Дэн Симмонс - Друд, или Человек в черном

– И что же за кошмар произошел там после того, как вы оглушили меня до беспамятства, сыщик Баррис?

– Я больше не сыщик, мистер Коллинз. Это звание и ремесло навсегда потеряны для меня. А что случилось через несколько часов после того, как вас вынесли из Подземного города, сэр, так это засада и кровавая резня.

– Вы преувеличиваете.

– По-вашему, сэр, девять убитых славных парней – преувеличение? Мы искали Друдово логово, Друдов храм и самого Друда, разумеется… но он с самого начала заманивал нас все дальше и дальше в западню.

– Это нелепо, – сказал я. – Вас там было человек двести той ночью.

– Сто тридцать девять, мистер Коллинз. Почти все – свободные от дежурства или отставные полицейские. И почти все – люди, знавшие Хибберта Хэчери и сошедшие с нами под землю, чтобы поймать его убийцу. Меньше двадцати человек среди нас знали, что за чудовище Друд на самом деле – не обычный душегуб и вообще не человеческое существо, – и пятеро из них погибли той ночью от рук рабов-убийц. От рук многочисленных головорезов и душителей, покорных магнетической воле мозговых жуков, которых, по вашему утверждению, не существует. А сам инспектор был убит на следующий день.

У меня отвалилась челюсть.

– Убит? Убит?! Не лгите мне, Баррис. Вы меня не проведете. В лондонской «Таймс» – а я разговаривал с составлявшими некролог репортерами – сообщалось, что инспектор Филд скончался от естественных причин. Он умер во сне.

– Да ну? Разве ваши репортеры были там наутро после его смерти и видели выражение ужаса, запечатлевшееся на мертвом лице бедного старика, мистер Коллинз? Я был там. Именно за мной перво-наперво послала жена инспектора Филда, когда нашла его мертвым. Разинутый рот и выпученные глаза не наводили на мысль о мирной смерти во сне от остановки сердца, мистер Коллинз. У него в глазах полопались все сосуды.

– Насколько мне известно, именно такие симптомы бывают при апоплексическом ударе.

Сверкнула молния, и на сей раз раскат грома последовал незамедлительно за вспышкой. Гроза бушевала прямо над нами.

– А после апоплексического удара остается шелковый шнур, завязанный двойным узлом, мистер Коллинз?

– О чем вы говорите?

– О визитной карточке индусского душителя, убившего бедного Чарльза Фредерика Филда во сне, сэр. В данном случае – о трех или четырех душителях. Один прижимал подушку к искаженному удушьем лицу моего работодателя и друга, а по меньшей мере двое – скорее всего, трое, поскольку Филд был сильным человеком, несмотря на возраст, – удерживали его, пока затягивалась петля. Он умер мучительной смертью, мистер Коллинз. Страшной смертью.

Я не знал, что сказать.

– В штате сыскного бюро инспектора работали семь агентов, включая меня, – продолжал Баррис. – Все они, включая меня, были самыми лучшими, самыми опытными отставными полицейскими в Англии. С января пятеро из них погибли при загадочных обстоятельствах. Шестой покинул семью и бежал в Австралию, но это ему не поможет. У Друда агенты во всех до единого портах мира. Я уцелел потому только, что залег здесь, в вонючем Друдовом болоте, – и тем не менее за последние полгода мне пришлось расправиться уже с тремя наемными убийцами, приходившими по мою душу. Поверьте мне, сэр: я сплю вполглаза, когда вообще сплю.

Словно что-то вспомнив, Баррис вынул из кармана пистолет Хэчери и отдал мне.

Вспышка боли полыхнула за пульсирующим правым глазом, и в голову мне пришла мысль, что я запросто могу застрелить Барриса сейчас и его труп не обнаружат еще несколько недель или месяцев, пока сюда не вернутся Друдовы последователи. Заслужу ли я их расположение таким своим деянием?

Жмурясь от слепящей, тошнотворной боли, я спрятал дурацкий пистолет в карман плаща.

– Зачем вы привели меня сюда? – прохрипел я.

– Во-первых, чтобы проверить, не стали ли вы… одним из них, – сказал Баррис. – По моему мнению – не стали.

– Вам не нужно было тащить меня на поганые языческие чердаки, чтобы выяснить это, – прокричал я, перекрывая грохот грома.

– На самом деле – нужно, – сказал Реджинальд Баррис. – Но что важнее, я хотел сделать предостережение.

– С меня довольно предостережений, – отрезал я.

– Это предостережение не для вас, сэр.

На полминуты воцарилась тишина – первая продолжительная пауза между громовыми раскатами с момента, когда мы покинули дом Опиумной Сэл. И тишина эта невесть почему наводила больше страха, чем предшествующий грохот грозы.

– А для Чарльза Диккенса, – закончил Баррис.

Теперь настал мой черед рассмеяться.

– По вашим же словам, Диккенс встречался с Друдом сегодня утром перед рассветом. Если он один из Друдовых… как вы там выразились?.. жуконосных рабов, то чего ему опасаться?

– Мне кажется, он не раб, мистер Коллинз. Мне кажется, ваш друг заключил с Друдом сделку наподобие фаустовской – какого именно рода, я не знаю.

Я вспомнил, как Диккенс однажды сказал мне, что пообещал написать биографию Друда. Но об этом обстоятельстве было глупо даже задумываться и уж тем более – упоминать.

– В любом случае, – продолжал Баррис, чье лицо под налетом грязи внезапно приобрело изможденный вид, – от одного из убийц, посланных Друдом по мою душу, я узнал, что Диккенс умрет в семидесятом году.

– Я думал, вы убили всех убийц, посланных Друдом по вашу душу, – сказал я.

– Так и есть, мистер Коллинз. Так и есть. Но двух из них я заставил заговорить, прежде чем они освободились от смертной оболочки.

При этих словах меня прошиб холодный пот.

– До семидесятого остался год, – проговорил я.

– На самом деле чуть больше шести месяцев, сэр. Друдовы приспешники не сказали, в каком именно месяце они совершат покушение на мистера Диккенса.

В следующий момент, словно услышав сигнальную реплику, гроза разразилась во всем неистовстве. Мы оба вздрогнули, когда вдруг ливень с дикой яростью обрушился на старую гонтовую крышу.

Луч фонаря бешено заметался по стенам, когда Баррис резко прянул назад и с трудом восстановил равновесие.

Я мельком увидел вырезанные на потолке иероглифы, и то ли скарабей в моем мозгу, то ли сам я перевел: «…даруй крепость нашим членам, о Исида, и храни нас подобием талисмана, дабы мы получили оправдание в Судный день, который скоро грядет».

Я добрался домой мокрый до нитки. Кэрри встретила меня в вестибюле, и я обратил внимание, что она не в халате, а все еще в платье, несмотря на поздний час, и что вид у нее встревоженный.

– В чем дело, милая?

– К тебе гость. Он пришел незадолго до девяти и настоял на том, чтобы дождаться тебя. Не будь Джорджа и Бесс дома, я бы ни за что его не впустила – жуткий тип, и у него нет визитной карточки. Но он сказал, что дело срочное…