Майкл Маршалл - Мы здесь

– А где вы с ними встретились впервые?

– Не знаю.

– Затрудняетесь вспомнить?

– Не припоминаю, где впервые осознал их присутствие.

– Что-то не пойму: это разве не одно и то же?

– Их не так-то легко подловить.

– Кто они?

– Люди, забытые всеми нами и через это лишенные места в нашем обществе. Нелегкая это судьбина. Но в отличие от многих, они что-то с этим делают.

– Вы хотите сказать, воруют.

Он пожал плечами:

– Кое-кто, но очень немногие. Для большинства из них это бессмысленно. Во всяком случае, так было, пока не объявился Райнхарт. Они организованы по своему образцу. У них есть места для жизни и ночлега, роли и способы бытия, есть даже своя иерархическая структура. По крайней мере, была . А затем некоторые из тех, кто постарше и кто во многом отстроил их уклад, одновременно вышли за рамки изображения.

– Вы имеете в виду «умерли»?

Было видно, как Роберт подыскивает слова:

– Точнее было бы сказать, перестали оказывать влияние. К сожалению, примерно в это же время появился Райнхарт, и он смекнул, что кое-какие навыки, приобретенные оставшимися, можно использовать с криминальной целью.

– Например?

– Неуловимо исчезать. С большим успехом.

– А еще подворовывать.

– К сожалению, да.

– Как такое происходит?

– Иногда они просто похищают вещи из магазинов – дорогие ювелирные изделия, которые сдают Райнхарту на продажу. Вообще, опыт в этом деле имеют очень немногие, поэтому он постоянно выдумывает что-нибудь новое. Кражи в банкоматах, считывание пин-кодов. Жертва поворачивает за угол, и ее там берут в оборот другие подручные Райнхарта, а когда завладевают карточкой, снимают со счета все подчистую.

– Угу, – кивнул я, припоминая: в нашем квартале такая преступность последние месяцы просто зашкаливает. – И что им за это перепадает?

– Место для ночлега. Внимание.

– Если им нужно внимание, то почему они по жизни прячутся?

– Это… сложно объяснить. Я сам стал обращать внимание на этих людей у себя в округе. Кое с кем подружился. Это нелегко. Поняв, как их использует Райнхарт, я начал что-то вроде программы. Предпринял меры для того, чтобы они рассматривали мою церковь как место опоры и поддержки. Стараюсь и отговаривать их от криминальных деяний. Отчасти на нравственных основаниях. Но в основном потому, что рано или поздно их ждет осуждение, в первую очередь среди своих. Кое-кто проникся.

– Что, безусловно, не одобряет Райнхарт. Отсюда и его недавний визит сюда, и наезд на Кристину.

– Да.

– А почему ему вас просто не замочить?

– Как вы сказали? – не понял Джефферс.

– Убить, – пояснил я. – Такие люди, как правило, действуют очень прямолинейно.

– Вы серьезно? Думаете, кто-то из-за этого пошел бы на убийство священника?

Я посмотрел в его спокойные рассудительные глаза. Как бы до него довести, что люди ежедневно гибнут и за несравненно меньшее? И тут по уголкам рта Роберта я понял: он все это прекрасно знает.

– Вы неглупый человек, – сказал я, вставая. – Возможно, что и хороший. Но я бы на вашем месте всерьез подумал, как от этих людей откреститься.

– Это было бы не по-божески. И… не по-моему.

– Может быть. Только Бог и сам не живет в доме, куда легко вломиться. Эти люди существуют вне общества не просто так. Они знают счет. От нашего мира они не получают ничего – это так, – но это означает, что и они нам ничем особо не обязаны.

Джефферс улыбнулся, и я понял: распинаться перед ним – все равно что перед цирковым медведем, для которого ужимки двуногой обезьяны на арене довольно потешны, особенно с учетом еще и звуков изо рта, но это кривлянье на него ни в коей мере не повлияет.

– Говорю серьезно, – еще раз с нажимом сказал я. – В случае чего доверять этим людям свою спину не следует.

– Они потеряны , – печально улыбнулся мой собеседник. – И моя миссия – вернуть их домой.

Телефон у Кристины начал глючить с середины дня. Звонок, номер не определен – а на той стороне молчание в трубку. Первый раз она этому значения не придала: телефон спринтовский, сервис – дерьмо. Попытки разобраться с провайдерами по телефону традиционно не увенчивались у Крис ничем, кроме вспышки гнева и желания их там всех переколошматить. Да что толку: пнешь – они еще гаже станут! Минут через сорок то же самое повторилось снова. Кристина упихнула трубку обратно в карман, внутренне напрягаясь, как оно обычно бывает при непредвиденном сбое вроде бы новой техники. Раньше люди молились Богу, чтобы он явил свою волшебную силу. Теперь же они раболепствуют перед менюшками, молитвенно удерживают кнопку паузы и идут на поклон к работникам сервиса, равнодушным и неумолимым, как языческие идолы. Готовы согнуться перед кем угодно, лишь бы был хоть какой-то ощутимый результат.

И вот опять .

На этот раз молодая женщина даже не стала смотреть на дисплей мобильника. За десять минут до этого прислал эсэмэску Джон, и она на нее ответила. Единственный человек, кто еще мог ей написать, – это Кэтрин Уоррен, подумала Кристина. Но имя ее подруги высветилось бы на экране.

Проникшись этой мыслью, Крис вынула трубку. Проверка входящих звонков показала, что все неотвеченные вызовы исходили с одного и того же номера, а в последний раз поступило еще и голосовое сообщение. Может, это все-таки была Кэтрин – потеряла, допустим, свой сотовый и звонила с другого номера сообщить, что не придет сегодня на кружок? Вообще они меж собой не общались с той памятной размолвки дома у миссис Уоррен.

Кристина решила на всякий случай проверить. Как назло, голосовое сообщение тоже не прошло: телефон записал лишь десятисекундную полосу тишины – эдакий странно певучий наплыв статики, – после чего случился обрыв связи.

Крис убавила шаг, держа мобильник в опущенной руке. Через пять минут звонок раздался снова.

– Слушаю! – спросила она, резко подставляя трубку к уху. – Кто это?

Тишина.

– Не кладите трубку, – сказала молодая женщина, спешно сворачивая в проулок. – Вас не слышно.

Линия смолкла.

Чертыхнувшись, Кристина переключилась обратно на голосовую почту. В ожидании, когда воспроизведется последнее сообщение, она брела по тротуару, одной рукой держа трубку, а ладонью другой загораживая динамик от внешних шумов. При этом она старалась не думать, что эта улочка как раз вроде той, где ее накануне подкараулили с угрозами.

Опять тот приливный шум: тишина, которую нельзя назвать безмолвием. Хотя… может, это и не тишина. До слуха вроде как что-то доносится, только очень слабо.

Ссутулясь возле какого-то подъезда, Кристина снова вслушалась в эту тишину, заткнув пальцем второе ухо и зажмурив для еще большей сосредоточенности глаза.