Лев Гроссман - Земля волшебника

Сразу за дюнами начинался лес. Мартин шагал решительно, я с трудом за ним поспевал.

– Скажи, куда ты собрался?

– Я не вернусь назад.

– Как это?

– Не вернусь в Англию, Рупс. Ненавижу ее, и меня там все ненавидят. Если вернусь, сюда больше не попаду, сам знаешь. Ты же видел, эта книга чуть ноги мне не оттяпала. Овнам придется вышвырнуть меня силой, и без боя я им не дамся, Богом клянусь.

Спорить с ним было бесполезно. В тот момент он очень напоминал нашего отца, подолгу и со вкусом ругавшего немцев.

– Что же ты будешь делать?

– Что-нибудь. Все, что придется.

– Что все-таки?

– Хочу кое-что попробовать. Есть идея насчет обмена.

– Ну и что у тебя есть на обмен?

– Я сам! Чего бы это ни стоило, – отрезал он и спросил голосом Мартина-ребенка, которому оставалось жить чуть больше часа: – Пойдешь со мной?

– Ладно, только куда?

– Надо кое с кем повидаться. Вдруг и ты поменяться сможешь.

Оглянувшись через плечо и убедившись, что Фионы за нами нет, он начертил в воздухе квадрат. Рисунок превратился в окно, выходящее на болота, и Мартин пролез в него. Быстрота и небрежность, с которыми он это проделал, глубоко меня потрясли. Мы видели, как чародействуют филлорийские маги, но мне и в голову не приходило, что кто-то из нас может этому научиться. Мартин, должно быть, занимался магией тайно на протяжении многих месяцев, и об этой его жизни мы ничего не знали. Одна тайная жизнь внутри другой. Я прошел через окно вслед за Мартином.

– Где это мы?

– На Северном болоте. Не отставай.

Почва здесь была зыбкая, но Мартин, бесстрашный исследователь, шел по ней без опаски. Я, пытаясь идти по его следам, оступился и вымазал руку черной грязью. Ноги мы промочили очень быстро: болото засасывало их, будто на вкус пробовало. Я был одет самым неподходящим образом – хорошо еще, что обуться успел.

Четверть часа спустя я взобрался на круглый валун, твердый островок в зыбком болотном море. Впереди, за черными лужами и камышами, лежало большое озеро.

– Март, стой!

Он, помахав мне, обвел взглядом весь горизонт, молитвенно сложил перед собой руки и нырнул вниз головой в ближайшую лужу.

Вода, с виду всего-то по щиколотку, поглотила его не хуже морской пучины, поколебалась немного и снова разгладилась.

Вот когда я испугался по-настоящему.

– Март! Мартин!

Оставив туфли на камне – думаю, они и посейчас там, – я бросился к месту его исчезновения и по плечо опустил руку в воду. Дна не было. Я сделал глубокий вдох и погрузил туда голову.

Уши заложило. Я попробовал встать и ушел под воду целиком. После мгновения тошнотной невесомости я обнаружил, что лежу навзничь на чем-то мокром и ловлю воздух ртом, как рыба.

Это была изнанка болота, оборотная сторона жижи, по которой я только что брел. Сила тяжести перевернулась с ног на голову. Глядя вниз, я видел голубое филлорийское небо, вверху виднелся один только мрак: в подболотном мире стояла ночь. Передо мной, среди черной грязи и солнечных луж, высился волшебный замок из черного камня. Его башни смотрели не вверх, а вниз, как и все остальное, включая меня. Мартин умудрился отыскать поистине странное место; Филлори, конечно, страна чудес, но здесь что-то было неправильно – по-другому не могу объяснить. Место «чур не игра», где не случаются нормальные приключения и не создаются легенды. Я предвидел, что Пловер об этом ничего не услышит и в его книги это никогда не войдет.

Я повернул бы назад, но знал, что в этом случае никогда уже не увижу брата – и то, что теперь происходит с ним, случится и со мной тоже. В мои десять лет у меня есть еще два года, максимум три. Я не хотел, чтобы игра так быстро закончилась, и решил посмотреть, что делает Мартин, следуя за ним на почтительном расстоянии. Может, он знает не только вход, но и выход.

Я встал, чувствуя легкое головокружение. Мартин, мокрый насквозь, ждал меня у дверей замка и улыбался – немного грустно, как мне показалось. Я пошел к нему, обходя лужи.

– Вот оно, – сказал он. – Точно как в книгах написано, но все видится по-другому, если смотришь своими глазами.

– Где написано? Что это, Мартин?

– А на что похоже? Замок Черный Шпиль, разумеется.

– Черный Шпиль…

Ну конечно. Точь-в-точь такой же, как Белый, только черный и в окнах темно. Белый Шпиль вверх ногами и ночью, когда мы все видим сны. Мартин стянул с себя мокрый свитер и плюхнул его на гладкие плиты.

– Но кто здесь живет?

– Не знаю. Сначала думал, что мы, только наоборот – Нитрам, Трепур и так далее. Как будет Фиона наоборот? Не соображу что-то. Думал, что нам придется сразиться с этими перевертышами не на жизнь, а на смерть, но теперь понимаю, что это совсем не так.

– Ну и слава богу. Как же тогда?

– Вот сейчас и узнаем.

Он потянул за створку больших дверей, и она бесшумно отворилась на смазанных маслом петлях. Просторный холл освещали факелы, вдоль стен стояли бледные лакеи в черных ливреях.

– Ага. – Мартин к этому времени, кажется, уже перестал бояться и держался с отчаянной бравадой. – Дома ли ваш хозяин? – спросил он, повысив голос.

Лакеи, безмолвные, как шахматные фигуры, склонили головы.

– Хорошо. Доложите ему о прибытии верховного короля с братом. Мы будем ждать его в тронном зале. Да разведите огонь в каминах, черт побери! Холодно здесь у вас.

Двое слуг удалились задом наперед – то ли из почтения к королям, то ли здесь все так ходили.

За неимением текста нам приходилось импровизировать. Филлори до сих пор был для нас веселой, с переодеваниями, игрой, но теперь Мартин затеял игру посерьезнее, двойную игру. Он пытался сохранить свое детство, как в янтаре, но для этого требовались недетские меры, грозившие лишить его последних остатков невинности. Чем он должен был стать в итоге? Не ребенок и не взрослый, утративший невинность, но не созревший – это, думаю, и называется монстром.

Я не хотел идти с ним. Хотел остаться позади и побыть еще немного ребенком, но и потерять его тоже не мог.

Мы оба знали дорогу. Я едва ноги волочил, но Мартин летел, как на праздник, как на свой день рождения. Он твердо намеревался прийти хоть к какому-нибудь финалу и весь светился от радостного волнения.

– Не нравится мне это, Март. Давай вернемся обратно.

– Иди, если хочешь, а для меня обратного пути нет. Это мой последний рубеж. Либо я нарушу правила, Рупс, либо они меня. Раз Эмбер и Амбер решили наказать меня ни за что, то и мне все равно.

– Какие правила? Не понимаю! – чуть не плача, пропищал я.