Роберт Маккаммон - Лесной Охотник

Раздался стук срывающихся металлических креплений, и «Лисандр» проехал на животе по земле, потому что его шасси не опустились. Далее следовала бесконечная череда ударов о камни и песок. В своем движении «Лисандр» развернулся в прежнее положение и вскоре, наконец, остановился. Майкл Галлатин сидел с лицом, обращенным на запад — истекающий кровью и избитый — среди симфонии металлических стонов, скрипов, скрежетов и приглушенного стука двигателя, напоминавшего медленное сердцебиение умирающего.

Через несколько секунд он ощутил сладковатый горячий запах нагретого металла и горький аромат дыма.

Майкл моргнул, пытаясь прийти в себя. Челюсть все еще на месте?

Дым начал заполнять разворошенный салон.

Нужно было двигаться.

Стоило хоть немного пошевелиться, как левую руку пронзила острая боль от плеча до ключицы. Ему с трудом удалось отстегнуть ремень безопасности и освободиться, работая лишь правой рукой. Во рту была кровь, и Майкл с отвращением сплюнул. Сумев открыть дверь, он выбросил свой вещмешок и сам, постаравшись осторожно выбраться, упал на песок. Безжалостная боль вновь прострелила поврежденную руку, и Майкл с силой стиснул зубы.

Маленькие языки пламени начали вспыхивать вокруг двигателя разбитого самолета.

— Выбирайся оттуда! — закричал Майкл пилоту, но молодой человек не двигался. Он постарался подняться, однако тут же снова упал — удержать равновесие он сейчас просто не мог. Тем временем огонь рос, и необходимо было вытащить раненого пилота как можно скорее. Подняться удалось не без труда, Майкл несколько раз споткнулся, промычав ругательства на родном языке от боли в левом плече, и, наконец, сумел выпрямиться. Яростное солнце нещадно слало свои самые жаркие лучи прямо в его череп. Из обеих ноздрей сочилась кровь, левый глаз отек и заплыл. Майкл вытер нос тыльной стороной ладони и нашел поблизости один из металлических прутьев, которые пролегали вдоль навеса пилота. Он постарался поднять навес, правая рука напрягалась изо всех сил, но крышка была заперта изнутри. Майкл отчаянно застучал по забрызганному кровью плексигласу. Пилот пребывал на грани между явью и обмороком, он повернул голову, чтобы показать окровавленную маску на нижней части своего лица. В оцепенении он уставился на Майкла Галлатина. На рубашке пилота проступало расплывавшееся красное пятно, и это означало, что, как минимум, одна пуля точно попала ему в грудь.

— Открой! — крикнул Майкл, однако молодой человек его не слышал. — Открой свой навес!

Пилот просто смотрел на Майкла, его опухшие глаза были тяжелыми.

— Открой навес, слышишь?! Ну же, давай! — призывал Майкл, начав молотить по плексигласу кулаком здоровой руки. Тем временем огонь из двигательного отсека переместился к кабине. Опасное тепло заставило Майкла отшатнуться.

Сгусток красного пламени проскользнул в кабину пилота. Роджер продолжал молча смотреть на Майкла Галлатина, даже когда загорелся и уже перестал походить на человека — из его горла не вырвалось ни звука.

Перед глазами Майкла жизнерадостный пилот превратился в живой факел. В какой-то момент одна покрытая черной коркой рука дернулась, будто собиралась нажать кнопку и открыть навес, однако затем она лишь вновь упала в огонь, и это выглядело, как пир целого роя пчел, обращающего все вокруг в прах.

«Лисандр» утопал в огне, посылая в небо черный столб дыма. Майкл отошел подальше от пожарища. Навес почти тут же взорвался со звуком выстрела дробовика.

Оказавшись на достаточном расстоянии, Майкл сел на землю, как мальчик у летнего костра, и позволил себе забыться, потому что теперь ему уж точно некуда было спешить. Тьма навалилась на него, словно солнце решило внезапно скрыться с опаленного неба. Падая, Майкл приземлился на поврежденное плечо и успел испустить мучительный вздох боли, однако глаза его уже закрылись, и сознание ускользнуло от него.

— Эй, англичанин! — позвал чей-то голос на языке Короля. — Ты мертвый, что ли?

Носок ботинка ткнул Майкла в бок.

Он услышал голос и почувствовал этот тычок, но ему потребовалось еще несколько секунд на то, чтобы прорвать густую темноту, застилавшую его сознание, и выбраться из нее. Когда он открыл свой единственный неповрежденный глаз, мир перед ним был залит ослепительным белым светом и изнывал от сухого солнечного жара, испепелявшего легкие при каждом вдохе. Майкл сел и только тогда увидел, что ему в лицо смотрит пистолет.

— Тише, — предостерег человек из-за своего пистолета «Вальтер П-38». — Не делай резких движений. Впрочем, вряд ли ты способен на слишком резкие. Друг, ты в адски плохом состоянии.

Майкл посмотрел на незнакомца.

На человеке была распахнутая коричневая рубашка, под которой на загорелом теле сидела белая майка. Его брюки цвета интенсивного пустынного загара были заправлены в пыльные черные сапоги. На кармане рубашки был приколот черный металлический крест с отличительным знаком люфтваффе. Это был пример истинной скандинавской красоты с непослушными светлыми волосами, как у шкодливого ребенка, и сардонически-янтарными глазами, в которых виднелся богатый опыт их обладателя. Он был не очень высоким — около пяти футов и восьми дюймов — но телосложением обладал довольно крепким. Черты лица выглядели аккуратными, точеными, челюсть была твердой и массивной, а нос — длинным и чуть крючковатым. Правую щеку пересекал шрам от ножа, на который не желал ложиться даже упрямый пустынный загар. Еще один шрам — чуть меньше — пробегал через левую бровь блондина, и словно делил ее на две половины. Майкл подумал, что этот человек, без сомнения, видел свою долю боевых действий… не исключено, что для многих он послужил пропуском на небеса. То, как он держал пистолет, говорило о том, что он прекрасно знает, как его использовать, и сделает это при малейшей провокации. Янтарные глаза полностью сосредоточились на Майкле, оружие в руке и не думало подрагивать, однако этот человек, похоже, за сегодня уже насмотрелся на достаточное количество боли и не спешил творить новую. По правой стороне лица текла кровь из раны на лбу, нижняя губа была сильно рассечена, и кровь запеклась коркой на подбородке. Под левым глазом растекался синий след. Похоже, этому человеку пришлось пробираться через суровую непогоду.

Позади незнакомца, быть может, милях в двух Майкл заметил черный дым, поднимавшийся от воздушного судна, ныне потонувшего в песках. Этот пилот явно не потонул вместе с самолетом, сумел выбраться, и парашют все еще был на нем, перекинутый через одно плечо.

— Имя? — требовательно спросил незнакомец.

— Галлатин, — ответил Майкл. Челюсть, похоже, была вывихнута, но сейчас поделать с этим было ничего нельзя.