Александр Варго - Закопанные

– Это все порожняк, – неверяще произнес Зажим, но Сава даже не взглянул на него.

– Дикий не должен был перед вами светиться, поскольку Нос – его родной брат, – возобновил он свое повествование. – К тому же Дикий – не уголовник. И вы могли бы раскусить вашего будущего «грибника», поскольку он не имеет к Доктору никакого отношения. Поэтому сквозь чащу мы продирались сами, по зарубкам. Нужно было как можно ближе заманить вас к его логову. И все шло по плану…

На этом моменте Сава запнулся, словно наткнувшись на невидимое препятствие.

– Все шло по плану, – понизил он голос, словно сообщал нечто чрезвычайно важное. – До тех пор, пока вы не распустили свои грязные лапы. Я мог бы смириться с тем, что вы унижали меня. Но Олесю… я вам не прощу.

– Эй, Сава, – осторожно вмешался Ходжа. – Ты, я погляжу, ранен. Вон, весь бок кровит. Вытащи нас, и мы тебе поможем!

– Замолчи.

Взяв в руки мачете, Сава пересел к Ходже.

– Я ведь все помню, – сказал он. – Все-все-все.

– Что ты задумал, парень? – испугался уголовник. – Ведь… все можно решить! Пожалуйста.

– Конечно, можно, – согласился Сава. – И я сейчас мигом решу все ваши проблемы.

– Эй… Положи эту штуку, – залепетал Ходжа. – Не надо, Сава. Я никогда не имел ничего против тебя! Я всегда уважал тебя, братуха! Я даже не кончил в твою Олесю! Честно!

После этих слов Нос захрюкал от смеха.

Пока Ходжа упрашивал, Сава передвинулся за спину зэка, потянув за край его грибной «шляпки».

– Как там тебя назвали? – рассеянно спросил он. – Навозник? Хм… Дикий – редкостная гнида, но здесь я с ним абсолютно согласен. Ты навозник, Ходжа. И сейчас я тебя срежу. А твою никчемную башку положу в лукошко. То есть в кадушку. На засолку.

– Сава, нет!! – взмолился Ходжа. – Прошу! Позвони в ментовку!! Пускай нас вяжут легавые!!! Все по закону! Не нужно этого беспредела!!!

– Я делаю вам одолжение, – возразил Сава. Он усилил давление, и голова Ходжи запрокинулась назад. – Вы ничего не почувствуете. И все закончится очень быстро.

– Сава!! – вскричал Зажим. Он не мог поверить своим глазам – неуклюжий тюфяк буквально на глазах трансформировался в полного отморозка. Неужели у них нет шанса?!

– Это как укольчик в попу, – добавил Сава, посмеиваясь. – Помните, как в детстве?

– Не надо, – всхлипнул Ходжа. Из воспаленно-покрасневших глаз зэка хлынули слезы.

– Сава!!! – снова крикнул Зажим. Холодея, он словно в замедленной съемке видел, как толстяк поднимал над головой тесак. И когда он опустился на горло Ходже, Зажим отвернулся.

– Все по закону, – пропыхтел Сава.

Ходжа поперхнулся, захрипел, бескровные губы тщетно хватали воздух. Сава ударил снова, расширяя рану. Земля вокруг «гриба» быстро чернела от растекающего багрового озера.

Словно в диком кошмаре Зажим слышал клекот и хруст отсекаемой головы, ощущая, что содержимое желудка устремилось на выход. Его вырвало.

Закончив, Сава поставил голову зэка рядом с торчащим огрызком шеи и вытер лицо свободной рукой. С лезвия ножа, сорвавшись, на брюки упало несколько алых клякс.

– Вот и все, – отсутствующим голосом сказал он, двигаясь к Зажиму.

– Слушай… слушай, прости меня… ну прости, пожалуйста, – спотыкаясь на каждом слове, захныкал тот. – Не убивай меня!! Я не хочу умирать!!!

