Бентли Литтл - Кочегарка

Поезд остановился.

И тут появились пассажиры.

Это были призраки пассажиров, но Деннис, тем не менее, хорошо видел их в лунном свете, видел, как они проходят между близко посаженными тополями, взбираются в вагон по боковым ступенькам, держась за длинную ручку, и проходят в открытые двери. «Это люди, чьи могилы были нарушены», – подумал Деннис и мгновенно понял, что прав. Он смог разглядеть мешковатые штаны, шляпы кули, косички и ноги в сандалиях.

Все они покидали Милнер и ехали в поисках лучшей доли.

Что-то в этой сцене затрагивало такие глубокие струны в его душе, о существовании которых Деннис даже не подозревал. Он не боялся, хотя, наверное, это было бы наиболее естественным, а испытывал большое волнение и был глубоко растроган от того, что после всех прошедших десятилетий эти души наконец освободились. Он увидел женщину, поднимающуюся в вагон с девочкой, которую она держала за руку. С каждым поднявшимся в вагон паровоз становился все менее эфемерным и приобретал все более материальные черты.

Когда поезд остановился, гудение прекратилось, но сейчас появился новый звук, более органичный, который, казалось, исходил из паровозной трубы и напоминал музыку. Деннис стоял не шевелясь, прислушиваясь к ней. Никогда не слышал ничего прекраснее, подумал он, – звуки были мирными, успокаивающими и доброжелательными. Слов не было, не было даже мелодии как таковой – просто череда странных повторяющихся звуков, которые для него являлись приглашением, и он двинулся в сторону поезда еще до того, как понял это.

Именно ради этого он едет через всю страну, ради этого он отправился в путешествие.

– Эй! – окликнул его Карл. – Какого черта ты делаешь?

Деннис смутно осознавал, что Карл обращается именно к нему, но, ничего не отвечая, продолжал идти через неровное поле, покрытое травой, полностью сконцентрировавшись на черном поезде, который находился перед ним. Он не мертв и не призрак, так что, скорее всего, не сможет сесть на этот поезд, но попытаться все-таки надо. Это было его целью. Именно за этим он здесь и оказался.

– Стой!

– Вернись!

– Не надо!

Теперь все они кричали ему вслед, но зов поезда был гораздо сильнее, и Деннис продолжал свой путь. Никто не попытался остановить его, и Деннис понял, что все боятся приблизиться к поезду.

А почему он не боится?

Этого он не знал.

Запах дыма стал сильнее, температура была около точки замерзания и опускалась с каждым шагом, но это совсем ему не мешало, и Деннис продолжал двигаться вперед, пока не достиг пассажирского вагона. Все уже были там, внутри, снаружи никого не было видно. В окнах он ничего не мог увидеть – ни лиц, ни силуэтов, – кроме непроницаемой темноты.

На секунду Деннис заколебался.

А потом вспомнил о женщине, которая держала за руку маленькую девочку, услышал и ощутил успокаивающий голос железной дороги и, взявшись за металлическую ручку, стал подниматься в вагон.

Только ручка оказалась не металлической.

– Деннис! – закричал откуда-то издалека Джек.

Но он был уже в вагоне.

Беар Флэтс, штат Калифорния

Джолин, сидевшая в гостиной Лесли, дрожащими пальцами захлопнула дневник в кожаном переплете.

Это что, действительно кожаный переплет?

Неожиданно ее охватило желание отбросить книгу и вымыть руки и все тело, но она заставила себя остаться на месте. Она просто превращается в параноика – хотя это естественно после всего, что она увидела и прочитала. Исподтишка Джолин взглянула на обложку дневника – нет ли на ней вен, волос или отпечатков пальцев.

Скайлар спал на диване рядом с ней, вцепившись в ее блузку с такой силой, будто боялся отпустить. В противоположном конце комнаты сидела ее мать – абсолютно трезвая. Она сидела не шевелясь, и хотя выражение на ее помятом лице было далеко от озабоченного и внимательного, оно было менее эгоцентрично, чем обычно. Лесли стояла в дверном проеме с бокалом в руке. Кубики льда громко стучали в тишине.

– Я думала, что ты будешь читать вслух, – произнесла она с дрожью в голосе.

Джолин глубоко вздохнула. Чтобы успокоиться, взглянула на сына и убрала прядь волос у него со лба.

– Они хотят отомстить, – сказал ей Скайлар после того, как его привезли в больницу и накачали транквилизаторами.

Врач подтвердил, что все кости у него были целы и он не подвергался сексуальному насилию. Джолин не была уверена, что мальчик понимает значение слова «отомстить» и что он может сказать, кто такие эти «они». В одном она была полностью уверена: похитили его именно из-за этого и именно для этого его отпустили.

Чтобы он передал им эти слова.

Они хотят отомстить.

Кто же его похитил? И каким образом он оказался в подвале?

Этого Джолин все еще не знала.

Несмотря на все обстоятельства, полиция, не придав никакого значения дневнику, разрешила Джолин взять его домой, и она так и сделала, надеясь найти в нем какие-то улики. Но прочитав одну, случайно выбранную страницу она почувствовала такой ужас, что захлопнула книгу, отказываясь читать дальше.

– Я вовсе не хочу читать это вслух, – ответила Джолин. – Скайлар может проснуться и услышать.

– А что, все так плохо? – Голос Лесли был необычно серьезен.

Джолин кивнула. На странице, которую она прочитала, одной из последних в книге, рассказывалось о мужчине, которого убили без всяких видимых причин, если не считать причиной то, что он прошел по территории, принадлежавшей Уильямсам. Внутренности мужчины были скормлены свиньям, а руки и ноги высушены и превращены в игрушки для собак. Образных деталей было не так уж много, особенно с точки зрения нашего, полного насилия времени, но в рассказе было столько радости, столько счастья от приятных воспоминаний, что Джолин чуть не стошнило. Она вспомнила Анну Мэй – вид растерзанного тела пожилой женщины, лежащей в луже крови на полу, навсегда запечатлелся в ее памяти.

Они хотят отомстить.

– Дай, я сама прочитаю, – попросила Лесли, делая шаг вперед.

– Пожалуйста, – Джолин протянула ей дневник и еще раз испытала инстинктивное желание вымыть руки или хотя бы вытереть их об джинсы. Лесли уселась на полу прямо перед нею, открыла изысканно переплетенную книгу и стала быстро просматривать страницы.

Джолин взглянула на мать, которая ответила ей слабой извиняющейся улыбкой, а потом перевела взгляд на сына. Во сне он казался меньше, чем когда бодрствовал; ее сердце разрывалось на части от того, что у него на лбу – там, где должна была быть только гладкая кожа, – пролегла морщинка. Джолин дотронулась до его руки и почувствовала, как напряжены его мышцы. Жизнь и так уже успела показать этому малышу свои зубы. А теперь еще и это… Разве мог он надеяться на то, что останется целым и невредимым?