Степан Мазур - Посланники тени

В лучшем случае — пару слов перед боем.

Ответ он знал — просто это ее хобби переходящее. Сегодня носит перевернутое распятье, завтра перевернет его обратно, а послезавтра вовсе освободит шею от символов.

Странная любовь. И вроде не любовь, а тяга, но отчего так сносит голову? И ему, несклонному к открытым выражениям эмоций, и ей, положительных эмоций в принципе почти лишенной…

Ведьмак тряхнул головой. Оказывается, они уже едут куда-то на лихой иномарке. Мелькают дома, витрины, встречные автомобили. И что-то весело бурчит водитель.

Иришка на переднем сиденье слушает в пол-уха, отвечает невпопад, порой только верно поддакивая. Погружена в себя, размышляет. А водителю словно все равно. Само ее присутствие для него, как явление божественного знака для верующего.

Макс достал из внутреннего кармана плаща сотовый. Написать SMS Карине? Но мобильный разряжен. Повертев его в руках, сунул обратно в карман.

— Макс, — Иришка чуть повернулась, бесцеремонно прервав поток слов водителя. — Я высажу тебя у дома. Буду позже.

— Куда ты? — опешил Ведьмак. — Ты же только приехала!

— Дела, братик, — ответила сестренка. — Но я недолго. Накрывай пока на стол. Приеду — еще остыть не успеет.

— Накрывай? Я?

— Можешь даже испечь сладкий тортик, — хихикнула Иришка. — А за шоколадный я тебя вовсе расцелую.

— Жить надоело? — Хмыкнул Макс, вспоминая, что от последствий его предыдущего кулинарного изыскания кухня проветривалась дня два. Повар из него был никудышный. Вот гитарист с его тонким слухам отличный, а кулинар… так себе. Да и характер не родительский, чтобы стремиться быть первым везде.

— Я недолго, — как в тумане послышалось от Иришки.

Макс, второй раз тряхнув головой, понял, что стоит во дворе собственного дома. Иномарка, на прощание мигнув габаритами, куда-то повезла деловую сестру.

Ведьмак схватился за виски, стараясь вернуть себе ощущение реальности. Голову сдавило, стало труднее дышать. И чем дальше отдалялась сестра, тем пресс был плотнее. Даже сердце пошло работать с перебоями, что было уже совсем не случайностью.

Пришлось сесть на ближайшую скамейку. Благо та высохла после дождя. Сконцентрировавшись на внутренних ощущениях, Макс разглядел две нити, тянущиеся к нему и плотно обхватывающие тонкие тела. Можно было подумать, что стараются раздавить, как скорлупку яйца. Только ведьмак, несмотря на свою миролюбивость, не был сырым яйцом, которое раздавить просто. Если и яйцо, то только крутое!

Контролируя вспыхнувшую ярость, оставляя ее холодной, на коротком поводке, ведьмак резко дернул обе опутавшие его нити. В десятке метров сбросили кокон невидимости двое в темных плащах. Лица хмурые. Один в темных очках. Это в сумрачную погоду, когда на Солнце и намека нет.

Инквизиторы, как и его отец. Но с какой стати нападать на него, сына Фагора? И по лицам видно, что не ожидали отпора…

Зная повадки приверженных балансу, Макс крикнул:

— Чего надо?! Я в праве ответить!

— У инквизиции нет к тебе претензий, — произнес тот, что был в очках.

— Тогда как расценивать ваше поведение?

Молча двое развернулись и зашагали прочь. Ведьмак долго смотрел им вслед, нутром понимая, что, скорее всего, долгое отсутствие папашки связано с неприятностями по работе.

Максим не мог припомнить, чтобы такое когда-либо случалось. Может, просто инквизиторы странные попались? Из молодых. Не знают, кто он? Отец всегда в инквизиции был в авторитете. Зачем им нападать на членов его семьи?

Снова что-то внутри, наверное, задушенный внутренний голос, вяло пропищал, что это слабое утешение. И верится в него не больше, чем взрослому в Деда Мороза.

— И куда ты так быстро слиняла, Иришка? — поинтересовался Максим. — В нашей семье и так разногласия. Ты еще что-то скрываешь.

Ветер, как с цепи сорвавшись, ударил в лицо и заставил идти в родной подъезд. Домой! Там за чаем с травами лучше думается. Но, не дойдя до подъезда пары шагов, ведьмак заставил себя повернуться и, сражаясь с ветром, побрел в магазин. За тортиком. Для любимой сестренки. Долг — прежде всего. И пусть только попробует сказать, что испеченный его стараниями торт был бы вкуснее.

По пути с магазина запиликал сотовый. Макс давно забыл про покоящийся во внутреннем кармане куртке кусок пластика с микросхемами. Борясь с ветром и стараясь не уронить тортик, он на ходу распахнул плащ, извлек телефон. На табло высветился незнакомый номер.

— Алло.

Молчание. Сквозь ветер едва слышно чье-то дыхание.

— Кто это?

— Твоему отцу нужна помощь, — раздался незнакомый голос.

— Кто говорит?

— Найди его.

Гудки отбоя…

Макс застыл посреди улицы, держа в руке потухший сотовый. Постарался включить. Но тот оказался разряженным. И Макс с удивлением вспомнил, что телефон разрядился еще в автомобиле. Или раньше?

Зарядить и включить сотовый на расстоянии? Это прямое воздействие на неживой объект, выполненное так тонко и искусно, что он, чуткий до любых форм силы, не заметил совершенно ничего!

По телу прошла неприятная дрожь.

— Иришка, куда же ты уехала?

Тучи низкие, собраны кучками. Безнадежная, большая серая вата, превратившая день в вечер. Мир в сумерках. Людей клонит в сон. Забраться под одеяло и погрузиться в долгую спячку — рецепт выживания. В сон клонят сами инстинкты. Древние, мудрые, подстроенные под природу. Охота в такую погоду будет неудачной, как и рыбная ловля, собирательство. Раздолье хищникам, ориентирующимся не по зрению, а по обонянию. Подкрадутся со спины, прыжок и… потеря для племени.

Вячеслав протяжно зевнул. Даже челюсть хрустнула, а из глаз брызнули слезы. На него, как ни на кого другого влияла природа. Он жил ее ритмами, ощущая ее потоки. Взаимодействуя с природой, он легко мог подталкивать погоду в нужную для себя сторону. Но делал это редко. Так как знал основной принцип: меняешь погоду в одном месте, в другом проявляют себя потрясения. Конечно, торнадо, цунами, землетрясения и прочие наводнения с селями — результат лишь самых жестких вмешательств. Но неожиданный снегопад посреди лета, засуха в муссоны, град и дождь в пустыне… К этому люди давно привыкли. И называют просто — глобальные климатические изменения. Вроде полюса меняются, возрастает солнечная активность, которая топит шапки льдов, и внутриядерные процессы Земли сбивают тысячелетние маршруты навигации птичьих стай.

Вячеслав снова зевнул. Не в полюсах дело. Не столько природа меняется, сколько человек своими экспериментами способствует ее гневу. И таким как ему, Вячеславу, и прочим стихийникам, приходится смирять этот гнев, в определенные моменты перенаправлять искаженные потоки в стабильное русло. Все-таки сгнившие урожаи, извержения вулканов и дым от пожаров на тысячи километров — это не то, что хочется видеть каждый день по телевизору.