Джозеф Финк - Добро пожаловать в Найт-Вэйл

Конечно, существовали некоторые принципиальные разногласия и открытые конфликты между, скажем, астрономами и орнитологами, каждые из которых считали своих оппонентов шарлатанами. Трудно поддерживать дружеские отношения между двумя научными группами, если основной принцип одной из наук состоит в том, чтобы опровергнуть существование другой, как в случае метеорологов и геологов.

Лаборатория Карлоса была любезно помечена простой светящейся желто-черной вывеской «ЛАБОРАТОРИЯ» и написанным от руки объявлением на выходящем на улицу окне:

МЫ ОТКРЫТЫ!

Дверь была не заперта и вела в маленькую приемную, как у врача, но с меньшим количеством смертельных капканов. Джеки миновала ее и прошла в собственно лабораторию.

Карлос и его команда, состоявшая из пяти ученых, столпились у стола. Их окружали ряды мензурок, в каждой из которых что-то пузырилось; на стене висела доска с цифрами и словом «наука!», написанном множеством декоративных шрифтов. Некоторые итерации обрамляли цепочки из нарисованных розовым мелом сердечек. Все это напоминало обычную университетскую лабораторию.

– Прошу прощения, – сказала Джеки.

Никто из ученых ее не заметил. Все они были одеты в белые халаты и сосредоточенно что-то писали в своих планшетах. Это называется «проводить эксперимент».

Она подошла поближе, чтобы посмотреть, над чем они экспериментировали. Под лабораторными лампами помещался розовый пластиковый фламинго.

– Теперь осторожно, – говорил Карлос. – Мы не знаем, как действует это или что-то еще.

Ученые дружно кивнули и застрочили в своих планшетах.

– Мы очень мало понимаем.

Снова кивнули, снова застрочили.

– Прошу прощения, Карлос, – повторила Джеки.

Он обернулся. В нем действительно было что-то чрезвычайно привлекательное. Наверное, волосы. Или манера держаться. Люди красивы, когда занимаются чем-то красивым. Возможно, он провел большую часть жизни, занимаясь чем-то красивым, и это к нему прикипело. Он улыбнулся. Зубы у него были ровные, как памятники на военном кладбище.

– Здравствуй, Джеки. Извини, я занимался наукой. – Он помахал рукой над фламинго. – Это очень научный материал. А вот тут уравнение, – продолжил он, показав на какие-то цифры на доске. – Очень важно иметь уравнения.

– Понимаю. Как Сесил?

– Переполнен энтузиазмом, поглощен работой, очень мало понимает в науке. Я его очень люблю. Все как всегда.

Ученые кивнули и принялись писать в планшетах. Важна любая информация, даже если причины этого не очевидны в данный момент. Причина чего-либо редко является очевидной в данный момент или даже в конечном итоге, но где-то она существует, словно луна, сошедшая с орбиты и ставшая уже не луной, а просто куском чего-то, что существовало когда-то, а теперь, вращаясь, улетает в никуда. Ученые записывали именно эту метафору. Метафоры – значительная часть науки.

– Мне нужна твоя помощь, Карлос.

– Джеки, есть совсем мало вещей, которые я люблю больше, чем помогать людям. Наука и Сесил – две из них. Но у меня в разгаре важный эксперимент, и мне кажется, что если мы поднажмем, то, возможно, поймем, почему этот эксперимент так важен. Главное – выяснить, почему мы делаем то, что уже делали, и я полагаю, что мы почти у цели.

– Ладно, старик, но…

– К тому же Джози попросила нас взглянуть вот на это, а я ей кое-чем обязан. И не просто кое-чем. Я обязан ей очень многим. Я бы выразил это уравнением, но это все фигурально, а фигуральная математика – штука сложная.

– Карлос, вот посмотри. – Джеки вытянула левую руку.

Ученые ждали с повисшими в воздухе карандашами, не уверенные, какие наблюдения им следует вести в данный момент. Она проделала с листком бумаги все обычные манипуляции. Бросала его на пол, рвала на кусочки, швыряла на газовую горелку. Черт подери, даже ела. А почему бы нет?

Все кончалось одинаково: она снова держала в руке листок бумаги, несмятый, торчавший, словно приклеенный.

Карлос уронил планшет.

– Ты тоже? – спросил он.

– Я тоже?

– Дай-ка посмотреть. – Он взял листок бумаги и внимательно его изучил.

Когда он разжал пальцы, листок снова оказался у нее в руке. Ученые глазели на это, разинув рты, прижав планшеты к бокам. Один из них явно перенапрягся и выключился.

Карлос забегал по лаборатории, включая и выключая горелки, яростно щелкая выключателями. Другие ученые помогали своему коллеге перезагрузиться.

– Начинаем сейчас же! – крикнул Карлос.

– Это хорошо! – крикнула она в ответ. – А почему мы кричим?

– Вот что нам известно на данный момент. Состав графита именно такой, какой можно ожидать найти в графите. Состав бумаги в точности такой, какого ожидаешь от бумаги. Все составляющие таковы, как мы и предполагали, хотя их совокупность удивляет.

– Объект выглядит как не представляющий физической опасности. Ментально он вызывает привязанность более сильную, чем даже притягательность, вероятно, объясняемую его свойствами. В конечном итоге – а я говорю это как человек, приехавший сюда, чтобы проводить кратковременные исследования совместно со здешним муниципальным колледжем, – этот город по большей части состоит из необъяснимого.

Прошу прощения, что отвлекаюсь. И еще: не могла бы ты прекратить швырять в меня эту бумагу? Я знаю, что она до меня не долетит, но это действует мне на нервы, а я все же тебе помогаю. Спасибо. Извини, что сорвался. Хорошо, что я это сказал. Нет, все нормально.

Кинг-Сити – небольшой городок с населением чуть больше десяти тысяч человек, расположенный в округе Монтерей. Можно посмотреть его фотографии в Интернете. Просто введи любую фразу в поиск изображений, и его фото появится первым. Это не кажется чем-то необычным, это лишь одно из множества мест, где люди живут необычной жизнью.

– Ты не первая с таким листком бумаги, кого я видел. Не важно, кто еще это был. Это важно для них, но не для тебя. Я не очень много над этим думал, так что для меня это тоже не важно. Я лишь предположил, что это очередная кратковременная странность, объяснение которой найдется само собой даже раньше, чем Сесил закончит свой эфирный день. Но все это продолжается уже несколько недель. И я не понимал, что все дело тут в бумаге. Интересно, на что еще она способна?

Ты сказала, что твоя жизнь стала другой с тех пор, как ты получила эту бумагу. Словно ты больше не ты, а прошлое – не твое прошлое, и планируемое тобою будущее теперь невозможно. Это распространенное ощущение, которое мы обычно испытываем, когда просыпаемся или когда к нам в душе приходят мысли, кажущиеся нам чужими. Но если продолжать испытывать это ощущение и прочно связать его с этой бумагой, то можно с уверенностью сказать, что эти два фактора взаимосвязаны.