Джозеф Финк - Добро пожаловать в Найт-Вэйл

Сегодня Ассоциация родителей Найт-Вэйла обнародовала заявление, в котором говорится, что если школьный совет не сможет во время перемен между уроками обеспечить блокировку школьников от знаний об опасной деятельности вроде использования наркотиков и библиотечной науки, его члены станут перекрывать все входы в школы своими телами. Они вытащили из грузовиков сотни тел, заявляя: «Мы владеем всеми этими телами и, не раздумывая, используем их для возведения огромных баррикад, если это потребуется для того, чтобы оградить наших детей от знаний».

В ответ школьный совет раскритиковал Ассоциацию родителей за использование средств на приобретение столь большого количества тел, однако казначей ассоциации Диана Крейтон заявила, что грусть вечна, что слабость есть другое обозначение человечества и все это пройдет, все это пройдет. Она держала чашку с кофе почти у самой груди и бормотала все это про себя. Не уверен, соотносила ли она это с текущими разногласиями и знала ли о нашем присутствии или что-то еще об этой истории, происходящей где-то в мире, где она всегда происходит, сообщаем мы об этом или нет.

И огромное спасибо местному ученому, дипломированному гению и – о да! – моему бойфренду Карлосу, который заходил чуть раньше, чтобы рассказать о природе облаков. Хотите, чтобы вам что-то разъяснили языком, который может показаться научным? Не стесняйтесь и заходите в лабораторию к Карлосу. Иногда он бывает на работе. Иногда вечером он ходит на свидания – со мной. Я его бойфренд. Не помню, упоминал я об этом или нет.

Джеки опустила стекло машины (в ее машине все было ручное, кроме коробки передач, которая была чуть менее ручной и принцип работы которой не мог понять даже ее автослесарь. «Это даже не коробка передач. Это просто мешок с камнями, привязанный тросиком к переключателю скоростей. Как эта машина вообще ездит?» – спросил он ее, когда она в последний раз заезжала сменить масло. Ее ответ, как и любой ее ответ на все вопросы, не касавшиеся ее ежедневной жизни, свелся к пожатию плеч, и она перестала об этом думать в ту же секунду, как люди вокруг переставали ей об этом напоминать) и позволила солнцу проделать со своим лицом разные штуки. Бивший в лицо воздух приятно освежал ее и казался таким реальным, как ничто из случившегося в тот день.

Ей был очень нужен кто-то, кто понимал мир, кто изучал его во всей его объективности. Ей нужен был ученый. К счастью, Найт-Вэйл всего несколько лет назад обзавелся несколькими из них.

Они приехали одновременно, поскольку ученые – стайные животные. Вожаком у них был милый человек по имени Карлос, который стал встречаться с Сесилом, ведущим местной радиостанции, после того как чудом остался в живых в ходе яростной атаки крохотной цивилизации, жившей под дорожкой номер 5 боулинг-клуба «Цветок пустыни» и комплекса игровых автоматов. Вполне обычный способ начать отношения, как это часто бывает.

Джеки всегда думала, что они прекрасная пара, хоть Карлос и больше обычного погружался в то, что называлось «наукой», а Сесил иногда проявлял чрезмерный энтузиазм по отношению… ну, ко всему. К тому же сам факт, что Карлос был «пришлым», казался необычным. Найт-Вэйл принимает не очень много новых жителей, и большинство родившихся здесь людей никогда отсюда не уезжает. Карлос всем понравился, ведь всем нравилось большинство неместных (или «чужаков», как любовно нарекли их обитатели Найт-Вэйла, выкрикивавшие это прозвище всем незнакомцам, встречавшимся им на улице). Он был довольно милым, довольно симпатичным и довольно смышленым, чтобы стать достойным порицания, но, несмотря на все это, никто не опасался его мудреной науки и стильной прически.

Поскольку Сесил открыто говорил о Карлосе в своем радиошоу, их отношения со всеми их недостатками и изъянами стали в Найт-Вэйле предметом почти не прекращавшегося обсуждения, что сделало эти две личности достойными любви. Они превратили эти изъяны в обычную небрежную, удобную, непрочную и прекрасную структуру, в которую в конечном итоге трансформируются любые долговременные отношения.

С ее стороны вся эта идея взаимоотношений представляла собой чистейшую гипотезу. Сама она чувствовала себя слишком юной, чтобы раздумывать о своей жизни, не говоря уже о том, чтобы приблизить к ней чью-то еще жизнь, так что она никогда и не искала подобного общения. Время от времени Джеки смутно думала о свиданиях, как человек думает о том, что в конечном итоге станет известным, сделается владельцем замка или начнет выращивать бараньи рога. Все это достижимые, реалистичные цели, но, превратив их в чистую фантазию, она уже не беспокоилась о том, чтобы достигать или отстаивать их.

Время от времени она ловила себя на том, что думает о любви, когда смотрит на множество сверкающих в ночном небе спутников-шпионов или когда у ветра по непонятной причине появлялся привкус кислых персиков, или когда она произносила слово, казавшееся непохожим на те слова, которое она обычно произносила. Тогда она размышляла, что случится, если соединить с кем-то свою жизнь, или просто провести с кем-то несколько минут, или просто коснуться кого-то или на кого-то взглянуть, или просто что-то… что-нибудь…

«Сегодня мне хотелось бы встретить кого-то особенного», – подумала Джеки.

«КИНГ-СИТИ», – было написано на бумаге, лежащей у нее на ладони.

Джеки смяла листок и прижала его к рулю. Она не совсем осознавала, что ведет машину.

Она свернула на боковую дорожку, где располагалось всего два заведения – лаборатория Карлоса и пиццерия «Большой Рико». Пиццерия боролась за выживание с тех пор, как пшеницу и ее производные объявили вне закона. Это стало результатом долгой и не очень-то интересной истории, суть которой сводилась к тому, что пшеница и ее производные превратились сначала в змей, а потом в злых духов, что привело к смерти некоторого числа граждан.

Джеки припарковала машину на асфальте, волнообразно вздувшемся под напором корней стоявшего рядом дерева, которое под шинами ее притормозившей машины начало беспокойно биться, что никак не улучшило настроения Джеки.

Лаборатория Карлоса располагалась на задворках научного района, представлявшего собой весьма неухоженную часть города. Здесь строилось несколько новых лабораторий, однако облагораживание не нравилось научному сообществу, которое сопротивлялось новым инвестициям, крепко держась за свою историю и культуру.

Считалось вполне в порядке вещей, когда в одном квартале бок о бок жили океанологи и физики-ядерщики. Во многих других городах это могло показаться преддверием социальной катастрофы, но в научном квартале Найт-Вэйла все вполне мирно уживались друг с другом.