Майк Гелприн - Самая страшная книга 2017 (сборник)
- Название:Самая страшная книга 2017 (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ
- Год:2016
- Город:М
- ISBN:978-5-17-100099-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Майк Гелприн - Самая страшная книга 2017 (сборник) краткое содержание
Из года в год серия «Самая страшная книга» собирает на своих страницах лучший хоррор на русском языке. Страхи разных эпох и народов. До боли знакомые кошмары и твари из Неведомого, порождения буйной фантазии уже хорошо известных авторов (Майк Гелприн, Дарья Бобылева, Олег Кожин…) и талантливых дебютантов (Женя Крич, Ольга Рэйн, Анатолий Уманский…).
Пугают так, что мало не покажется, на любой вкус: до мурашек по коже; до волос, шевелящихся на затылке; до дрожи в пальцах. До ужаса. На страницах «Самой страшной книги 2017» каждый найдет свой страх, ведь ее создавали такие же читатели, как и вы. И даже больше. Теперь в главной хоррор-антологии страны представлены и лучшие рассказы крупнейшего жанрового конкурса «Чертова дюжина».
Здесь пугают. И только одного можно не бояться: того, что страшно – не будет. Библиотека бесплатных книг и журналов. Высокая скорость скачивания файлов без ограничений
Самая страшная книга 2017 (сборник) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
– Тетя Маша чихает, – ответила мама растерянно. – Аллергия разовьется, совсем тяжело станет. И потом, ты принюхайся. Как будто бабушка, прости господи, объявилась.
Мама исчезла за дверью в кухню, оставив шлейф разнообразных сочных запахов вперемешку с поднятой кругом пылью. А затем Насте действительно показалось, что сквозь этот круговорот пробивался и старый бабушкин запах. Тот самый.
Когда мама позвала обедать, Настя сидела в своей комнате и прислушивалась к новым звукам, наполнившим квартиру. Из-за стены как будто постоянно кто-то мычал. По полу в коридоре скрипели колеса инвалидного кресла. Шаркали тапочками. Кашляли. Дядя Эдик о чем-то разговаривал с папой. Были слышны фразы вроде: «В „Одноклассниках“ полно родственников, я тебе пачками их найду!» или «Мне, знаешь, тоже свой бизнес хотелось. Вот если бы не глаза проклятые…» и еще «Стеснять, конечно, не будем. Мы как мышки…»
Однако же, как мышки, они себя не вели. По квартире разнеслось хрипловатое тети-Машино:
– Эди-и-ик! Отстань от человека! Видишь же, уборкой занят!
Мама заглянула в комнату, Настя заметила, что ее красивый костюм серого цвета помялся, на вороте расцвели капельки жира, пуговка под горлом оторвалась. Мама выглядела уставшей и растерянной.
– Как ты? – спросила она.
– Странные они, – кивнула Настя. – И вы тоже.
– Это потому, что гости, с непривычки. Потерпи пару дней, проводим – отдохнем. Так всегда бывает.
Вообще-то, когда приезжал папин двоюродный брат из Владимира, родители так себя не вели. Об уборке речи не шло, еду все равно заказывали в Интернете.
– В общем, приходи кушать, я уже накрываю. – Мама поправила воротничок и исчезла за дверью.
Настя вышла через несколько минут и тут же увидела в коридоре Соню. В руке она сжимала квадратик иконки. Отодрала от стены, что ли?
– Ты зачем это сделала? – спросила Настя, подходя ближе. – Нельзя так! Это же не твое!
В порыве вспыхнувшей злости она подхватила Соню под локоть и завела в комнату. Пахло тут неприятно, даже несмотря на открытое окно. Занавески елозили по полу и вздувались от порывов ветра. По полу гулял сквозняк.
На месте отодранной иконы в выцветшем квадратике обоев блестели капельки рыжего высохшего клея. Еще одна иконка лежала на столе, а вокруг нее были расставлены игрушки. Но что это были за игрушки? Настя таких никогда не видела. Какие-то резиновые животные, все старые, грязные, с облезшей краской – кто без глаз, кто без носа. У медведя были оторваны или даже отгрызены уши. У лисы вместо глаз – две дыры с черными кляксами, будто от ожогов. Сидела еще кукла-девочка в блеклом платьице с обтрепанными краями. Редкие каштановые волосы у куклы лезли пучками, правой руки не было вовсе, а рот оказался нарисован красным фломастером.
