Эшли Дьюал - Одинокие души (СИ)

Парень бросает трубку. Решительно выпрямляется, вихрем несется к выходу и становится легкой дымкой, столкнувшись с закрытой дверью.

— Нет, — подбегаю к проходу и прикрываю ладонями рот. — Нет, нет…

Почему так быстро? Почему так быстро закончилась галлюцинация? Раньше они были длинней! Дольше!

— Нет!

Хватаюсь руками за голову.

В состоянии дикой паники осматриваю комнату. Кружусь. Борюсь с истерикой. От внезапно нахлынувшей тяжести, покачиваюсь назад. Закидываю голову и чувствую на щеках слезы.

В жизни не так, как в фильмах или в книгах. Смириться с потерей близкого человека невозможно за день, впрочем, как и невозможно смириться с потерей и через год. Смерть Макса всегда будет преследовать меня, и я не обладаю настолько сильным характером, чтобы попытаться спрятаться от реальности: буду страдать долго, мучительно, несмотря на то, что меня прозвали коброй и считают непобедимой.

Потеря любимого не просто обезоружила меня. Она уничтожила все, что у меня было. Так что слезы на глазах, полное отсутствие сил и страшная безысходность — это отнюдь не выдуманные эмоции. Это то, что я сейчас испытывала.

Медленно бреду к подоконнику. Замираю. Дрожащими пальцами приподнимаю пластиковую крышку и обнаруживаю пыльный конверт. Он аккуратно запечатан, и даже спустя столько месяцев, не тронут временем. В углу стоит дата, рядом всего лишь одно слово:

Любимой

Внутри меня что-то разгорается.

Ошеломленно открываю конверт, достаю сложенный в два раза лист. Раскрываю его и узнаю до боли знакомый почерк.

Вчера ты мне сказала, что я не романтичный. Это достаточно обидно, Любимая, ведь я из кожи вон лезу, чтобы угодить тебе. Но раз уж ты и, правда, так считаешь, мне ничего другого не остается, как попытаться тебя переубедить. В общем, именно поэтому я страдаю данным бредом и вместо того, чтобы поговорить с тобой лично, пишу письмо. Надеюсь, ты оценишь. Это в духе средневековья. Прямо как ты любишь.

Прикладываю руку ко рту, перестаю дышать. Такое чувство, словно меня обнимают со спины чьи-то теплые, крепкие руки. Я буквально ощущаю запах мяты. Он витает в воздухе, проникает мне под кожу, соединяет с Максимом.

Вчера мы плохо разошлись.

Ты сказала, что я никогда не стану бесстрашным. Я ответил, что ты никогда и не была самоотверженной.

Уже дома, прокручивая в голове все сказанные мною слова, я понял, что погорячился. Ты всегда думала о других. Ставила в приоритет желание незнакомцев. Глупо было говорить, что твоя самоотверженность — лишь хорошо приклеенная маска. Прости. Я ошибся.

Затем я вспомнил то, что мне сказала ты. О бесстрашии. Сначала я решил, будто ты тоже погорячилась. Знаешь ведь, как сильно меня задевают слова о том, что я трус. Но потом… потом я понял, что ты чертовски права.

Я не бесстрашен, хотя бы потому что безумно боюсь тебя потерять.

Именно поэтому, вчера, я кинулся за тобой. Поэтому я не позволил тебе решать проблемы в одиночку. Я не хочу рисковать твоей жизнью. Ты дорога мне, Лия. Пойми же это, наконец! И я готов тебя защищать до последнего вздоха. И не потому что ты слабая, а потому что я парень. Твой парень. Мне прекрасно известно, что ты смогла бы справиться с той сворой идиотов за баром, но я не смог бы устоять в стороне. Ты же меня знаешь. Я не позволю кому-то причинять тебе боль, даже если для этого, мне потребуется выслушать целую тираду о том, что я тебе не доверяю. Доверяю! Ещё как. Просто ты моя девушка, и я хочу стать для тебя щитом и опорой, а не просто зрителем, тупым наблюдателем.

Те парни получили по заслугам. Возможно, я заигрался и сломал одному придурку кисть, но это было справедливо. Он поднял на тебя руку. Неужели ты, правда, решила, что я смогу оставить эту руку невредимой?

В общем, прости, что вмешался, но у меня не было выбора. В конце концов, ты бы поступила так же. Я в этом уверен.

Кстати, я нашел отличную квартиру. Съездим туда на днях, скажешь, как тебе. Если все устроит, я куплю её, обустрою, а потом уже, когда ты окончишь школу, заселимся. Не знаю, как на съезд отреагирует твой отец, но с Верой Николаевной можно будет договориться. Она не очень-то меня любит, но, тем не менее, ещё ни разу не выставляла за порог. Это отличный знак, тебе так не кажется?

В общем, Любимая, давай больше не ссориться. Тебе придется смириться с тем, что я всегда буду пытаться тебя защищать, и не для того, чтобы указать на твою слабость. А для того, что подчеркнуть свое намерение вечно быть рядом.

Напасись терпения, и прими меня такого, какой я есть.

P.S.

Душа моя, даже не думай отдавать Кире диск с музыкой. Я первый попросил, так что не жульничай.

P.S.S.

Ты забыла у Стаса свою гордость. Ещё раз позволишь ему напоить тебя, и я за себя не ручаюсь!

(Да-да, я знаю о вчерашнем вечере. Кира проболталась, как всегда. К тому же они сняли на видео то, как ты пытаешься залезть на стол, падаешь и начинаешь петь «Привет, Андрей». Никогда не прощу себе того, что не смог прийти. Так бы было две записи).

P.S.S.S.

Надеюсь, ты почувствовала то, как я стараюсь. Я, черт подери, ужасно романтичный парень. И хватит уже мне говорить о том, что это не так! Иначе как возьму, да перестану тебе писать стихи или делать комплименты.

Так что поосторожней, Милая. Я слишком ранимый.

Люблю тебя! С этого момента и в вечность…

5.08.2012

Наверно, я должна плакать. Я чувствую, как к горлу подкатывают слезы, чувствую, как немеют руки и наваливается немыслимая тяжесть на плечи, но я не плачу. Я смотрю на письмо, и попросту не могу дышать. Кислорода нет.

Макс принес мне конверт пятого августа.

В этот день, я потеряла не только память, я потеряла будущее.

Опускаю руки, поднимаю взгляд и вижу свое отражение в зеркале. Я бледная, худая, с нелепыми зелеными прядями и синяками под глазами. Я разбита и потеряна. У этой девушки отняли все: дружбу, семью, любовь. Лешу, Карину, Макса.

Я одинока. Абсолютно одинока. И почему? Почему кто-то отнял у меня то, что должно было случиться? Я ведь могла уже через несколько месяцев жить вместе с Максимом! Я могла нормально общаться с сестрой, и не ссориться с лучшим другом. Но у меня отняли их. Отняли все! А главное… главное заключается в том, что я сижу на кровати, читаю это письмо и понимаю, что сама опустила руки, позволила предводителю победить. Сама! Я прекратила бороться, и вмиг стала одинокой.

Нет.

Отбрасываю письмо и резко встаю с кровати.

Нет! Так не пойдет. Я не для того, потеряла столько близких, чтобы виновник остался безнаказанным. И плевать, что предводитель Астахов. Я пообещала сестре, что расправлюсь с главарем семьи, я пообещала Максиму, что справлюсь.