Анатолий Махавкин - Ключ к бездне

Она достала из сумки две обоймы, перемотанные скотчем и снарядила оружие, после чего демонстративно поставила его на предохранитель и повесила мне на шею. Однако, когда я собрался уходить, меня задержали, дёрнув за полу куртки. При этом рука Воблы чувствительно ударила по пистолету, торчащему за поясом. У меня имелась слабая надежда, что сей твёрдый предмет останется незамеченным, но она, тут же благополучно скончалась.

— Вооружаемся? — поинтересовался этот демон, женского рода и схватив за мою руку, перевернула её ладонью вверх. — Вот тебе, для полного комплекта.

В ладони оказались два ребристых яйцеобразных предмета, позвякивающие металлическими колечками друг о друга. Собственно — это были гранаты.

— Честно говоря, — пояснила Вобла, — таким придуркам я бы никогда в жизни не давала ничего опаснее кухонного ножа, да и вообще не давала. Однако приказ есть приказ, Емеля приказал дать каждому лоху, по две гранаты. Получай и отваливай. Гляди, не отстрели себе яйца.

Я осторожно положил гранаты в карман и застегнул его на молнию — от греха подальше. Не дай бог шлёпнется на землю и рванёт, тогда уж точно, ничего крупнее гениталий не останется.

Получи я такое количество оружия в какой-нибудь другой ситуации — был бы на седьмом небе от счастья, а сейчас, нагруженный десятками килограмм хренегознаетчего, я ощущал себя вьючным ишаком, которому на шею повесили подобие колокольчика — дополнительную обузу. Автомат, на каждом шагу, раскачивался и периодически, весьма неприятно лупил по рёбрам. Так мы ещё не начали двигаться!

Пока я пытался обуздать непослушную машинку, прижимая её локтем к пузу, происходила дальнейшая раздача слонов солдатам и революционным матросам. Инструктаж каждого (с точки зрения гружёного ишака) отнимал излишне много времени, особенно, когда некоторые задавали дополнительные вопросы, касательно употребления автомата и гранат. Один из учёных, самый маленький по росту и тонкий в кости, как девочка, дольше всех допрашивал Воблу своим едва слышным голосом. Гранаты он опасливо держал на расстоянии от себя так, словно уже повыдёргивал из них кольца.

Теодор, который со Зверем рассматривал, извлечённые из пластикового пакета, карты, неодобрительно поглядывал на инструктируемых, время от времени, бросая взгляд на часы. Судя по всему, мы начинали выбиваться из его графика. А это, насколько я помнил его объяснения, было чревато ускорением темпа нашей ходьбы.

Так оно и вышло. Стоило последнему навьюченному учёному получить колье, а ля Калашников, как листы карты были уложены на место, а Теодор, поправив ремень автомата, висящего на плече, не говоря ни слова, зашагал вперёд по тоннелю. На угрюмом лице застыло выражение крайней сосредоточенности и даже решимости. Такую морду, обычно, делают герои американских блокбастеров, перед тем как надрать задницы всем главным злодеям. Но в этот раз все злодеи (а как их иначе называть?) были заодно с супергероем (если его можно так назвать) и немедленно начали орать на нас, заставляя в быстром темпе шагать следом за предводителем дворянства. Справедливости ради, следует отметить, все они тоже не остались без поклажи, разве их тюки были несколько меньше наших.

Вобла и Круглый, распихав идущих, заняли свои места по обе стороны от Емельяновича, который, единственный из группы, шагал ненагруженным. Руки парочки лежали на оружии, так словно оба были готовы немедленно открыть огонь. Зверь и Швед напротив, отстали и теперь замыкали вереницу навьюченных людей, обмениваясь какими-то малопонятными фразами. Из этой невразумительной болтовни я уразумел только одно: если нас кто-то атакует, то всем будет моментальный амбец, с немедленной раздачей домашней обуви белого цвета. Правда, при этом, Швед непрерывно хихикал, поэтому сказанное могло оказаться лишь шуткой двух профессиональных наёмников.

Поскольку чаще всего я смотрел себе под ноги — то обратил внимание, что постоянно ступаю по странным поперечным бороздам, словно кто-то проехался по тоннелю на одногусеничном тракторе, с единственной гусеницей, шириной во весь коридор.

Желания, да и сил, поднять голову у меня не было, посему лишь время от времени я смотрел на стены, источающие слабое зеленоватое свечение и какую-то отвратительную слизь, напоминающую сопли. Зрелище было на редкость отвратительное и я опять опускал взор, любуясь неизменными рубцами на полу.

Поначалу я без напряжения выдерживал заданный темп, однако, чем дальше мы продвигались по маршруту, тем сильнее ремни заплечного мешка врезались в кожу и это ощущалось даже через куртку, свитер и рубашку. Ко всем прочим неприятностям добавилась ещё и вода в сапогах (ни разу не дырявых, да?), которые громко чавкали при каждом шаге вызывая, неизвестно почему, совершенно непристойные ассоциации. Это, плюс чёртов автомат, продолжающий штурмовать грудную клетку, выводило из себя, мешая воспринимать окружающее, хоть каким-то нормальным образом.

— Интересно, где это мы находимся? — пробормотал, задыхаясь, кто-то рядом со мной и не успел я повернуть голову, как он продолжил. — В своё время я неплохо изучил пещеры мира и сам, пару раз, побывал в Крыму.

— Ну и что? — недружелюбно осведомился я у Юрика, который шагал рядом, скрюченный, под тяжестью огромного рюкзака.

— Очень странно, но я не могу определить материал из которого состоят стены, — прохекал доморощенный исследователь пещер, — первый раз вижу такой минерал. И вообще, откровенно говоря, больше всего он напоминает нечто искусственное.

— Угу, угу, — кивал я головой, представляя себе мягкий диван, телевизор и, самое главное — себя, на диване, перед телевизором. Сначала я сброшу грязное барахло, потом полезу в горячую ванну, у-ух! Где-то призрачно маячила бутылка, нет две, холодного пива. Лучше всякого секса…Когда я осознал, что всё это существует лишь в моём воображении, стало ещё хуже. А вода, в сапогах продолжала чавкать! Чавкать, как женский половой орган во время секса, однако никакого удовольствия это не приносило. А на рёбрах, мало-помалу, образовывались болезненные шишки! А рюкзак становился всё тяжелее! Ёлы палы…

Этот полунищий учитель, в одежде из секонд хенда всё молол и молол свою чушь. Чёрт, ко всем неприятностям добавилась ещё одна, в лице Серёги, который тоже горел желанием побеседовать со мной. Почему никто не хочет оставить меня в покое?

Хорошо, хоть у Сергея оказалась более удобоваримая тема для разговора. Непрерывно подбрасывая свой ассиметричный тюк, он заговорщически подмигнул и сказал:

— Знаешь, я присмотрелся к этим парням, — он кивнул головой на учёных, понуро семенящих следом за Теодором и его телохранителями. — Ты не поверишь. Вон тот, щупленький — баба. Сначала думал, показалось, а потом — нет, ни фига. Губы накрашенные, в ушах серьги и на морду ничего себе. А жопка кругленькая, есть за что подержаться. Так бы и впердолил!