исчезла.

— Кто бы сомневался, — ничуть не удивившись услышанному, буркнул я.

— Томас, я хотела сказать о сообщении от NightWolf'а, — оставив мои слова без замечаний, сказала Моррисон.

— Так оно и тебе пришло?

На сей раз удивиться мне пришлось.

— И Сидни тоже, — грустно сообщила она. — Всех нас предупредили о том, что страшные тайны будут узнаны.

— А что, если не только нас?

Вопрос, казалось, застал её врасплох.

Нет, а что мог сделать NightWolf с четырьмя людьми, самые главные секреты каждого из которых уже, по идее, были известны? Он явно не мог ограничиться столь узким кругом лиц. В это был вовлечён кто-то ещё.

Были ли это наши одноклассники? Наши родители? Наши знакомые ещё откуда-нибудь?

Секреты есть у всех. У каждого. И никто не хочет, чтобы они оказались раскрыты без их ведома. Если наши секреты уже были известны, это было потрясающее средство для того, чтобы нами управлять. Манипулировать.

— Я не знаю, — наконец, выговорила Бри. — Но есть у меня подозрения, что это свершится завтра.

— Что именно?

— Раскрытие тайн. Поэтому к этому стоит подготовиться.

Только вот как готовиться к тому, чего не знаешь?

Радовало лишь то, что финал был действительно не за горами. И порой мне казалось, что я уже готов к любому исходу, лишь бы поскорее избавиться от этих сообщений, запугиваний и смертей.

— Ты ещё долго будешь с Сидни? — спросил я.

— Я буду на связи, — успокоила меня Бриджет. — Не переживай.

— Спасибо, — поблагодарил я и отключился. Хотя за что я благодарил? Действительно ли я так беспокоился о Сидни?…

Конечно, я беспокоился. Она была моей подругой. Она была моей девушкой, в конце-то концов.

Но имело ли это хоть какое-то значение?

Я словно терял вот такие чувства к Сид. Хотя можно ли потерять то, чего у тебя никогда не было? Мог ли я сказать, что любил её не так, как любят друзей?

Это было по-настоящему страшно, но с каждой минутой я всё больше понимал, что это не то, с чем я согласен. Я боялся это признавать, однако то, что произошло тогда у неё дома, выглядело какой-то большой ошибкой. Я не знаю, что нас заставило сделать это. Что нас притянуло друг к другу. Что конкретно меня притянуло к ней.