Константин Образцов - Красные цепи

«А Вы его знаете, этого Кардинала? Кто он?»

«Мы знакомы. А вот кто он, я, видимо, не знаю. Но обязательно узнаю, Маша. И очень скоро».

Я поднимаюсь и начинаю ходить по комнате. Голова ясная, словно не было бессонной ночи и того количества виски, которое я в себя влил. Надо все-таки успокоиться и заставить себя уснуть хотя бы ненадолго. Адреналин на некоторое время блокирует усталость и алкоголь, но очень скоро они вернутся, а мне понадобятся силы и сознание чистое настолько, насколько только это будет возможно. Я снова сажусь перед ноутбуком и открываю новое сообщение.

«Знаете, а я тоже пишу. Только не книги про врачей, а стихи. Можно я Вам вышлю что-нибудь свое? Мне интересно ваше мнение».

«Конечно, можно, Маша. Я с удовольствием почитаю. А Вы берегите себя, пожалуйста. И бабочку тоже».

«Спасибо. Но если все так, как я думаю, мне не очень долго осталось себя беречь. Лучше Вы берегите себя. И Кардиналу привет передавайте. Вы ведь сейчас к нему собираетесь, да?..»

Я качаю головой, невесело усмехаюсь и выключаю компьютер.

— Полагаю, вы удивлены моим приглашением?

Алина посмотрела на Кардинала. Тот же изысканно серый кабинет, в котором она была вместе с Гронским несколько дней назад, тот же диван, низкий столик из матового стекла, только как будто что-то изменилось в атмосфере и в самом хозяине кабинета. Кардинал выглядел уставшим, взгляд стал жестче, и, хотя манеры оставались по-прежнему безупречно вежливыми, за ними явственно ощущалась твердая сталь, как бывает, когда во время игры вдруг замечаешь, что для кого-то из игроков она превратилась из забавы в принципиальное и бескомпромиссное состязание. Белые изящные чашечки, от которых поднимался тонкий аромат, как и в прошлый раз, стояли на столе, но сейчас Алине почему-то совершенно не хотелось кофе.

— Последнее время меня мало что удивляет, — ответила она. — Я, наверное, скоро вообще утеряю способность удивляться. Но о причине вашего приглашения мне, конечно, хотелось бы узнать.

Кардинал вздохнул и откинулся на спинку кресла. Сейчас он выглядел старше, и Алина снова подумала о том, сколько же ему лет.

— Видите ли, — сказал Кардинал, — у меня есть одна проблема. Возможно даже, что она у нас общая.

— Вот как? — удивилась Алина. — Моя основная проблема сейчас — это множество мертвых тел, куча работы и слишком мало людей, чтобы ее делать.

— Да, мертвых тел и в самом деле получилось как-то слишком много, — согласился Кардинал, — и самое печальное, что появление некоторых из них совершенно не было запланировано. Как вы могли заметить, я живо заинтересовался историей, которую вы рассказали мне во время своего предыдущего визита. Заинтересовался настолько, что захотел получить определенные разъяснения, так сказать, из первых рук, от печально известного вам Абдуллы. Но увы, он покинул этот мир раньше, чем смог что-либо рассказать, получив в грудь арбалетную стрелу, а тот, кто эту стрелу послал, тоже освободился от бремени земного существования стараниями нашего общего друга Родиона.

— Это был оборотень, — сказала Алина. — Стрелок с арбалетом — оборотень.

Ей захотелось, чтобы Кардинал удивился этому слову или как-то выразил свое недоверие, и тогда она стала бы спорить и доказывать ему то, с чем сама и не думала соглашаться раньше.

Как странно: с тех пор как она рассталась с Гронским — она думала про это именно так, рассталась, — Алина чувствовала, что готова защищать все те его идеи, которые так непримиримо отвергала раньше.

Но Кардинал и бровью не повел.

— Оборотень, — легко согласился он. — Но это сейчас не очень важно. Как бы то ни было, и он, и Абдулла мертвы и уже не смогут поведать ничего, что облегчило бы поиск того или тех, кто стоит за ними обоими. Того, кто делает эликсир из человеческой крови и плоти.

Кардинал внимательно смотрел на Алину. Она вспомнила, как во время их прошлой встречи Гронский старательно избегал упоминания обо всем, что касалось алхимии, ассиратума и книги «Красные цепи».

— Не понимаю, чем могу вам помочь, — ответила она.

Кардинал чуть улыбнулся, и Алина почувствовала, как между лопатками пробежал неуютный холод.

— Видите ли, — сказал он голосом доброй змеи, — я совершенно уверен в том, что Родиону известно о сути этого дела гораздо больше, чем он счел нужным мне рассказать. Даже если не учитывать того обстоятельства, что он явно лгал в ответ на некоторые вопросы, мне слишком хорошо известны его аналитические способности и обстоятельный подход к любому делу, которым ему приходится заниматься. Так что я очень хотел бы знать то, что знает он.

— Так и спросите его самого, — ответила Алина, и слова ее прозвучали чуть более резко, чем она того хотела. — При чем тут я?

— Он не скажет, — быстро отозвался Кардинал. — Предполагаю, что это расследование имеет для него какое-то личное значение и он хочет добиться результатов явно отличных от тех, к которым стремлюсь я. К тому же Родион — одиночка, он упрям, иногда даже слишком, и не желает иметь со мной дел, разве только его вынудят к тому крайние обстоятельства. Такое отношение не может меня не огорчать, но я смирился с этим еще два года назад. А вот что действительно печально, так это то, что мне сейчас нужна его помощь, ну или хотя бы информация, которой, как я убежден, он располагает. К сожалению, мои собственные усилия в течение последней недели ни к чему не привели. В «Данко» пусто, охраны нет, девочки с ресепшена разбежались, врачи тоже; двоих из них мы не нашли, а те, с которыми удалось поговорить, не сообщили решительно ничего важного или нового. В итоге мы обнаружили только забитые никчемным оборудованием складские помещения, подвальную лабораторию с препаратами из человеческих органов, а в кабинете Кобота — большое количество записей с результатами химических и микробиологических исследований. Видимо, он пытался самостоятельно получить эликсир, но потерпел в этом полную неудачу. Сам Кобот тоже пропал; его ищут и, конечно, рано или поздно найдут, но не думаю, что от него будет какой-то прок. Изъятые истории наблюдений пациентов «Данко» тоже оказались бесполезны: одни только результаты диагностики и заключения о безупречном здоровье. Мои люди даже поговорили с каждым из тех, кто был клиентом медицинского центра. Разумеется, все эти люди сообщили только, что получали раз в месяц свою порцию напитка, которую привозил им курьер. В общем, мне не оставалось ничего другого, как законсервировать «Данко» до поры до времени и оставить там пару человек для охраны и наблюдения.

Кардинал чуть нагнулся вперед.

— Дорогая Алина, — голос его был негромким и проникновенным, — признаюсь, я в тупике. И буду очень признателен вам, если вы поможете мне из него выйти. Родион наверняка делился с вами своими идеями и умозаключениями, о которых вы оба умолчали прошлый раз, — я ведь видел, как он бросал тогда на вас эти свои взгляды. Мне пригодится сейчас что угодно, любая версия, гипотеза, даже самая странная и невероятная. В конце концов, разве вам самой не интересно будет узнать истинного виновника тех преступлений, расследование которых едва не закончилось для вас трагически? Окажите мне любезность, и поверьте, я умею быть благодарным.