Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

— Как мы их! — торжествовал Левинц.

Беркут молча шагнул в помещение, ступив на ставший скользким, усеянный гильзами, пол. Он сделал несколько шагов, когда увидел лежащую за тумбой тварь, в черном, матовом панцире, тело которой судорожно подёргивалось. Серёга приставил ствол автомата к голове существа, и нажал спуск, пустив короткую очередь прямо в мозг твари. Панцирь, верой и правдой защищавший существо, покрылся яркими, белыми пятнами, из которых тут же на пол полилась жижа. Разорванные на куски ошмётки тел крыс, были тут же.

— А где попрыгунчик? — с улыбкой спросил Борис.

И тут же вместо ответа на его вопрос, через дверь в помещение влетел… казалось, что это был изуродованный до неузнаваемости человек. Под грязью, толстым слоем покрывавшей его одежду, угадывалась военная форма. Передвигался он неестественно, волоча за собой почти оторванную ногу, болтающуюся лишь на каком-то лоскуте. Он потерял былую подвижность, зато широко открытая пасть, говорила о том, что намерения у него остались самыми, что ни на есть, кровавыми.

— Вы все умрёте! — прошипело существо, направляясь к ним, движимое ненавистью и злостью.

— После вас! — галантно произнёс Левинц, и нажал на спусковой крючок.

Заряд дроби снёс с плеч существа криво-пришитую голову, которая, мясным фаршем, заляпала картину, с изображением восхода, висящую на стене. Обезглавленное тело мешком рухнуло на пол. Из остатков шеи, небольшими фонтанчиками, брызгала на пол «нефть».

— Готов, кажись! — проговорил Беркут, осматривая недвижимое тело.

Он согнулся, и, преодолевая брезгливость, обстучал ладонями карманы кителя. Затем извлёк скомканную пачку с переломанными, залитыми запёкшейся кровью, сигаретами.

— Курение его доконало! — усмехнулся наблюдавший за действиями друга, Борис.

— По крайней мере, голова больше у него болеть никогда не будет! — поддержал шутку Серёга, тут же почувствовавший, что смех действительно как бы разряжает гнетущую атмосферу.

Они дружно засмеялись. Тут до них донёсся какой-то грохот. Звук исходил из дверного проёма, изуродованная дверь которого лежала на полу.

— Не стрелять! — донёсся до них знакомый голос, который принадлежал Наёмнику. — Свои!

— Свои все в боксе, на первом уровне! — с преувеличенной угрозой, ответил Борис.

— Не тупи, Левинц! За такие шутки, и по роже дать могу! — так же не дружелюбно, отозвался Наёмник.

— Да небоись, выходи, что мы как любовники, через стенку перекрикиваемся?!

Первым вышел Наёмник, лицо которого передёрнула недовольная гримаса. За ним показались и остальные. У Серёги, и у Левинца, будто бы камень с души упал, когда они увидели своих друзей целыми, и невредимыми.

— Ты за метлу свою, поганую, перо когда-нибудь спиной словишь! — зло процедил сквозь сжатые зубы, Аскет.

— Только не сегодня! — оптимистично заверил его Борис. — Мы вас спасли, а вы ещё и не довольны?

— А что там? — спросил Борис, кивнув на комнату с повреждённой взрывом дверью.

— Там — установка «Х-1», — ответил Егерь, — Но это не то, что нам нужно!

— Так… — Левинц по-хозяйски оглядывал помещение с бронестеклом:

— Занятная штука! — сказал он, кивнув на толстую трубу.

— Это «штука» воскресила труп бандита! — сказал Симак.

— Шмыгу… — как-то тихо, добавил Терех. — Хороший пацан был…

— Это не он, случайно? — спросил Беркут, указав на обезглавленный труп.

— Он! — не глядя, ответил Терех.

— А что в той комнате? — спросил Борис, указав кивком на комнату, в которой люди прятались от порождений научной мысли Рейха.

— А ты зайди, глянь! — недобро проговорил Наёмник.

Борис зашёл. Он увидел много коек на колёсиках. Их покрывали полуистлевшие простыни, запачканные пятнами когда-то красной, крови. Некоторые простыни оттопыривались вверх, словно под ними что-то было. Одна из таких простыней была откинута в сторону — видно, Наёмник скинул. Борис увидел под ней скелет. Да, это был высохший, обтянутый кожей, скелет человека. Сама по себе комната, — стены которой были отделаны нержавеющей сталью, — представляла собой большую, холодильную камеру. Это был морг, или что-то наподобие этого. Света почти не было — лишь одна ртутная лампа, слабо помигивая, освещая пространство около двери. Взгляд Левинца зацепился за что-то в глубине помещения, и он тут же, не раздумывая, пошёл вперёд, раздвигая хаотично стоящие каталки, попадающиеся на его пути. Он подошёл к стеклянному шкафу, и среди множества склянок и банок, безошибочно выбрал единственную.

— Борис, нет! — крикнул Симак, но тот уже скинул пальцем резиновую пробку, и уже вливал в себя прозрачную жидкость.

Люди в тишине с напряжением вглядывались в Бориса. Аскет по удобнее перехватил «Кедр». Вдруг тело Левинца судорожно передёрнулось, мышечный спазм превратил его лицо в пластмассовую маску. Он застонал, дёргаясь всем телом, упал на пол. Его трясло, и его стон постепенно начал превращаться в звериное рычание. Никто и не заметил, как с бережливой медлительностью опустилась на пол стеклянная, литровая бутылка, из которой он отхлебнул. Вдруг рычание, издаваемое человеком, валяющимся на грязном полу, стихло. Лицо разгладилось, он застыл без движения. Беркут осторожно шагнул вперёд, но Наёмник остановил его. Вдруг тело Левинца дёрнулось, он с места вскочил на ноги:

— Ну что, повелись? — смеялся он.

— Дурак ты, Борис! — констатировал Симак.

— Пацаны, кто спирта хочет? — предложил Левинц, подняв с пола бутылку. — Пацаны, да вы что? Я же просто пошутил?

Люди без слов удалились из комнаты, оставив человека с бутылкой в обществе молчаливых скелетов. Борис достал из рюкзака пустую флягу, и перелили в неё спирт.

— Серый, — говорил Симак, — Вы зря ушли, лучше было бы, если вы бы остались на первом уровне. А с тварями мы бы и сами справились!

— С ней всё будет нормально! — прочитал мысли друга, Беркут. — Винт ожил, Мишин так вообще рвётся в бой! Они в хороших руках, с ними всё будет хорошо, если мы найдём выход отсюда!

— Пацаны, вы что, обиделись? — Левинц вышел из комнаты в холл.

— Заткни пасть! — зло бросил ему Аскет.

— Я это… больше не буду! — пообещал Борис.

— Этого видишь? — кивнул Наёмник на распластавшийся в соседней комнате труп Шмыги. — Вот он точно больше не будет! И меньше тоже не будет!

— Да я просто пошутить хотел! Не надо так серьёзно ко всему относиться!

— Эта шутка чуть не стоила тебе пули! — отозвался Аскет. — И я не сгущаю краски!

— Пошутил, посмеялся над своей шуткой, — говорил Егерь, — Всё, теперь за дело! Времени на юмор больше не осталось!

Тут они услышали нарастающий гул, и уже знакомые щелканья реле.

— «Х-1» — прокомментировал Аскет.

Войдя в комнату, они увидели, как труба за стеклом наполнилась сварочными вспышками. Конвейер смерти вновь выбрасывал из страшной трубы нечто.