Константин Образцов - Красные цепи

— В самый раз, — сказала Алина, подумав, что выезжать из дома придется минимум на полчаса раньше, чтобы пробраться через утренние пробки в центре.

— Договорились. Буду ждать вас с нетерпением, — сказал Кардинал и повесил трубку.

«Здравствуйте, Маша. Как Ваша бабочка?»

Ответ приходит через два глотка виски.

«Здравствуйте, Родион. Бабочка хорошо, сидит рядом со мной, передает Вам привет:)»

«Спасибо:) ей тоже привет от меня».

Пауза. Черно-белая девушка на фото смотрит мне в глаза умным и печальным взглядом.

«Вы ведь не врач?»

«Нет», — пишу я, секунду поколебавшись.

«Я так и поняла. А женщина, которая с Вами приходила?»

«Она врач. Самый настоящий».

«Ясно. Это я тоже поняла».

«Вы очень проницательны, Маша. Как Вы это поняли?»

«У Вас другой взгляд. Очень внимательный. Врачи тоже смотрят внимательно, но как будто только сверху, а Вы смотрите внутрь. И сразу на всего человека целиком. Если понимаете, о чем я».

«Понимаю. Спасибо:)»

«Не за что. Просто Вы спросили, а я ответила. А кто Вы?»

Я снова закуриваю. Мне очень не хочется врать этой девочке, но какую правду я ей скажу? Я похоронный агент? Приходил посмотреть на потенциального клиента? Немыслимо. Бывший наемник, выслеживающий средневекового некроманта, который делает то лекарство, что вы принимаете? Ничуть не лучше.

«Я писатель», — отвечаю я первое, что приходит в голову.

«Круто. А к нам зачем приезжали?»

«Собираю материал для книги на медицинскую тему. Попросил свою знакомую показать мне, как работают настоящие врачи, и вот оказался у вас в гостях».

«А где сейчас Ваша знакомая?»

«Не знаю. А почему Вы интересуетесь?»

«С ней все в порядке?»

Что за черт? Я рефлекторно тянусь к телефонной трубке, но потом все же спрашиваю на всякий случай:

«Думаю, да. Маша, а есть причины для беспокойства?»

«Она ведь работает в этой клинике… „Данко“, да?»

«Маша, теперь уже и я начинаю беспокоиться о ней из-за Ваших вопросов».

«Вот и мой папа тоже беспокоится. Я так поняла, там что-то случилось:(»

«Почему?»

«Вы же сами сказали, что я проницательная».

Пальцы быстро стучат по клавишам:

«Маша, женщина, с которой я приезжал к Вам, действительно очень хорошая моя знакомая и прекрасный врач. Кроме того, она замечательный человек. Я не видел ее уже несколько дней и буду признателен, если Вы скажете мне о причинах Вашего беспокойства».

На этот раз ответа нет так долго, что я успеваю выкурить сигарету и зажечь другую. Бутылка виски из сияющей янтарной башни медленно, но верно превращается в унылое сооружение из мутного стекла.

«Мария Галачьянц прислала новое сообщение».

«Вы знаете, чем я больна?»

«Да».

«И знаю, почему это произошло, — думаю я. — И что случилось с теми, кто в этом виноват».

«Ну вот. Это случилось два года назад. Сначала все было нормально более или менее. Только из школы пришлось уйти и учиться дома. Папа очень меня берег, я постоянно лекарства пила, целыми горстями. Витамины и что-то для укрепления иммунитета. Потом болезнь обострилась, вошла в активную стадию. Я лежала в клиниках разных, за границей, было много процедур, уколов. Но в конце прошлого года мне все равно стало уже очень плохо. Очень. Я знала, что умираю, но мне не было страшно, только больно. А потом папа привез мне какое-то лекарство в небольшой бутылочке, сказал, что это новое средство от… моей болезни. Попросил выпить. И вот тут мне почему-то стало страшно, хотя я же умирала, чего еще бояться? Я не хотела пить, но папа очень просил. И я выпила. Вкус такой необычный и неприятный. А потом он стал привозить мне такие бутылочки каждый месяц».

«Значит, лекарство помогло?»

«Да. То есть болеть я вообще перестала. Только состояние странное какое-то постоянно, как будто живу не я, а только мое тело… я не знаю, как объяснить».

