Константин Образцов - Красные цепи

— Уже поздно, — сказал Кардинал.

Из длинного автобуса, стоящего позади изувеченных взрывами и объятых пламенем машин, с воем вылезала дикая пехота Абдуллы: полные ярости и жажды крови головорезы, насильники, потрошители и людоеды, собранные в заброшенных городах и селениях, в психиатрических клиниках, в тюрьмах на далеких северных островах, откуда нет возврата, в жутких логовах, где они ютились, как дикие звери, прячась от людей и закона. Они не были пригодны ни для кого иного дела, кроме убийства, и именно для такого случая Абдулла держал их в бараках за городом и для этого привез их сюда. В ватниках, старых пальто, лохмотьях и обносках, сжимая в руках старые АК-47 и охотничьи ружья, они устремились сквозь ливень туда, где, опутанный сетью, лежал их хозяин.

Некоторые из них упали тут же, сраженные точными выстрелами, но ответный ураганный огонь из множества автоматов и ружей заставил бойцов Кардинала отступить. На двух крышах засверкали частые вспышки выстрелов винтовок, загрохотали пулеметные очереди, но через несколько секунд воющая орда накрыла десяток бойцов в черном, и пулеметы смолкли, потеряв возможность вести прицельный огонь.

Взгляд Алины, метавшийся среди кровавой вакханалии, развернувшейся на площади, выхватывал отдельные ее фрагменты: обуглившийся труп пулеметчика на крыше горящей машины; распростертый на земле человек в черной униформе, над шлемом которого кто-то огромный и лохматый раз за разом заносил огромный топор; прижатый спиной к пылающему борту автомобиля боец, отчаянно отстреливающийся из дробовика, каждым залпом разрывая на куски чье-то тело.

Большая часть людей Кардинала отступила к управлению, откуда стреляли по яростной, ревущей толпе, поливающей стены и окна здания непрерывным огнем. Несколько рук уже срывали сеть с Абдуллы, стремясь скорее освободить своего хозяина.

Из темных окон снова полетели гранаты. Но солдаты инфернального воинства видели то, что произошло в начале боя, и поэтому большинство из них успело закрыть глаза и уши, а те, кто все-таки попал под действие шума и света, теперь беспорядочно палили во все стороны, разя своих же товарищей.

Абдулла, все еще сжимая в левой руке автомат, затравленно озирался вокруг. Он не питал иллюзий насчет возможного исхода боя: прекрасно обученные и вооруженные бойцы Кардинала очень скоро уничтожат всю его дикую гвардию, а значит, ему остается только одно: уходить, пока еще есть такая возможность. К черту все, выжить сейчас самое главное. Сохрани жизнь и свободу — и ты уже победил.

Абдулла дал несколько коротких очередей в разные стороны, отбросил автомат и метнулся к стоящему рядом джипу с настежь раскрытыми дверцами. Лобовое стекло машины было выбито взрывной волной, уничтожившей один из «Hammer», блестящее крошево устилало сиденья и пол. Абдулла прыгнул на водительское кресло и коснулся рычага передач.

Вервольф медленно поднял арбалет и прицелился. Вода стекала по редкой короткой шерсти, ливень заливал глаза, и оборотень несколько раз мотнул головой, коротко зарычав, словно пытаясь пригрозить дождю. Внизу Абдулла уже садился в машину. Вервольф прицелился еще раз. Дождь барабанил по деревянному ложу арбалета. Автомобиль внизу дрогнул, трогаясь с места, и в этот момент Вервольф нажал на длинную спусковую скобу. Мощный стальной лук рывком распрямился, взвизгнула тетива. Короткая осиновая стрела стремительно понеслась вниз, разрезая на лету дождевые капли, за доли секунды пролетела от крыши до разбитого лобового стекла машины и ударила в грудь Абдуллы, пробив насквозь тело и прочно пригвоздив его к спинке сиденья.

Абдулла успел почувствовать страшный удар, разорвавший тугой неподвижный комок в груди. Он посмотрел вверх и увидел сквозь тьму и пелену дождя возвышающуюся на крыше фигуру в длинном плаще.

«Зверь, — подумал Абдулла. — Все-таки достал».

А потом его сознание стало стремительно гаснуть, проваливаясь в такую черную бездну, для которой нет иных имен, кроме запретных.

Гронский напрягся и чуть привстал из-за укрытия. Алина посмотрела на него: он был похож на гончего пса, почуявшего запах хищника.

— Вот он, наш шанс, — сказал Гронский и кивнул туда, где полыхало багровое пламя и гремели выстрелы.

— Что? — спросила Алина. Быстро думать сейчас не получалось: она еще не вполне отошла от оглушительного треска гранат, а последние несколько минут сидела, вжавшись в угол между деревянными паллетами и кирпичной стеной — шальные пули все-таки долетали до их укрытия и пару раз ударили в гнилые доски.

Гронский достал пистолет и торопливо сказал:

— Абдулла в машине, будет уходить в сторону главных ворот. Если пройти напрямую, можно попробовать перехватить его, пока…

Он осекся и посмотрел наверх. Над кромкой крыши гигантского серого корпуса на фоне мечущихся косматых туч мелькнула и исчезла высокая фигура в плаще. Гронский перевел взгляд на черный джип: автомобиль дернулся и застыл на месте.

— Черт, — выдохнул Гронский.

Он быстро повернулся к Алине:

— Сиди тут смирно. Если что, стрелять можно только в людей Абдуллы. На бойцов Кардинала не смей даже наводить оружие, сразу поднимай руки вверх и кричи его имя. Жди меня. Если не вернусь, когда тут все закончится, — уходи одна.

Гронский выскочил из укрытия и исчез в дождливом мраке прежде, чем Алина успела что-то сказать. Она осталась одна. На площади остатки воинства Абдуллы из последних сил пытались защищать его машину, а со всех сторон к ним подбирались черные фигуры бойцов Кардинала.

Гронский остановился, осматриваясь. Огромный цех был тих и пустынен. В дальнем левом углу различались смутные очертания широкой лестницы, ведущей на крышу. Всю торцевую стену напротив занимало гигантское окно с чудом сохранившимися большими стеклами, едва держащимися в ветхих редких переплетах деревянных рам. Серое ночное свечение, сочащееся через пыльное стекло, как влага сквозь грязную тряпку, разбавляло кромешную темноту до мутных безжизненных сумерек. В углу напротив входа в цех громоздился ржавеющий железный хлам, обрезки труб и прутья стальной арматуры. У дальней стены рядом с окном темнела бесформенная куча строительного мусора, словно кто-то огромным веником смел туда все, что осыпалось с ветшающих стен и высокого потолка. На неровном полу одиноко валялся стоптанный старый башмак.

Снаружи, как будто из другого мира, доносились далекие и все более редкие выстрелы. Гронский обвел помещение быстрым взглядом, а когда снова посмотрел в сторону лестницы, увидел его.

Громадная темная фигура неподвижно стояла на фоне окна: белое длинное лицо с черными провалами глаз, покрывающий голову капюшон, широкие плечи, с которых свисал длинный плащ.