Степан Мазур - Посланники тени

— Ян, я вдохну в тебя порцию жизни. Лет на тридцать хватит вполне. Даже если пустишься в разгульную жизнь без забот. Ты же всегда завидовал тем из телевизора, которые чего-то добились в жизни… Ты всегда хотел быть знаменитым.

— Хватит! — прервал раздосадованный Ян. — Что, если я дам тебе свое тело?

— Нет, не так. Ты позволишь мне подселиться в твое тело…

— А ты не позже, чем через месяц покидаешь меня вместе с болезнью. Так?

— И если будешь паинькой, оставлю тебе кое-что из способностей.

— А ты сам откуда? Разве не из этого мира?

— Это не важно, Ян. Важен лишь тот, к чему мы оба придем, — улыбка отражения стала жесткой. — Мы навестим моего старого друга. Он слишком заигрался с природой. Ты готов?

— Да, — убито выдавил из себя Ян. — Я готов.

— Ты разрешаешь мне подселиться?

— Д…да… — еще тише ответил Ян.

Что-то холодное обхватило его и сознание померкло. На смену затаившейся болезни, набирающей силы, как зреющий на Солнце плод, пришла чужая сила. Испуганный ее мощью, Ян сделал было слабую попытку воспротивиться, но все сопротивление было подавлено на раз.

Вместе с болезнью…

Шишка рассосалась за секунды.

Икзар поменял тело, создав себе шанс для отступления.

Серая "Волга" мигнула на прощание правым поворотником и влилась в поток машин на трассе. Вячеслав еще некоторое время смотрел вслед, не в силах ни сдвинуться с места, ни убрать с лица довольно глупую улыбку.

Улыбка была прямо до ушей. И словно приклеенная. Не убирается. Видимо, и впрямь, истинная улыбка — отражение души. Ведь она кажется глупой только для этого серого мира, но не для них с Иришкой. Вячеслав был уверен, что у эльфийки, сидящей на заднем сиденье такси, сейчас точно такая же улыбка. И сама душа светится. Она теперь одна на двоих. И оба теперь в два раза сильнее. Две половинки, когда-то разделенные Творцом, нашли друг друга.

Эта встреча для них предначертана судьбой. Никак иначе.

Просто чувствовал, что так оно и есть. Не может быть никак иначе — любовь! Обоюдная любовь. Что может быть в мире прекрасней?

Ветер холодно лизнул шею. Руки рефлекторно приподняли воротник. Все-таки зябко и неуютно стало, едва машина скрылась из виду. Солнце снова скрыли тучи. Без контроля стихийника (не до этого было, гуляя с ней) ветер сменил направление и натащил целые охапки серой ваты с севера. Приволок тоску и мрак, вновь забрав свое.

Снова холодом лизнуло шею. В груди на миг похолодело, сердце забило тревогу до того, как подключится разум. И Вячеслав понял, что это не ветер. Тиски холода сдавили горло, перехватывая дыхание. Незримые цепи стали затягиваться сильнее, сжимая вены, артерии. Если бы это была веревка, шарф, нить, оставался хоть шанс, чтобы протиснуть под ней пальцы, бороться. Главное, не поддаваться страху, не сдаваться, и тогда есть шанс победить. Но то, что обхватило горло, было незримо. Пальцы как ни пытались, не могли нащупать ничего. Только вогнутая леденеющая кожа, пережатые вены и слабый, протестующий хруст позвонков. У инициированного запас жизни немного больше, чем у простого человека, но и он умирает без воздуха.

— Только не сегодня, — прошептал синеющими губами Вячеслав, прекрасно понимая, что мучитель слышит его.

Существо в теле Яна еще больше приблизилось к жертве, не опуская рук, не ослабляя хватки. Довольная ухмылка, блестящие предчувствием победы глаза. Губы почти коснулись уха стихийника.

— Все случается вовремя. И действие и ответ, — собеседник чуть помедлил с ответом, сильнее затягивая незримые путы. — Кто разрешал тебе вдохновлять людей? Асмодей не доволен. И потому я снова здесь. Он взрастит мои крылья вновь, если тебя не станет. Так было с Валкаром, так было с Аргону. Хочешь послушать, как выживают друг друга братья в нашей семье, пока умираешь?

Вячеслав, заставляя тело жить и не допустить потери сознания, боролся. Но ноги подгибались, от нехватки кислорода голова потяжелела, зрение поплыло. Адреналин гулял по жилам. Мысли метались в поисках выхода.

Тело хотело жить! Разум не верил в смерть! А тот огонь в сердце, что разожгла Иришка, и вовсе не желал ничего знать о скорейшем уходе.

Огонь… Огня нет, как не ищи…

Воздух… Воздух пропитан сыростью.

Земля… Мокрая земля и поздняя осень не то время, когда можно много взять сил от земли. Деревья умирают, погружаются в сон до весны.

Вода… Вода слишком медленно наберет силу и не успеет причинить вред, и недостаточно холода, чтобы наморозить льда.

Ветер… Ветру едва ли хватит сил на ураган, а шквальным порывам мучитель лишь усмехнется.

Молния… Нескольких минут не хватит, чтобы столкнуть разряды. И он слишком близко…

Оппонент учел все. Картинка мира перед глазами Вячеслава почернела, поплыла. Мозг требовал кислорода и отказывался умирать, но легкие больше не могли сделать ни вдоха.

Белокурая девушка с крыльями, понуро бредущая невдалеке повернулась, с интересом разглядывая обоих.

Теряя сознание, Вячеслав прошептал:

— Помощи… именем…

Перед глазами встала Иришка. Ее близость, ее взгляд, ее запах, улыбка. Надо выжить!

— … солнца! — прошлепали губы, и Вячеслав с тоской ощутил, как близка минута невозврата.

Люция на ходу скинула плащ и выхватила клинок. Крылья воинственно расправились. Ангел разбежалась и прыгнула, в бешеном ритме работая в воздухе крыльями. Все, что угодно, лишь бы успеть к двум странным типам, один из которых имеет одну душу и два сознания, а второй вот-вот лишится единственной.

В конце концов, жертва попросила помощи. Ее жизненный путь долог, да за плечами нет стольких грехов и суммы жизненных ошибок, чтобы пройти мимо. Долг ангела — наблюдать, но долг неизжитого человека в ней — вмешаться, хоть это и не совсем ее дело.

Люция искренне надеялась, что Алрониил простит и на этот раз. Архангелам ведь свойственно прощать?

Ангел взмахнула крыльями и взмыла в воздух, обрушив меч меж мучителем и жертвой. Клинок полыхнул синим огнем, и незримые путы, которые тянулись от рук душителя к шее Вячеслава, исчезли.

Свобода! Глоток жизни!

Стихийник рухнул на землю. Упал тяжело, неестественно, мешком с картошкой. Вдобавок — лицом вниз. Щека приложилась к асфальту. Кровь устремилась к мозгу, в голове загудело. В глазах бешено замелькало. Черные и белые пятна заслонили картину мира.

Вячеслав жадно хватал воздух ртом. И легким все его не хватало. Мозг требовал больше. Сердце рвало грудь. Сил оставалось только на удержание сознания и на то, чтобы заставить тело работать в прежнем режиме. Или на половину… Или на четверть. Остаться в живых любым путем! Или неизвестный найдет тысячи способов, как приспособить его тело для новой жизни, а душу заставить страдать. И так, что любой из этажей ада покажется благом по сравнению с этим.