Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

— А что за штурмбанфюрер?

— Штурмбанфюрер… — он усмехнулся. — Это «майор» «СС», который должен был откинуть копыта где-то в том лесу — примерное место отмечено на моей карте. У него был приказ, который обязывал его любыми способами добраться до своих военных. Он этого не сделал — значит, он помер. Почему именно в этом лесу — это другой вопрос, и на него я отвечу по ходу действия.

— У «ФСБ» что, нет своих сотрудников? — поинтересовался я.

— Это частный заказ. Одно заинтересованное лицо, с большими погонами, очень хочет достать эту карту, и платит за это хорошие башли — плюс информация, электроника, оружие и боеприпасы. Это «лицо» не хочет привлекать внимания, к нашему штурмбанфюреру, и к его карте. Не хочет, чтобы в какой-либо документации фигурировали имена и фамилии лиц, занимающихся этим вопросом, — в том числе и его собственной фамилии. Ему нужно, чтобы всё было сделано тихо. Вы парни хорошие, языком не треплите, да и базар поднимать вам не с руки — сами же на кичу полетите, за свои дела по раскопкам. Вас всегда могут подставить с взрывчаткой или трофейным огнестрелом, — то есть, вы полюбому будите молчать — поэтому выбор и пал на вас.

— Откуда тебе известно, куда мы направляемся?

— Я же говорю, работаю на «службу». Мне сгрузили инфу по тебе и твоему кенту Борису. Сказали, что вы направляетесь туда же, куда нужно мне; сказали, что ехать нужно с вами — вы опытные поисковики, и сможете поработать на меня в качестве проводников.

— Так это что, совпадение — то, что мы едем в одно и то же место? И как ты нас нашёл? — продолжал я допрос, против которого собеседник не возражал, напротив, с охотой отвечал на все мои вопросы.

— Совпадение или нет — не знаю, мне лишь предоставили нужную информацию. А найти вас оказалось очень просто. Я вёл тебя от дома, до станции. Ты кимарнул, и я прикрепил к дну твоей машины маяк на магните — проходя мимо и нагнувшись, чтоб «завязать шнурки». Ехал за вами, соблюдая дистанцию, чтобы не запалиться. Пару раз видал «зелёное зубило» — они вас вели. Затем, вы съехали с дороги — сигнал маяка через какое-то время пропал: что-то или кто-то заглушил излучение датчика. Этот лес не был конечной точкой маршрута — у меня такая же карта, как и у вас, только с другими обозначениями. Лес же, в который вы заехали — гиблый лес, когда-то слыхал за это место. Тогда я решил: если вы сможете выехать из леса живыми — то я срисую вас по маяку, если же нет — тогда мне придётся искать себе других проводников! Затем я дождался вас, как раз в том самом городе. Жил я в лесу, в палатке, иногда выезжал в город, шмар помацать и винца попить. Однажды ночью услышал как «Макар кашляет», поехал в город, к «Канне». Обошёл клуб сзади, зашёл с лесу. Через ночную оптику увидел, что к чему, просёк, кто куда педали крутит. Пришлось подписаться за вас — снял одного «оленя», который доставал из кармана гранату… — Он задумался, первый раз за время всего нашего с ним разговора, — … «Винт» засветил, пришлось скинуть! — с тоской проговорил он. — А толковая «плётка» была бы не лишней, в нашем деле. Без оптики вообще работать трудно… но да ладно, не про это сейчас речь. Дальше — съехал за вами в поле, где вы бросили якорь. Затем увидал, как полыхнуло пламя, поехал посмотреть на ваш «Опель». Обнаружил, — по следам бензина траве, — что у «Нивы» и «Опеля» были пробиты баки, но пробоину вы успешно заделали — на обратной колее следов бензина уже не было. По маяку я знал, что на заправку, на протяжении всей дороги, вы не заезжали. Хотя отмотали не мало. Даже если у вас был бензин в канистре, с учётом пробоины, вам необходимо было бы пополнить запас топлива. Значит, ждать вас следовало на первой заправке. А эта, ещё, оказалась заброшенной!

— Почему эта заправка не разграблена? Здесь всё говорит о том, что она уже лет двадцать закрыта! — спросил я.

— Эта заправка принадлежит Чеху. Как и почти всё здесь. В восьмидесятых он, молодой и фортовый блатарь, заземлил кассиршу этой заправки с помощью обреза, и вынес кассу. На этой «АЗС» он и погорел — его слила шмара, с которой он кутил, после наскока. Через пару дней, его обручили, и отправили на этап. Я узнал об этом от местной шалавы — Чех часто приезжает сюда, воспоминания тут у него! Перед каждым важным решением он сюда приезжает, вроде как это место ему фарт приносит — хотя когда он выносил кассу вместо фарта схлопотал срок. Поэтому и не трогают это место здешние людишки, а залётные боятся палёного бензина — ржавый знак говорит о том, что заправка древняя, и что хорошего бенза тут отродясь не видали.

— На счёт твоего Стефана — я полагаю, выбора у нас особо нет?

— Нашего, Штефана, — поправил меня Наёмник, — Почему же нет выбора? Можете стоять здесь, и ждать братву. Или раздобыть бензин у попуток — и ехать к месту, и ждать братву там. Чех, скорее всего, наведёт по вам справки, пробьёт номер машины по базе, и узнает про косяк Левинцилова и про Крапа. Воровское радио до сих пор чётко работает. Они объединят силы. Крап знает, куда вы едите. Вас найдут и ушатают по форме. Вместе же мы сможем от них отбиться.

Сзади тихо подошёл Серёга, держась на расстоянии, не отводя ружейного ствола, он слушал наш разговор. Я ещё раз вгляделся, в поросшее щетиной лицо. Нет, этому человеку не могло быть двадцати пяти лет. Его уверенность, манера общения, наколки на руках, морщины, говорили, что ему сорок, а то и больше. Он говорил очень странно: одно время его тон и слова, которые он говорил, характеризовали его как человека, не раз бывавшего за колючкой. Но потом его тон непостижимо менялся, и слова становились сухими, официальным — словно он протокол зачитывал!

— Нужно посоветоваться с друзьями! — сказал я.

— Дело хозяйское! — спокойно согласился он.

— Как тебя звать? — спросил я незнакомца.

— По-разному зовут… — задумался он. — Аскет, Наёмник, или Чёрный! — с доброй улыбкой сказал он.

Я усмехнулся, отметив про себя, что машина и одежда незнакомца чёрного цвета. Он явно не равнодушен ко всему чёрному. Он словно прочитал мои мысли:

— Люблю чёрный цвет… но Чёрным меня окрестили не за пристрастие к цвету — но это тебе уже знать ни к чему! — добрая улыбка не слетала с его лица.

Мимика этого человека не соответствовала смыслу слов, имея свой, зачастую противоположный словам, смысл. Разговор с этим Аскетом был довольно непростым делом, приходилось постоянно напрягаться, чтобы правильно его понять. Зато он сам быстро, не задумываясь, отвечал на любой вопрос. Казалось, что он заранее подготовился к нашему разговору, и на каждый возможный вопрос подготовил и выучил наизусть ответ.

— Пятёрка, давай дневник! — задумчиво произнёс я свою мысль вслух.

— Что? — с каким-то еле уловимым вызовом спросил Чёрный.