Анатолий Махавкин - Ьени Бездны

— Не собственною волей, — я указал пальцем на лежащую Диану. — А токмо волею, пославшей мя супруги.

— Догадались, — мне показалось или начальник охраны хочет приложить лежащую женщину носком ботинка, — особенно, после того, как эти дебилы, — Лиса он всё-таки пнул, — сначала направили на нас пушки, а потом ещё и захлопнули дверь перед самым носом.

— Ты как? — перебила его Ольга. От былого равнодушия и презрения в жене и следа не осталось. Надо почаще выходить вместе подышать свежим воздухом. Куда-нибудь в другое место.

— Жить буду, — вспомнилось сновидение с Оксанкой, — наверное.

— Давай, ваши сюси-песи потом, а? — Самойлов подтолкнул меня к Хробанову. — Чел за жисть желает перетереть. Короткая она больно.

Хробанов пожал мне руку, ибо его ранение позволяло, а вот Лифшицу, к счастью — нет. Вблизи Сергей Николаевич выглядел ещё хуже. От былого голливудского лоска не осталось и следа. Взгляд словно потух, а серое лицо покрывала щетина неприятного вида. Иван Иванович же улыбался какой-то странной улыбкой и его уцелевший глаза сверкал совершенно безумно. Что его так возбудило: жопа лежащей Дианы, где лоскут вновь оторвался, открыв кусок округлости?

— Д-доброго дня. — Хробанов что ли заикаться начал? — Если только дня и, если только доброго.

— Злой ночи, — Самойлов хихикнул и подтолкнул Ольгу к учёным. — Иди, милая, потом позажимаетесь. Жена твоя, суслик, молодцом, кстати, держалась, пока другие жидким обсирались. Вон тех двух кретинов вообще на себе пёрла, пока, сука, ебаные пауки остальных на куски дерибанили.

— Здоровые, чёрные? — уточнил я.

— Они, сука, самые, — Самойлов сплюнул. — Вам, как могу развидеть, тоже вломили по жопе, по самое не балуй. Кстати, от кого вы так сваливали? Я в дырку заглянул — пусто.

— Старый знакомый, — я внезапно подумал: если в смерти Казимира виноват Зверь, то где Теодор и что, собственно, означала та надпись? — А вломили нам да, классно.

— Д-давайте вернёмся к делу, — Хробанов присел на корточки и дрожащими руками расстелил на земле листки карты. — Я совершенно запутался и перестал понимать, куда следует идти.

Некоторое время я следил за движением тонкого дрожащего пальца, рисующего, каким путём двигалась вторая группа. Всё это время Лифшиц нависал над Хробановым и отпускал какие-то, совершенно неуместные и откровенно идиотские, комментарии, смысла которых я не понимал. В конце концов, когда одноглазый завернул что-то про тысячеглазую хранительницу средних пределов, я не выдержал и остановил рассказчика. Тем боле, что мне показалось, будто он и сам не очень понимает, куда именно указывает его перст.

— Что с ним? — спросил я у Самойлова и кивнул на психа. — Крыша уехала?

— И уже давно, ептить, — почти весело откликнулся Виктор Семёнович. — К сожалению, это выяснилось чересчур поздно. Понасобирали, блядь, сплошных уёбков! Одни заговоры, етить, устраивают, а другие… другие, блядь, вообще полный пиздец!

— М-моя вина, — Хробанов печально кивнул седой поцарапанной головой. — Когда его порекомендовали в качестве опытного оккультиста, не удосужился сразу затребовать биографию. Уже перед самым выходом узнал кое какие подробности, но Пётр Степанович настоял. Сказал, дескать не помешает.

— Не так он говорил, — Самойлов хрюкнул. — Лишний хер жопе не помеха, вот как он сказал. А типа этого я тоже вспомнил. Ещё в бытность ментом, видел урода в ориентировках. Подзабылось, правда.

Лифшиц глухо захохотал и отошёл. Я проводил его взглядом и лишь убедившись, что Иван Иванович мирно прильнул спиной к стене пещеры, кивнул Хробанову:

— Так в чём фишка-то?

— Он действительно очень опытный и знающий оккультист. Был, по крайней мере. Называл себя служителем Перуна и возглавлял секту Прометеистов-огнепоклонников. Их подозревали в похищении и сожжении людей живьём. В основном — детей.

— А доказательств — фигушки, — подтвердил Самойлов. — Поэтому и за жопу взять не смогли. А тут эта блядь давай чудить: пару раз едва не угробил всю группу дурацкими выходками, глаз, вон, себе выдрал, за каким-то хером. А теперь совсем с катушек съехал: бормочет всякую дичь и хихикает, как дебил.

— Так грохните его, — предложил я, сам поразившись тому, как легко с языка сорвалось жутковатое предложение. Хробанов дико уставился на меня, а Самойлов прищурился, поглаживая гладкий подбородок.

— Подумаю над твоим предложением, — он покосился на Лифшица. — Если этот мудень ещё что-нибудь выкинет…

— Спрячьте свои бумажки, — посоветовал я Хробанову, который продолжал тихо офигевать, сидя на корточках. — Очень сильно подозреваю, что они нам не помогут. Кажется, проклятущее место постоянно меняется, так что дважды пройти одним маршрутом не получится.

Не стану же я им открывать концепцию Бездны, которую поведал мне призрак во сне. Во-первых — никто не поверит, а во-вторых перспектива неминуемой гибели способна всех здорово расстроить. Кто-то может даже сдуру попытаться убрать везунчика и занять его место.

Пришло время осмотреться. Итак, очередная странная пещера, причём строгих геометрических пропорций. В смысле, и пол, и потолок имели форму восьмиугольников с равными сторонами. Мерять не стал, но вроде бы именно так. Верхний светился слабым голубым светом, по всей плоскости, отчего вокруг становилось светло. На гладких стенах светло-коричневого цвета время от времени проступали золотистые пятна различной формы и размеров. Какой-то, блин, ланж-бар, мать его! Музычки только не хватает.

Выходов имелось ровно три. Во — первых — дыра в полу, куда я лезть больше не собирался. Во-вторых — дыра в потолке, как раз напротив первой, но, чтобы туда опасть, неплохо бы научиться высоко прыгать. Метров, эдак, на десять. И полседняя дверца, видимо та, через которую сюда попал славный отряд: шикарный портал с колоннами и какими-то изваяниями над высокой аркой. Напоминает вход в какой-то древний храм.

— Что там? — спросил я Хробанова и тот ошалело уставился на меня. — Выглядит гламурно.

— Ни хрена, — ответил за него Самойлов. — Длинный, до одури, коридор, а потом начинаются тоннели, где летает эта злоебучая огненная дрянь. И ещё бегают грёбаные паучки. Всё. Одно скажу: я туда — больше ни ногой!

Прям-таки мои собственные мысли насчёт дырки в полу. Я поднял голову и ещё раз изучил отверстие над головой. В мягком свете, который излучал потолок, рассмотреть что-либо за краями провала не получалось.

— Высоко, — проворчал Самойлов и кивнул под ноги. — А туда?

— Давайте попробуем вверх, — со вздохом сказал я и показал на пленников. — Отпустили бы вы их. Один чёрт они уже ни хрена не сделают, а тащить их на себе — ещё тот геморрой.

— У меня имеются определённые указания, касательно этой сучки, — проворчал Самойлов и похлопал по автомату. — Достаточно чёткие указания.