«Маша, Вы мне не поверите, возможно, но я Вас понимаю».

Снова пауза. Сигарета, глоток виски. Я открываю окно, в комнату врывается влажное холодное дыхание ночи.

«Я Вам верю. Ну так вот. Насколько я понимаю, папа брал лекарство в этом самом медицинском центре, „Данко“. Примерно с января к нам домой приезжал врач, один и тот же, каждый месяц, брал у меня кровь. У него логотип был на халате и чемоданчике, поэтому я поняла, как эта клиника называется. И лекарство нам тоже привозили каждый месяц, примерно в одни и те же дни, но я не видела, кто».

«Наверное, Абдулла или кто-то из его людей. Хотя к бывшему шефу из уважения мог бы ездить и сам».

«А несколько дней назад папа стал очень сильно нервничать. Он вообще часто нервничает, у него работа такая, но обычно по нему этого не заметно, только я вижу, что он беспокоится, даже Кристина не замечает. А сейчас на нем просто лица нет. Люди, которые у нас работают, говорят только шепотом и стараются ему на глаза не попадаться. А еще он постоянно заходит ко мне, а если его нет дома, то звонит каждый час и все время спрашивает, как я себя чувствую. Я его таким видела только два раза. Когда я… ну, в общем, заболела и когда болезнь проявилась. И вот теперь он опять такой. Короче, если сложить все вместе, то ясно, что в этом медицинском центре что-то случилось. Вот я и спросила про Вашу знакомую, может, она что-то знает. Или Вы».

Я почувствовал, что на душе у меня становится очень паршиво.

«Маша, к сожалению, я ничего не могу Вам сказать».

«Не знаете или не можете сказать?»

«Не знаю».

«Ладно».

«А как Вы себя чувствуете, Маша?»

«Нормально. Как всегда».

Снова пауза. Пустая бутылка отправилась на пол, звякнув о стеклянный бок своей сестры-близнеца.

«Мария Галачьянц прислала сообщение».

«Я знаю, что лекарства больше не будет. И осталось всего несколько дней примерно. Но мне все равно не страшно почему-то. А вот папу жалко, он очень страдает:(Я вижу, как он просто места себе не находит. Постоянно звонит куда-то, ругается на всех, кроме меня, конечно. Кристина, наверное, поэтому вообще четыре дня уже дома не появляется, но папа не замечает словно. А недавно снова звонил тому человеку, который к нам приезжал тогда, когда у меня болезнь проявилась. В прошлом году».

«Какой человек? Ваш бывший охранник? Или кто-то из клиники?»

«Нет, другой. Папа еще его называл не по имени, а как-то странно».

«Как?»

«Кардинал».

Рука вздрагивает так, что я едва не проливаю виски на клавиатуру. Я ставлю стакан в сторону и с трудом набираю текст.

«Маша, а когда к вам домой приезжал Кардинал?»

«Ну вот когда я заболела… когда начались симптомы. И потом через несколько дней папа дал мне первый раз это лекарство. В конце декабря, кажется, не помню точно».

Нужно только ждать, и ответ обязательно придет. Пусть даже и не на те вопросы, которые я задал после того, как прочитал все заметки Мейлаха, «Красные цепи» и «Хроники». Зато, похоже, это ответ на другой, главный вопрос. Куски головоломки с огромной скоростью стали становиться на места и складываться в четкую и страшную картину. Огромные деньги. Колоссальный ресурс, позволяющий скрыть любую информацию и развалить любое уголовное дело. Старая история с казнью малолетних насильников, увязавшая между собой троих ее участников: Кардинала, Абдуллу, Кобота. Смерть Абдуллы, последовавшая сразу после моего визита к Кардиналу. И вот теперь недостающее звено: встреча Кардинала и Галачьянца за несколько дней до того, как Маша первый раз получила спасительный эликсир. А тот, кто дал ей это лекарство, взамен получил не просто деньги, но и полную власть над ее отцом и его финансовой империей, обеспечивающей своему владельцу стабильное место в первой половине сотни русского «Forbes». Я смотрю на часы: начало четвертого часа утра. Ехать прямо сейчас или все-таки днем? Еще одно новое сообщение.