Ольга Ярмакова - the Notebook. Найденная история

Кливленд Вайсман ждал меня у входа в центральный корпус университета, кутаясь в пальто и натянув шляпу до бровей. Сегодня он одет был крайне легко и элегантно, меня это удивило, но лишь на секунду.

– Простите, профессор. Я спала, как убитая. Даже снов не видела. А будильник и подавно не слышала. – Начала было оправдываться я.

– Да я уже понял. Просто я испугался худшего. – Пар вырывался из его рта белыми облачками. – Я подумал о твоей сестре и о Нём.

– Нет. Я провалилась в какую-то темноту и ни единого сна не помню. Даже проблеска. А вы сегодня нарядились, как франт, Кливленд. Наверняка, хорошенько замёрзли.

– Замёрз не то слово, ожидая одну мадемуазель, почивавшую сладким сном, – с упрёком, но без обиды в голосе заметил он, пропуская мимо ушей мой комплимент. – А на счёт моей одежды, я же тебе сказал ещё вчера, что это моё последнее приключение. Так пускай оно тебе запомнится со стариком-щёголем, а не с серым и старым преподавателем математики. – Кливленд взял меня под руку.

– Уважаемый Ватсон, смею вас заверить, что никогда не видела в вас, как вы там сказали, серого преподавателя? – Подыграла я его шутливому тону. – Вы для меня были и останетесь эталоном настоящего мужчины и истинного джентльмена.

– Я польщён. – Он прижал свободную руку к груди. – Вперёд моя прелестная спутница. Феликс с тобой?

– Конечно. Куда ж я без него.

– Все в сборе. Прыгаем! – Скомандовал преподаватель математики.

И мы прыгнули во временную петлю.

Пят. future

– Ох, ты! Чудное местечко, Лиза! – первое, что произнёс «профессор», ступив на запорошенный пушистым снегом пустырь. – В этом что-то есть. В какой стороне Лон?

– В той. – Я показала Кливленду направление рукой. – Вы не передумали? Всё-таки Он здесь, для вас это может быть небезопасно.

– Так же, как и для тебя, дорогая. К тому же, какое уважающее себя приключение обходится без опасностей? А? – Он задорно подмигнул, пытаясь скрыть от меня волнение.

– А вы, оказывается, авантюрист. – Мы не спеша тронулись в сторону Лона.

– Любой наблюдатель от рождения наделён авантюрной ноткой. Если бы её не было, то никто б из нас не сунулся в неизвестность времени. Ведь каждое погружение сулит неизбежное столкновение с тайной, – произнёс он назидательно.

– Да, но и люди все разные, – заметила я. – Воспитанные в разных сферах общества, они могут подчинить себе неизвестность или погибнуть под её пятой. Вам так разве не кажется? Я всегда считала, что авантюре подвержены лишь люди с сомнительным воспитанием и прошлым. А то, что мы погружаемся во временную петлю вновь и вновь, ещё не делает нас авантюристами и искателями приключений. Это наша работа. Это наша жизнь. Тут всё просто.

– То есть ты считаешь, что от воспитания зависит, хорош или плох человек? – Удивился Кливленд. – Смею возразить тебе. Нет понятия – человек с хорошим или плохим воспитанием. Люди либо сами воспитывают себя с детства, либо отдаются во власть чужих слов и рук. Раньше понятие «авантюра» имело благородный и привлекательный оттенок. Лишь позже ханжи, зануды и, приросшие задами к дому, люди очернили и осквернили это слово. Это стало даже ругательством. Но не для меня!

Пока Кливленд произносил эту пламенную речь, я услышала со стороны поселения шум, который заставил меня остановиться и прислушаться.

– Что-то не так? – Мистер Вайсман заметил мою настороженность и тоже последовал моему примеру. – Там что-то оживленно для раннего утра. Или я ошибаюсь?

– Нет, Кливленд. Вы правы, в это время Лон только начинает просыпаться. Что-то произошло. Что-то нехорошее. Мне это не нравится, профессор.