Злость как-то сразу пропала. Настя посмотрела на Соню и увидела, что та прижимает иконку к груди. В глазах блестели слезы. Перед Настей стояла маленькая бедная девочка, одетая в грязные и мятые шмотки, как будто с цыганского рынка. Ногти вон нестриженые, подбородок в прыщиках, косички лохматые, заплетены кое-как. Никто ею не занимается. Да и кто смог бы? Тетя Маша из кресла, наверное, лет десять уже не вставала.
– Это твои игрушки? – спросила Настя, испытывая внезапно нахлынувшую жалость.
Соня кивнула, осторожно подошла к столу, взяла куклу. На Настю таращилось пластмассовое лицо с трещиной по диагонали от лба до подбородка. Нарисованные губы растянулись в улыбке, но это была совсем не радостная улыбка.
– И у тебя других нет?
Соня покачала головой, вернула куклу на место и рядом положила иконку. Насте стало совсем неловко.
– Давай покушаем быстро, и я тебе нормальные косички заплету? – предложила она, подумав. – Сделаем из тебя принцессу, идет?
Соня оживилась и торопливо закивала, наверное, чтобы Настя не успела передумать.
Вдвоем прошли на кухню, где за столом их уже ждали.
Во главе стола, где обычно сидел папа, развалился почему-то дядя Эдик. Тетя Маша откатилась к окну и поглядывала на улицу, будто кого-то высматривала. Мама переоделась в домашнее. Папа все еще сидел в рубашке с закатанными рукавами.
Столько домашней еды Настя не видела давно. На тарелке дымилась вареная картошка с маслом, лежали куски жареного мяса, в плошках были выставлены салаты (оливье и еще какой-то, тоже с майонезом и вареной морковкой).
– А это мы холодец из дома привезли! Неделю в поезде катили! – Дядя Эдик кивнул куда-то в сторону. Холодец лежал большими влажными ломтями в стеклянной миске в центре стола. – И еще коньяк наш, дальневосточный! Первый сорт! Слышал, бабушка ваша коньяк любила, да? Я, стало быть, в нее пошел!
В подтверждение слов от потряс над головой бутылкой коньяка, хрустнул отворачиваемой крышечкой, налил себе в рюмку, потом жене и вопросительно мотнул головой в сторону Настиных родителей.
– Мы не пьем, – робко улыбнулся папа.
– В наше-то время? Даже за родственников?
– Оставь их, Эдик, – буркнула тетя Маша. – Чего пристал к людям? Они тебя кормят, поют, а ты лезешь. Хочешь пить – пей. Подай лучше салата вон того, с креветками.
Дядя Эдик вздохнул, пробормотал:
– А ведь из самого Владивостока тащили… – и опустошил рюмку в два глотка. Кадык его заходил ходуном, щеки покрылись красными пятнами.
– Эх, где же моя молодость? – произнес он осипшим голосом. – Думал, как-нибудь приеду в Москву, прогуляюсь по Красной площади, в метро спущусь, на Ленина посмотрю. Все эти мечты, знаете? Когда здоров и молод, кажется, что столько всего можно успеть. Но человеческая жизнь хрупка. Один неосторожный шаг – и все к черту, все к черту.
Он налил себе снова полную рюмку. Спохватился, подал тете Маше тарелку с салатом и тоже рюмку с коньяком. Настя с интересом наблюдала, как тетя Маша ловко пристраивает все это у себя на коленях.
– Спасибо дорогим хозяевам за гостеприимство! – сказала она приглушенным, торжественным тоном, от которого сразу захотелось встать. – Мы это, конечно же, ценим и любим. Как хорошо, когда находятся такие вот замечательные родственники! Жить сразу становится лучше, знаете, радостнее. Вот бы еще Мариночку из Сыктывкара найти, тетю твою родную. И Толика из этого, как его, Новороссийска. Умер уже, наверное, так и не узнал, какие хорошие люди живут в Москве…
Кажется, тетя Маша всплакнула. Настины же родители, смущенно улыбаясь, принялись заверять, что они тоже очень рады, что в современном мире давно забыли про сплоченность семьи, про традиции, что страшно же жить вот так, разобщенно, на белом свете.
– Обязательно найдем Мариночку. И Толика найдем, который умер, – бормотал папа, то и дело стирая пальцами пот со лба. В кухне было жарко от такого внезапного многолюдья.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: