Анатолий Махавкин - Ключ к бездне

— Эй, брателла! — прихрюкнул знакомый голос. — Подваливай сюда.

Как выяснилось, про меня не забыли и мой знакомый плейбой в болотном плаще, оживлённо махал рукой, второй запихивая в себя невероятной величины окорок, заливая при этом плащ потоками жира. Рядом с нариком сидели ещё двое, чьих лиц я, пока не мог различить. Один торопливо уничтожал пищу, опасливо посматривая по сторонам, а второй внимательно смотрел в мою сторону. Про себя я обозвал первого обжорой, а второго — любопытным.

— Садись сюда, — нарик отложил обглоданную кость и схватил другой окорок, куда больше первого. — Главный сказал нам сидеть здесь.

— Меня зовут Сергей, — сказал «любопытный», протянув мне руку.

Это был ещё молодой парень, не больше двадцати пяти лет. Коротко стриженые волосы ёжиком топорщились на круглой голове, а тёмные глаза слегка выдавались вперёд, придавая бледному лицу отдалённое сходство с какой-то рептилией.

«Обжора», продолжая нависать над тарелкой, промычал нечто нечленораздельное, из чего я понял только одно — его зовут Юрой. Как ни странно, (впрочем, может быть совсем не странно) для своего аппетита Юра выглядел настоящим дистрофиком. Тонкая шея, по которой непрерывно елозил огромный кадык, торчала из мешковатой куртки, взятой, явно от секондхендовских кутюр, а голова, с длинными получёсаными волосами, вызывала в памяти исторические фильмы об узниках концлагерей.

— Интересно, а кто ты, по профессии? — поинтересовался Сергей, вяло переворачивая грибы в чашке. — У нас уже имеется: А — один безработный, — кивок в сторону нарика, деловито помахивающего жующей головой, — Б — один учитель, — в этот раз это относилось к «обжоре», — и один продавец, — в этот раз жест отсутствовал, всё и так было понятно.

— А ещё у вас имеется слесарь, который чрезвычайно хочет жрать, — рассеяно заметил я, перелистывая глянцевые листы меню. — Чем он сейчас и займётся.

Никто особенно не возражал. Нарик блестел от жира, запихиваясь очередным окороком (да сколько же в него влезет?!), Юра подвинул к себе одну из множества тарелок, окружающих его и почти утонул в её белёсых недрах, а Сергей, пожав плечами, вернулся к своему неторопливому общению с грибами.

Когда первый аппетит оказался утолён, и я даже смог ощутить вкус, поглощаемых мною блюд, мозг нехотя отключился от своего вкусового рецептора и подключился к остальным органам чувств. Вполне возможно они смогут передать что-то, не менее интересное. Зал кафе оказался почти пуст и люди, сидящие за столиками, очевидно являлись владельцами транспортных средств, увиденных мной на стоянке. Двое престарелых здоровяков, расплатились и неторопливо покинули помещение, беседуя о каких-то поставках, уменьшив контингент посетителей почти до нулевой отметки. Столики у окна, напротив были заняты все, до единого, причём я сразу же узнал кое-кого, из сидящих. Рядом с нами сидели четверо парней в дутых болоньевых куртках о оживлённо обсуждали, насколько мне позволил различить слух, плохое поведение какого-то детектора. Следующий предмет столовой мебели оккупировали трое крепышей, в одном из которых я тотчас же опознал бритого Шведа. Его лысая башка сияла даже в полумраке тёмной кафешки. Сквозь негромкую беседу «болоньевых» учёных, то и дело прорывались возгласы: «А я его, как подрежу! И тут коробка полетела!». Не требовалось особого ума, чтобы догадаться, чем именно зарабатывают себе на хлеб эти трое.

Последний столик прятался в сумраке и людей, сидящих там, я узнавал с огромным трудом. Лишь по исполинской фигуре (не каждый день встречаешь человека таких размеров) я смог идентифицировать Зверя, забившегося в самый тёмный угол. Когда тусклый луч светильника коснулся, сидящего рядом с ним, стало ясно — это наш руководитель. Он что-то объяснял тощей девице, сидящей так, словно ей кол в задницу вставили. Кажется — это была та самая «вобла», которую я встретил перед самой посадкой в машину. Гладильная доска, кажется пыталась возражать, но Теодор, всякий раз, останавливал её коротким подъёмом руки и продолжал говорить. Последним, из этой четвёрки, был парень ростом с меня, но почти в два раза шире. Он, что-то уверенно втолковывал Зверю, постукивая рёбрами ладоней по столу и гигант размеренно кивал головой, соглашаясь со сказанным.

— Эта баба с парнем, сидящие за крайним столиком, — сказал, внезапно Сергей, глядящий в ту же сторону, куда и я, — весьма неприятные личности, возможно — наёмники.

— Наёмники? — нарик оживился, вытирая грязный рот грязной же ладонью. — Я столько наёмников знаю! Да я сам в Чечне кантовался! Ух мы там черножопым набили! У меня дома стрингер, в натуре, лежит, из него только пару раз стрельнули.

— С чего ты взял? — спросил я, игнорируя бредовую речь обдолбыша.

— Разговоры, — Сергей пожал плечами. — Одно дело дешёвый базар про «стрингеры», — нарик тускло посмотрел на него, пытаясь понять, не в его ли огород этот камень, — и совсем другое, когда люди очень тихо обсуждают; кому, в последний раз не доплатили и сколько надо было сдать ушей полевому командиру, чтобы он не наколол их на бабки, в следующий раз.

— Странно, почему они вообще обсуждали подобное в нашем присутствии, — тощий Юрик, вроде бы насытился и оторвался от тарелки. — У меня, лично, возникло ощущение, будто им плевать на нас и на то, что мы можем услышать. Как в древнем Риме, когда хозяин выходил голым перед рабами, не интересуясь их мнением на этот счёт.

— Ты, видимо, учитель истории? — поинтересовался Сергей, отправляя гриб в рот.

— Вообще-то я предпочёл бы на «вы», — очень грустно заметил Юра, — но, поскольку все остальные всё равно «тыкают» нелепо обращаться именно к вам с подобной просьбой. Нет, я не учитель истории, я — зоолог. Но неужели историю может знать только учитель истории?

— Честно говоря сейчас мне на это — положить. Гораздо больше меня волнует, чем мы будем заниматься, чтобы отработать две штуки баксов.

— Две? — нарик подозрительно посмотрел на него, — мне пообещали только штуку! Я не понял, ты чё, типа, круче, чем я? Надо пробить это с хозяином.

Было совершенно ясно, чем закончится для него подобное «пробивание», но я ничего не стал говорить: подобные полудурки не учатся даже на своих ошибках. Больше всего, в этот момент, меня занимала одна мысль. И даже не та, которая касалась оплаты. Хоть, судя по всему, Федька помог мне получить на тысячу больше, чем предполагалось. Глядя на весь этот Ноев ковчег, я мог, запросто поделить его на три группы: четвёрка учёных, которые, видимо, должны были исследовать некую хрень; водители автомобилей и наконец, наёмники, взятые, то ли в качестве охраны, то ли с иной, сходной целью. Оставалась разношёрстная четвёрка, сидящая за нашим столом.