– Тогда ускорим темп и выясним в чём дело, – предложил он.

– Нет. Вы останетесь тут. – Я отстранилась от него, выставив перед ним руку.

– Чего?! И не подумаю! Отпустить тебя туда одну – ни в коем случае! Это недостойно меня, как мужчины. – Заупрямился Кливленд.

– Сейчас не время для джентльменства, Кливленд. – Я с мольбой смотрела на него. – Вы не знаете это место так, как я. Если на поселок напали, то мне будет куда проще спрятаться и пробраться к дому друзей. Не обижайтесь, но вы останетесь тут и будете ждать меня. К тому же, мои друзья собирались уходить из Лона через этот пустырь.

– Я пойду с тобой, милая. Я так не могу. – Его голос приобрёл ласковые, уговаривающие оттенки, от которых сердце разрывало на части.

– Встретьте их, если я разминусь с ними. Прошу вас. – Я старалась не смотреть ему в глаза, зная, что сдамся на уговоры, поддавшись на мольбы его глаз. – Обещаю, что вернусь сюда целой и невредимой. Но если мы пойдём вместе, то такой гарантии я дать не могу. Вы, как математик, прекрасно знаете, как становится непредсказуема задача, когда число неизвестных увеличивается с добавлением нового икса.

– Я не уверен, что сейчас уместно сравнение твоего бесшабашного и опрометчивого намерения с математикой. – Но Кливленд уже послушно отходил к тому пустырю, где мы высадились, медленно, но отходил.

– Пусть я безумна сейчас, пусть безрассудна и глупа, но так сейчас вернее, – сказала я ему, в душе надеясь, что моё решение убережёт жизнь хотя бы ему. – К тому же, как сказал Чеширский Кот из «Алисы в стране чудес»: «В нашем мире все сумасшедшие».

Я быстро зашагала к неспокойному Лону.

– А ещё Алиса спросила Чеширского Кота: «А жизнь – это серьёзно?». На что Кот ей ответил: «О, да! Жизнь – это серьёзно! Но не очень…». – Услышала я грустный ответ «профессора».

Я бежала по тропинке, что выводила к Лону напрямую с того места, где я оставила недовольного Кливленда. Шум всё разрастался, и я стала различать в нём крики. В зыбкой темноте зимнего утра слишком хорошо были видны громадные всполохи огня, и я про себя молилась, чтобы с друзьями ничего плохого не произошло.

Показалось очертание первого дома, но я побоялась открыто выходить на центральную дорогу Лона, поэтому подойдя к невысокому забору, перелезла через него и пригибаясь побежала через двор. Тонкий огненный краешек только-только показался на далёкой черте горизонта, предвещая скорую смену небесных светил, но луна ещё верховодила в спящем безветренном утре нового дня. Небо было ясным и незапятнанным облаками, отчего чистый серебристый свет довольно сносно высвечивал дорожную полосу Лона. Но двор, по которому я кралась, словно вор, был защищён несколькими деревьями. Голые, толстые ветви рассеивали лунное свечение, и под их теневым прикрытием я имела возможность благополучно перебираться, в надежде не быть замеченной. Так я миновала пару домов.

Те дома молчали, но вот другие издавали крики о помощи, проклятия и боль. Я различила несколько мужчин вышедших из одного дома напротив, они безжалостно волокли за ноги и за волосы трёх женщин, брыкавшихся и пытавшихся вырваться. Действо сопровождалось хамскими шуточками и обильными ругательствами. Всё это мне казалось дикостью. Один из мужланов бросил в окно дома зажжённый факел, разбив стекло. Одна из сопротивлявшихся женщин заорала не своим голосом, в исступлении силясь вырваться из цепких лап – в доме остались двое её детей. Но тип, что крепко её держал, тут же сильно приложил обезумевшую кулаком в лицо, отчего она обмякла и, упав на землю, больше не двигалась. Дом осветился изнутри. Я слышала, как плачут дети, став пленниками огня, которому должны были достаться на завтрак!