– Странно, – пожал плечами Сава. – Когда ты бил меня и насиловал Олесю, ты ни о чем таком не думал. А теперь просишь прощения и не хочешь умирать. Олеся тоже не хотела, чтобы ее трахало грязное животное вроде тебя. Кстати. Я не убиваю тебя, – вдруг сказал он совершенно серьезным тоном. – Вы сами себя убили. А я просто помогаю вам побыстрее сделать переход. Вот и все.

– Прошу, – едва ворочая языком, прохрипел Зажим.

– Ты должен сказать мне спасибо, – сказал Сава, оттягивая «шляпку» Зажима. – Ты даже не представляешь, что с тобой было бы, если бы Дикий занялся вами по-настоящему. Посмотри на Доктора.

– Сава…

Обагренное кровью мачете взметнулось вверх.

– Сава…

Лезвие вошло глубоко в шею.

Зажим умирал долго и неохотно. Крепкое тело никак не могло взять в толк, почему подгоняемая сердцем кровь хлещет наружу, а не поступает в мозг, как это было всегда. Наконец глаза зэка остекленели, и он затих.

Убедившись, что зэк мертв, Сава двумя ударами перерубил шейные позвонки, полностью отделяя голову от туловища.

– Бинго, – раздался в тишине голос Носа. Его лицо выглядело торжественным, словно он намеревался вручить убийце зэков премию года.

Сава опустил голову Зажима на пол, толкнув его ногой, словно мячик. Затем встал на ноги и, поморщившись от боли, заковылял к Носу.

– Как всегда – с улыбкой? Как всегда – с шуточками? – с придыханием спросил Сава. – Хиханьки-хаханьки, животное?

Он держал мачете за рукоятку большим и указательным пальцами, словно дохлую крысу за хвост, и тяжелый нож маятником покачивался прямо перед лицом людоеда.

– Конечно, – с довольным видом отозвался Нос. – Я вфегда улыбаюф. Даже когда меня окружают неудачи. Хотя, ефли подумать – что такое неудачи? Это обфтоятельфтва, которые мы оцениваем как неудачи. На фамом деле вфе завифит от наф, Фава. Для кого-то это неудачи, а для кого-то – трамплин для фтарта. Понял?

– Решил пофилософствовать? Ну-ну…

– Я открою тебе маленькую тайну, дружок, – с таинственным видом сообщил Нос. – Только прежде чем что-либо рафказывать, ответь мне на один вопроф. Ты хотел бы знать, когда твоя жизнь оборветфя? Когда ты умреф?

– Ты поставил меня этим вопросом в тупик, – насупившись, ответил Сава. – Не знаю. И что же за тайна?

– Мои фны вфегда фбываютфя. Хочеф верь, хочеф – нет. Я видел тебя бездыханным. Тебя и твою фупругу. Вы умрете, и очень фкоро.

– Что ж. Рано или поздно это со всеми случается, – резонно заметил Сава.

– Это верно. В нафей жизни не имеет значения, что ф тобой проифходит, – проникновенным голосом продолжил Нос. – Важно лиф, как ты на это реагируеф. Вдумайфя в эту мыфль. Разве я не прав?

Сава перехватил мачете левой рукой и стал перебрасывать тесак из ладони в ладонь.

– Тебе бы лекции в университете читать, – сказал он с холодной улыбкой.

– Каждый должен делать то, для чего он предназначен, – изрек Нос. – Кто-то читает лекции в вузах и фколах, а кто-то отрезает головы, чтобы делать из них суфеные гирлянды. Вор ворует, фраер пафет. У каждого фвой путь. Как говорили древние, дорог много, путь один.

– Угу. И каков же твой путь? Есть людей? – прищурился Сава.

– Не фовфем. Мое предназначение в нафтоятий момент – удовлетворить твою жажду мефти. Я это вижу по твоим глазам. Я это вижу по твоим мыфлям, которые роем атакуют твой уфтавфый мозг, – мягко, почти ласково произнес Нос. – Угадал?

Сава сел перед ним, наклонившись так близко, что их лица разделяли несколько сантиметров.